P.S. Реквием - I.R

обвиняли какого-нибудь бедолагу или находили запрещенные тексты, которые надлежало уничтожить, Владимир и не заметил, как наступило лето. Он провел в столице около двух месяцев. Поминание на сорок дней устраивали без него.

Семья волновалась и часто писала ему. Владимир старался их успокоить. Но о поступке Александра решил сказать правду. Домашние не обрадовались, дольше всех возмущался Петр. Надежда все ещё находилась в семейной усадьбе и уезжать явно не спешила. Признаться, её муж уже хорошо ему поднадоел. Стоило Сергею Горячеву увидеть Владимира, как он начинал продвигаться к нему с завидным упрямством.

И каждый раз мужчина задавал вопрос нарочито спокойным тоном:

— Не собирается ли Надежда Андреевна прибыть в Царь — Град?

Словно, это Владимир держал её на привязи и запрещал вернуться к мужу.

Лето в столице не отличалось солнечными днями. День или два в неделю показывалось солнце, остальное время небосклон был во власти облаков. Всего в половине дня пути от столицы в Сиреневом Саду было солнечно. Об этом упоминал Пётр в своих письмах, рассказывая, как хорошо проходят его исследования при ясной погоде. А Надежда писала, что не покинет семейное гнездо раньше того дня, как Вера станет замужней дамой. Свадьба последней должна была вот — вот состояться. Она уже готовила для себе прелестное лиловое платье, сшитое по последнему слову моды.

Владимир находился вдали от всего этого, но даже так он не чувствовал себя одиноким. К нему частенько захаживал Олег, лишенный всяких развлечений из-за полугодового траура. Мог заглянуть Федор на обратном пути из редакции журнала «Рассвет». По выходным его навещали Константин и Алексей, уставшие за неделю учебы. Один раз пришел Иван. Он был бледен и часто закрывал рот хлопковым платком. Его здоровье вызвало у Владимира много вопросов. Больше Иван не появлялся.

Работа в тайной канцелярии была изматывающей, и Владимир чувствовал постоянное напряжение. Благодаря его стараниям в последнее время был повешен только один человек. Но даже эта единственная жертва тяготила его душу. Ему нестерпимо хотелось уехать домой, чтобы посмотреть на новую оранжерею. Посидеть в сиреневом саду, в беседке у пруда, войти на рассвете в туман, и подставить лицо теплым солнечным лучам. Такая возможность, пусть связанная не с самыми приятными событиями, ему подвернулась.

Одним из вечеров, когда он сидел в кресле с книгой, пришла записка. Отправителем был один из соседей Ивана. Он писал, что дела его брата совсем плохи и он уже несколько дней не выходил из квартиры. Владимир тотчас же собрался к брату, мастерская которого находилась в Серебряной Роще.

По дороге Владимир заехал за старшим сыном Золотаревых — Родионом и вскоре они были на месте. Иван и правда был при смерти. Он лежал на железной кровати, накрывшись тонким одеялом и тяжело дышал. Его била дрожь. Родион принялся его осматривать.

Владимир обвел взглядом квартирку на чердаке. Маленькое помещение на крыше, неотапливаемое и продуваемое всеми ветрами. Из мебели лишь кровать, стул и мольберт, зато множество масленых красок. В углу стояло несколько пустых бутылок из-под вина и банка, наполненная мутной водой, где Иван скорее всего промывал кисти. Из еды только огрызок хлеба на стуле, рядом с помятой шляпой.

Что — то блеснуло из — под кровати. Владимир нагнулся и к своему ужасу, понял, что на стенках открытой шкатулки всё ещё мерцает солнечная пыль. Завернув её в платок, он сунул шкатулку за пазуху.

Владимир не понимал жертвенности Ивана. Почему он предпочитал жить, словно бедный мещанин, хоть и являлся графским сыном со связями и положением в обществе?

— Владимир, — обратился к нему Родион, окончив осмотр, — у Ивана острый бронхит. — И окинув помещение взглядом, добавил. — Ему требуются более комфортные условие и особый уход.

— Напиши рекомендации, друг мой, мы исполним их все, — сказал Владимир.

Решение было принято в то же мгновение. Ивана нужно было доставить в Сиреневый Сад.

— Да, — согласился Родион. — Родные места и свежий воздух пойдут ему на пользу.

И уже следующим утром, Владимир, предупредив своего заместителя — человека ответственного и надежного — что должен сопроводить умирающего родственника, это может занять пару — тройку дней. Родион прислал нужные травы и рекомендации к их использованию. Путь братьев лежал в родовую усадьбу.

— Ох, неужто ещё один покинет нас? — прижала руку к сердцу тетушка Варвара, когда бледного Ивана вносили в дом.

— Да лучше б он покинул этот мир, — зло хмыкнул Пётр, словно они с Иваном не являлись родными братьями. — Хотел жить независимо, так пусть и умрет независимым.

Ивана положили в его комнату, которую теперь проветривали трижды в день, дворовая девушка заваривала травы, данные Родионом, и Надежда поила ими слабого Ивана. Температура того быстро упала, но кашель по-прежнему терзал его легкие. Здоровье должно было к нему вернуться, как раз к Новолетию, которое в этом году проводили Орловы.

Этот случай дал Владимиру несколько дней передышки. Когда пришла пора уезжать, Надежда взяла его за руку и глядя с волнением, сказала:

— Останься дома ещё хоть на денёк. Ветер шепчет о чем-то недобром. Он говорит о несчастье.

— Ветру лишь бы болтать, — отмахнулся Владимир, хотя был готов поддаться её уговорам.

— Ты никогда правильно его не понимал, — нахмурилась Надежда. — Я боюсь, что с тобой приключиться, что-нибудь нехорошее. Останься. Прошу.

Владимир тяжело вздохнул.

— Я не могу. Останусь, и у двора появятся лишние вопросы, — сказал он, сжимая отцовскую трость покрепче.

И Надежде пришлось его отпустить.

Это утро в столице выдалось дождливым. Капли барабанили по стеклу кареты. Владимиру совершенно не хотелось из неё выходить. Там за дверью, парадный подъезд тайной канцелярии, где на его рабочем столе наверняка уже лежало несколько дел несчастных, которых собирались повесить на площади Свободы.

Но Владимир все же вышел в дождливое утро, через услужливо открытую лакеем дверь. Это все, что он успел сделать. В следующее мгновение отколовшаяся часть балюстрады сорвалась вниз.

— Сударь! — крикнул лакей во всё горло.

Владимир, словно марионетка с обрезанными нитями, упал на мостовую, сжимая в руке трость. Влага омывала разбитую голову. К нему подбежали кучер и лакей, из парадного подъезда Тайной канцелярии высыпали служащие. Закричала женщина.

Но Владимиру уже было все равно на поднявшуюся суматоху.

Фёдор Орлов

В тот день, когда на свет появились Пётр, Иван и Фёдор Орловы, их матушка чуть не распрощалась с жизнью. Привести в мир троих здоровых младенцев было величайшим даром. Не будь Илона Золотарева столь искусна в знахарском деле, то Екатерина Бориславовна обязательно отправилась бы в мир иной.

Александру, первенцу Орловых, тогда было лишь