Politics Among Nations. The Struggle for Peace and Power - Hans Morgenthau

к власти является определяющим элементом международной политики, как и всякой политики, международная политика - это обязательно власть, политика. В то время как это стремление обычно признается в интеме

тиотайские дела, она часто отрицается в высказываниях ученых, публицистов^ и даже государственных деятелей. Со времени окончания наполеоновских войн все большие группы в западном мире были убеждены, что борьба за власть на международной арене - это временное явление, историческая случайность, которая обязательно исчезнет, как только будут устранены специфические исторические условия, породившие ее. Так, Джереми Бентам считал, что в основе всех международных конфликтов лежит борьба за колонии. "Эмансипируйте свои колонии!" - советовал он правительствам, и тогда международные конфликты и войны обязательно исчезнут.

"На некоторых "будущих выборах", - сказал Кобден, - мы, вероятно, увидим, как к тем, кто предлагает стать представителями свободных избирательных округов, применяется критерий "никакой внешней политики"". Они утверждают, что международный социализм устранит борьбу за власть на международной арене. Либералы повсюду считали, что политика власти и война являются остатками устаревшей системы правления и что с победой демократии и конституционного правления над абсолютизмом и самодержавием международная гармония и постоянный мир победят политику власти и войну. Вудро Вильсон был самым красноречивым и самым влиятельным представителем этой либеральной школы мысли.

В последнее время убежденность в том, что борьба за власть может быть устранена с международной арены, была связана с большими попытками организации мира, такими как Лига Наций и Организация Объединенных Наций. Так, Корделл Халл, тогдашний государственный секретарь, заявил в 1943 году по возвращении с Московской конференции, заложившей основу для создания Организации Объединенных Наций, что новая международная организация будет означать конец политики власти и откроет новую эру международного сотрудничества.

Хотя антропологи показали, что некоторые примитивные народы, похоже, свободны от стремления к власти, никто еще не показал, как их умонастроение и условия, в которых они живут, могут быть воссозданы в мировом масштабе, чтобы устранить борьбу за власть с международной сцены. Было бы бесполезно и даже саморазрушительно освобождать один или другой народ Земли от стремления к власти, оставляя его в других. Если стремление к власти не будет искоренено повсюду в мире, те, кто имглтбе ciimi, просто станут жертвами власти других.

Позиция, занятая здесь, может быть подвергнута критике на том основании, что выводы, сделанные из прошлого, неубедительны, и что делать такие выводы всегда было главным ремеслом врагов прогресса и реформ. Хотя верно, что определенные социальные механизмы и институты всегда существовали в прошлом, из этого не следует, что они обязательно будут существовать в будущем. Однако ситуация меняется, когда мы имеем дело не с социальными механизмами и институтами, созданными человеком, а с теми элементарными биопсихологическими драйвами, которые в свою очередь создают общество.

Так, если брать примеры только из сферы власти, то большинство обществ осуждают убийство как средство достижения власти в обществе, но все общества поощряют убийство врагов в той борьбе за власть, которая называется войной. Диадоры с опаской смотрят на стремление к политической власти среди своих сограждан, но демократические общества считают активное участие в борьбе за политическую власть гражданским долгом.

Независимо от конкретных социальных условий, решающий аргумент против мнения, что борьба за власть на международной арене является простой исторической случайностью, может быть, однако, выведен из природы внутренней политики. Сущность национальной политики заключается в том, что ее внутренняя политика - это борьба за власть на международной арене.

Желание доминировать, в частности, является конституирующим элементом всех человеческих объединений, начиная от семьи и заканчивая братскими и профессиональными ассоциациями.

На семейном уровне типичный конфликт между свекровью и супругом ее ребенка по своей сути является борьбой за власть, защитой устоявшихся властных позиций от попыток установить новые. Как таковой он предвещает конфликт на международной арене между политикой статус-кво и политикой империализма. Социальные клубы, братства, факультеты и деловые организации являются ареной непрерывной борьбы за власть между группами, которые либо хотят сохранить уже имеющуюся власть, либо стремятся к достижению большей власти. Конкурентная борьба между предприятиями, а также трудовые споры между работодателями и работниками часто ведутся не только, а иногда даже не столько за экономические преимущества, сколько за влияние друг на друга и на других, то есть за власть. Наконец, вся политическая жизнь нации, особенно демократической, от местного до национального уровня - это непрерывная борьба за власть. На периодических выборах, при голосовании в законодательных собраниях, в судебных исках, в административных решениях и исполнительных мерах - во всех этих действиях люди пытаются сохранить или установить свою власть над другими людьми. Процессы, посредством которых принимаются законодательные, судебные, исполнительные и административные решения, подвергаются давлению и контрдавлению. Ввиду этой вездесущности борьбы за власть во всех общественных отношениях и на всех уровнях социальной организации, удивительно ли, что международная политика - это обязательно политика власти? И разве не удивительно было бы, если бы борьба за власть была лишь случайным и случайным атрибутом международной политики, когда она является постоянным и необходимым элементом всех отраслей внутренней политики?

 

ДВА КОРНЯ ОБЕСЦЕНИВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ

 

Политическая власть

прекратили само существование властных отношений. Девятнадцатый век был не в состоянии увидеть политическую природу этих узаконенных отношений. Они казались принципиально отличными от того, что до сих пор проходило под именем политики. Поэтому политика в ее аристократической, то есть открытой и насильственной форме отождествлялась с политикой как таковой. Борьба за политическую власть - как внутри страны, так и в международных делах - представлялась лишь исторической случайностью, совпадающей с самодержавным правлением и неизбежно исчезающей с исчезновением самодержавного правления.

Это отождествление политики власти с аристократическим правлением нашло поддержку в амиериканском опыте.

То, что разрыв конституционных связей с британской короной должен был означать начало американской внешней политики, отличной от той, которая проводилась под названием внешней политики в Европе, ясно сказано в Прощальном обращении Дж. "Европа имеет ряд первостепенных интересов, которые к нам не имеют никакого отношения или имеют очень отдаленное отношение. Поэтому она должна быть вовлечена в частые споры, причины которых по существу чужды нашим интересам. Поэтому, следовательно, с нашей стороны было бы неразумно вовлекать себя искусственными связями в обычные превратности ее политики или в обычные комбинации и столкновения ее дружбы или вражды". В 1796 году европейская политика и политика власти были идентичны; не существовало никакой другой политики власти, кроме той, которой занимались принцы Европы. "Толки европейских амбиций, соперничества, интересов, юмора или капризов" были единственными проявлениями борьбы за международную власть перед глазами американцев. Отступление от европейской политики,