Человек со шрамом - Виктор Аннинский

— Не гони волну, всё под контролем. Ты думал, жилплощадь с неба упадет? Придется еще попыхтеть… Черт бы побрал этого старого идиота! Не может денек потерпеть.

— Но что делать, Яша? Что? Это катастрофа! Если его впустить в квартиру — нам конец!

— Чего ты паникуешь? «Конец! Катастрофа!» Ни черта он не поймет. Короче, Лёва, я сейчас приду, и за час мы устроим новые декорации.

Вечером Донцов в сопровождении своего бессменного гида позвонил в квартиру Березина. Тот открыл с недовольным видом. Внутри был невообразимый беспорядок: в кухне было полно ящиков и коробок, в которые хозяин паковал кухонную утварь и посуду. Первая комната под потолок была забита мебелью.

— Вот видите, Петр Иванович, — с легким упреком сказал Давиденко, — человек занят делом, готовится к переезду. А мы только мешаем… Вы сами — то уже собрались?

Пристыженный старик замялся. Потом извинился и ретировался. «Действительно, — подумал он, — надо вещи паковать, а не по гостям ходить. Ну что там могло случиться за неделю? Ничего. Ну, может, обои где ободрали, пока мебель стаскивали в первую комнату. Так их всё равно переклеивать придется — Сана забракует те, что есть… Она прошлый раз меня замучила, пока выбирала. Я не такой привередливый: обои они и есть обои. Главное, чтоб не ободранные и без пятен…»

На следующий день Яков Давиденко зашел в кабинет нотариуса, которого давно знал, и предупредил: — Через два часа я приеду со своими клиентами. Жора, я тебя умоляю! Не вникай в эти дела. Оно тебе надо? Твое дело сторона: владелец большей квартиры переезжает в меньшую, при этом получает доплату. Пусть хоть на комнату в коммуналке меняется — это его право.

— Но подпись — то моя будет стоять. Я нотариус, а не ты.

— Правильно, ты нотариус. Но что ты заверяешь? Сделку по обмену недвижимости. Причем оформляешь грамотно, по закону. Всё, что от тебя требуется — это отвернуться на пять секунд.

— Умный ты, Яша! А куда твой лох побежит на следующий день? Сюда, ко мне и прибежит. Устроит тут такую истерику — хоть контору закрывай!

— Знаешь, Жора, если бы мне за полчаса истерики платили такие деньги — я бы к тебе помощником пошел. Да пусть орет, сколько влезет. Смотреть надо, что подписываешь! Вот твоя доля…

Как и обещал Давиденко, нотариус их принял без очереди. И Донцов даже с каким — то несвойственным ему чувством превосходства проследовал в кабинет мимо небольшой очереди, томившейся под дверью.

Важный нотариус внимательно проверил паспорта Донцова и Березина, потом сказал: — Надеюсь, что все здесь присутствующие понимают, что сделки такого рода влекут за собой гражданские последствия в отношении недвижимости каждой из сторон…

Он еще какое — то время говорил общие фразы, а затем перешел к делу: проверил правильность оформления документов, пробубнил адреса, по которым расположены квартиры и что — то еще — с того места, где сидел Донцов, он не всё разобрал. Потом сказал: — Прошу внимательно прочесть документы.

Донцов самым внимательным образом прочитал все экземпляры. Всё было правильно и точно. Березин быстро пробежал их глазами, пролистал и вернул нотариусу. Тот еще раз их бегло просмотрел и положил на стол, как раз посредине между собой и Давиденко, сидевшим напротив него.

— В договоре указана сумма доплаты, — напомнил нотариус. — Пожалуйста, произведите в моем присутствии все денежные расчеты.

На этом пункте настаивал сам Донцов. Давиденко же его охотно поддержал, похвалив за предусмотрительность. Поэтому сейчас Березин отсчитал указанную в договоре сумму и передал Донцову. Тот не хотел пересчитывать деньги, тем более, что Березин считал их у него на глазах.

Но вмешался Давиденко: — Нет, уважаемый Петр Иванович, деньги счет любят. Пересчитайте!

Пока Донцов пересчитывал мелкие купюры, а Березин, облокотившись на стол с тревогой в глазах смотрел на него, Давиденко, незаметно поменял одни документы на другие. Нотариус в этот момент был занят тем, что поднимал с пола упавшую со стола ручку. Спрятав первый вариант договора в свою папку, Давиденко обменялся с хозяином кабинета красноречивым взглядом.

Когда денежные расчеты были закончены, нотариус передвинул по столу документы и сказал: — А теперь поставьте свои подписи…

Первый подписал Березин и теперь показывал Донцову, где нужно поставить подписи. При этом он быстро переворачивал листы, не давая тому сосредоточиться.

Когда бумаги вновь оказались в руках у нотариуса, он принялся ставить на них необходимые штампы, печати и подписи. Делал он это уверенно, не торопясь, как и подобает нотариусу.

Донцов внимательно наблюдал за всеми его действиями и удовлетворенно думал: «Ну, вот и всё. Три дня на сборы и переезжаю на второй этаж…»

Когда все формальности были улажены и все трое находилась на улице, Давиденко предложил отпраздновать это важное событие. Старик сначала отказывался, но они его уговорили и вскоре сидели в каком — то кафе.

— Нельзя же так, — укорял Давиденко. — Такое дело сделали — грех не пропустить по рюмочке. Если вас, Петр Иванович, беспокоят новые расходы, то напрасно. Я готовил этот обмен, я и угощаю!

На следующее утро Донцов чувствовал себя отвратительно: он давно не пил, да еще в таком количестве. Он проснулся в своей старой квартире, на своей кровати и первым делом хватился документов и денег. Документы и деньги были на месте — они лежали на столике рядом с кроватью. Успокоившись, охая и ахая, старик поплелся на кухню ставить чайник. Единственно, чего он никак не мог найти — это очки.

«Сколько дел еще нужно успеть сделать, — озабоченно соображал он тяжелой головой, допивая третью чашку чая. — Упаковать вещи, посуду… За шестнадцать лет тут столько всякого хлама скопилось…»

Глава 3. КРОВЬ, ПОТ И СЛЕЗЫ

Граница с Грузией была условной: никаких постов ни с той, ни с другой стороны давно не было. Среди ярко — зеленой молодой травы ржавыми островками возвышались несколько покореженных остовов грузовиков и одного автобуса. От некогда стоящих здесь зданий, остались только закопченные, полуразрушенные стены и свернутый набок шлагбаум.

Миновав неохраняемую границу и проехав еще километра три, колонна свернула с наезженной дороги. По едва угадываемой в густой траве тропе бронетранспортеры поднимались по отлогому склону вверх, где угадывалась какая — то темная громада. Это оказались развалины старинной крепости. Расчет Мельникова был правильным: устраивать ночлег на перевале было нельзя. Ночью вполне могли появиться боевики с той или другой стороны.

Пока подгоняли машины вплотную к пролому в каменной стене, за которой собирались устроиться на ночлег, откуда — то из темноты появился старик в черной бурке. Вместе с ним была собака, лохматая кавказская овчарка. По — русски он не говорил и подполковник не сразу понял, чего он хочет. Потом, поторговавшись для приличия, он кивнул головой. Старик тут же исчез.

Но вскоре вернулся, волоча на веревке молодого барашка и держа на плече большой бурдюк с вином. Обмен состоялся: капитан Хопров отсчитал причитающиеся тому блоки сигарет «Примы» и заставил выпить кружку вина. Угрюмый старик молча выпил и снова пропал в темноте.

Через десять минут уже жарили на углях куски баранины и вскоре вся сводная команда, кроме часовых, с аппетитом ела плохо прожаренное мясо. Тем самым подтверждая народный афоризм: «Горячее — сырое не бывает!» Сухое вино из бурдюка разливал по кружкам Хопров.

Сначала помянули погибших товарищей, после чего Мельников с тревогой сказал: — Слушайте внимательно. Привал нам пришлось сделать у черта в пасти, потому что завтра нам надо вернуться и найти тела наших товарищей. Охранение удвоить! Это приказ. Лучше недоспать, чем не проснуться. На посту ушами не хлопать, иначе можно запросто остаться не только без ушей, но и без голов. Подходы к развалинам заминировать! На всякий случай… — зло и многозначительно добавил он, но уточнять ничего не стал. — Отсюда — ни на шаг! Иначе налетите на растяжки. Разрешаю выпить еще по кружке — и отбой. Снимаемся рано утром, на рассвете…

Среди ночи раздался близкий взрыв, и разорванное в клочья эхо беспорядочно заметалось в вязкой, холодной темноте. В секунду все были на ногах. Заклацали затворы автоматов и ручных пулеметов, группа занимала круговую оборону — было пока неясно, с какой стороны напали боевики.

Часовые на верху развалин открыли беспорядочную стрельбу, в гулкую ночь полетели трассирующие пули и осветительные ракеты.

Не дожидаясь команды, группа поддержала их интенсивным, но неприцельным огнем. Стреляли наудачу: еще во время ужина опустился туман, сейчас же он был густым, как молоко. Ответного огня не было, и вскоре стрельба прекратилась. Невидимый дым от сгоревшего пороха наполнил развалины острым, кисловатым запахом и теперь медленно перемешивался с чистым, холодным воздухом высокогорья. В ушах стоял звон.