Ментальный симбиоз - Сим Симович

ему справляться с напряженными задачами и находить вдохновение в самых сложных ситуациях.

Внезапно дверь кабинета с тихим скрипом распахнулась, и в комнату вошел старший брат профессора, Августин Диметриус Ксавье.

Августин был статным блондином с кудрями, которые могли бы вызвать зависть у многих. Его волосы, словно золотой водопад, спадали на плечи, обрамляя лицо, излучавшее спокойствие и уверенность. Одет он был в строгий костюм светло-синего цвета, который подчеркивал его безупречный вкус и статус. На шее у него висел массивный золотой крест, сверкающий в приглушенном свете кабинета.

Профессор, погруженный в свои мысли, медленно поднял голову, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. Его глаза, скрытые за стеклами очков, на мгновение вспыхнули интересом, но он тут же вернулся к своим записям, не показывая ни малейшего признака удивления или радости от неожиданного визита брата.

Августин, напротив, выглядел донельзя серьезным. Его брови были слегка нахмурены, а губы сжаты в тонкую линию. В руке он держал массивную трость с рукоятью в виде ехидно скалящегося черепа, которая придавала ему еще более грозный вид. Трость, казалось, была продолжением его самого, символом власти и авторитета.

Комната наполнилась напряженной тишиной, пока Августин медленно приближался к столу профессора. Каждый его шаг был уверенным и решительным, словно он знал, что его присутствие не останется незамеченным. Мягкий свет проникал через высокие окна, освещая старинный интерьер, украшенный произведениями искусства и редкими артефактами. Чарльз, сидя в кресле у камина, предложил:

— Чаю?

Августин, одетый в элегантный костюм, с легкой улыбкой на лице, ответил:

— Ты же знаешь, что я терпеть не могу твой кофе, и лучше выпью яду.

Чарльз, всё так же не отрывая взгляда, спокойно возразил:

— Знаешь, Ди, я более чем уверен, что с твоей токсичностью никакого яда не нужно.

Диметриус, картинно взялся за сердце:

— Хави, ты делаешь мне больно. К слову, ты слышал про Вакандскую чуму и океаны беженцев, что устремились в нашу с тобой страну? — Его рука сжала трость еще крепче. — Я не расист, нет. И даже поддерживаю твою позицию насчет мутантов. Но эти ниггеры… — практически прорычал Августин. — Они несут свою «чуму» в наше общество. Помнишь Рим? Их тоже сгубили дикари. — Заметив равнодушие брата, он продолжил: — Ну и коррупция, рабовладельческий строй и неэффективная администрация. Но, думаю, ты меня понял. И я не хочу, чтобы наш «Рим» пал.

Чарльз устало вздохнул и нехотя отложил работу. Он знал, что спорить с Августином бесполезно, но все же попытался найти компромисс:

— Ди, мы не можем игнорировать проблемы, которые возникают из-за мутантов или других меньшинств. Но мы также должны помнить, что они такие же люди, как и мы. Они имеют право на жизнь и свободу.

Августин фыркнул:

— Свобода? Ты видел этих беженцев? Они живут в трущобах, работают за мизерную плату и умирают от голода или избрав кривую дорожку в криминал. Они не знают, что такое свобода. Они просто рабы своих желаний и животных инстинктов, — добавил он с горечью и презрением.

— Они живут в постоянном страхе и нужде. Их дни наполнены тяжёлым трудом, а ночи — бесконечными заботами о пропитании и безопасности. Они не могут позволить себе роскошь думать о свободе, о мечтах и амбициях. Все их мысли заняты тем, как выжить и прокормить семью.

Августин смотрел с вызовом, ожидая хоть какой-то реакции. Чарльз понимал, что его слова были продиктованы не столько ненавистью, сколько отчаянием и разочарованием. Он видел перед собой не людей, а безликую массу, которая не заслуживает уважения и сострадания.

Профессор попытался возразить, но он не дал мне возможности.

— Ты не понимаешь, — продолжал он, — свобода — это не просто возможность делать всё, что захочешь. Это ответственность за свои поступки, за свою жизнь. Свобода требует дисциплины и самоконтроля. А у них нет ни того, ни другого. Они живут инстинктами, как животные, и не способны подняться выше этого уровня.

Чарльз поднялся и подошел к окну. Он смотрел на сад, где росли редкие цветы и деревья. Он знал, что Августин прав, но также понимал, что его брат не видит всей картины.

— Ди, мы должны найти способ помочь им. Мы должны сделать так, чтобы они могли жить в мире и безопасности.

Августин усмехнулся, и его губы сложились в ироничную улыбку.

— Хави, ты всегда был таким наивным, — сказал он, и его голос был полон скептицизма. — Ты всё ещё веришь в доброту людей? Веришь, что они могут измениться?

Чарльз повернул голову к брату и посмотрел ему прямо в глаза. Его взгляд был твёрдым и решительным, как всегда.

— Я верю, что в каждом человеке есть добро, — произнес он спокойно. — И я верю, что мы можем изменить мир к лучшему.

Августин покачал головой, его брови сошлись на переносице.

— Может быть, ты и прав, Хави, — произнес он, его голос стал мягче, но всё ещё полон сомнений. — Но я боюсь, что мы уже слишком далеко зашли со всем этим твоим гуманизмом. Мир изменился, и мы должны измениться вместе с ним.

Они стояли у окна. Солнце медленно садилось за горизонт, окрашивая небо в золотистые и розовые оттенки. Чарльз вздохнул и посмотрел на брата.

— Мы не можем просто игнорировать проблемы, Августин, — произнес он. — Мы должны бороться за то, во что верим.

Ди лишь вздохнул в ответ.

— Я знаю, Хави, — сказал он, его голос был полон усталости и решимости. — Но иногда мне кажется, что мы идём против течения. Что мы одни против всего мира.

Он остановился, чтобы перевести дыхание, его глаза смотрели вдаль, словно пытаясь разглядеть очертания будущего.

— Я вижу, как мы боремся за каждую мелочь, за каждую идею, за каждую справедливость. Но порой мне кажется, что все наши усилия тщетны. Что мир слишком велик, и мы слишком малы, чтобы что-то изменить.

Хави подошёл ближе, его рука легла на плечо брата

— Ты не один, брат. — сказал он тихо, но по своему уверенно.

— Мы идём против течения, — повторил он, — но это наше течение. Мы создаём его сами. И мы будем бороться до конца.

Чарльз улыбнулся.

— Но ведь это и есть наша сила, Августин, — произнес он. — Наша способность верить в лучшее и бороться за него.

Августин кивнул, хотя в его глазах всё ещё читалось сомнение.

— Ты всегда был таким оптимистом, Хави, — сказал он. — И я надеюсь, что ты прав.

Спустя пару минут Чарльз и Августин стояли в тени величественного дуба, окружённого ухоженными клумбами с яркими цветами. Воздух был наполнен ароматами летних цветов и свежестью,