Мама, он мне изменяет (СИ) - Чейз Адриана

- Все, Марат… Я устала от всего этого. К тому же, на работе снова все болеют и я себя неважно чувствую. Так что посплю сегодня одна, чтобы тебя не заразить. А что касается мамы…

Я тяжело оперлась на спинку стула, глядя мужу в глаза. Они снова были настолько черными, что эта тьма не только пугала, но и завораживала. Будто бы Валиев колдовал прямо сейчас, лишал меня разума и воли. И хотя я отдавала себе отчет в том, какого рода «колдовство» на самом деле на меня влияет, избавиться от дурацких ощущений не могла.

- Что касается мамы - не лезь, куда не просят. И если ты с ней не спал, то тем более наши с матерью отношения - не твое дело!

Повесив звонкую паузу, я не позволила мужу мне ответить хотя бы звуком. Выбежала из кухни, промчалась в спальню, где и заперлась. И пусть попробует вломиться сюда! Он прекрасно заночует и на диване.

Ну, или на крайний случай, в квартире несколькими этажами ниже…

Мила, моя лучшая подруга, с которой мы были не разлей вода еще с младшей школы, смотрела на меня во все глаза. Сегодня утром, дождавшись, когда Валиев уйдет на работу (или куда там еще?), я взяла отгул, позвонила Милене и, несмотря на то, что эта пташка очень не любила вставать рано, вымолила у нее обещание приехать ко мне как можно скорее.

И вот она сидит напротив, не донеся до рта стаканчик кофе, который подруга прихватила по дороге ко мне, глазеет на меня, как на умалишенную, а я так и вижу, как в голове ее усиленно крутятся шестеренки.

- Не может быть! Тетя Лариса… и Марат? - неверяще выдохнула, наконец, Мила, когда я уже было решила протянуть руку и пощелкать у нее перед носом пальцами.

- У меня у самой в голове не укладывается, - потерла я виски.

Зажмурилась, тряхнула волосами, как будто это могло вернуть мне ощущение, что я сейчас трезва в своих мыслях и чувствах.

- Но все говорит о том, что это, увы, правда… Знаешь, как они вели себя вчера, когда я выложила им все те улики, которые у меня имелись?

Перед мысленным взором снова промчались, как наяву, те картинки, что кружились внутри, словно бабочки, которым не хватало кислорода и они понимали, что вот-вот погибнут.

- Верунь… Может, ты просто приболела? - предположила Мила, и я поняла, что это недоверие со стороны подруги чуть ли не взрывает в моей душе все те чувства, которые и без того были накалены до предела.

- Да-да, у меня такой вирус, - кивнула, растянув губы в саркастической усмешке. - Называется Подозревантус мамамужеус.

Милена нервно хихикнула и покачала головой.

- Скажешь тоже! - фыркнула она. - Но ты не злись, Вер… Сама понимаешь, каким все это абсурдным кажется со стороны.

О, я понимала. Только вот незадача - я-то была участницей событий, а не тем человеком, который наблюдал за всем, словно за театральной постановкой.

- Звонят, - мрачно озвучила я очевидное, когда установившуюся в беседе паузу разрезала трель дверного звонка.

Поднявшись с пола, где мы и устроились, я отправилась открывать. А когда сделала это, обнаружила по ту сторону маму. Она стояла, глядя на меня во все глаза и только руки заламывала, очевидно, пребывая в состоянии настолько нервном, что его было невозможно скрыть.

- Вера, не гони меня сразу! - взмолилась она. - Я пришла тебе кое в чем признаться!

2.2

А вот это уже было интересно… И как бы я уже себя ни убедила в том, что между мамой и Маратом что-то есть, сейчас слова матери прозвучали словно гром среди ясного неба. Может и впрямь сказать ей, что занята и отправить домой? Только это будет больше похоже на поведение маленькой девочки, а не женщины…

- У меня Милка, - сказала я, отступая в сторону и тем самым давая понять, что она может зайти.

Мама все же переступила порог, хотя, услышав, что я не одна, и посомневалась какое-то время. Только сейчас я заметила, что она мнет в руках какую-то бумажку.

- И я ей рассказала обо всем, что видела, - предупредила, закрывая дверь.

Мама охнула, приложила ладонь к губам. Ее лихорадочный взгляд с какими-то оттенками болезни, сначала разгорелся сильнее, потом потух, став таким, словно на нем появилась пелена.

- Тетя Лариса, здравствуйте, - вышла к нам Милена.

Она кривовато улыбнулась и посмотрела на меня вопросительно, в то время как мама, буркнув что-то нечленораздельное, отвернулась. Ага, понятно, похоже, кому-то здесь неуютно, что лишь подтверждает актуальность моих подозрений.

- Мил… Мы сейчас с мамой кое-что обсудим, - сказала я подруге, - а потом продолжим болтать.

На щеках матери появились два ярко-розовых пятнышка. Она упорно смотрела в сторону и мяла в руках бумажку.

- Да я, наверное, пойду, - неуверенно проговорила Мила, глядя на меня во все глаза.

Я так и читала в этом взоре: ну же! Скажи, что мне сделать!

- Может, сходишь в магазин за винцом? - попросила ее. - Минут двадцать хватит тебе?

Коечно, пить я не собиралась, но пусть это сработает как лишний повод для матери не думать, будто я беременна. Черт! Надо было врача предупредить, чтобы пока молчала в эту сторону! Так, ладно, это успеется, мне ведь на прием совсем скоро.

- Хорошо, на полчасика отбегу, - сказала Милка, начав суетливо одеваться.

Я бы дорого дала за то, чтобы она осталась и присутствовала при предстоящем разговоре. Но ведь я и впрямь большая девочка, справлюсь одна.

Наконец, Мила ушла, а я указала маме на кухню.

- Идем, буду выслушивать все, что у тебя есть на душе.

Прозвучало двояко - вроде и правдиво, потому что мне впрямь хотелось знать, с чем пожаловала мама, а вроде и настолько наполнено сарказмом, что не заметить его было невозможно.

Мы устроились за столом, мама положила перед собой лист бумаги и вперила в него потухший взгляд. Какое-то время молчание, которое образовалось между нами, давило со всех сторон, но оно рассеялось, когда мама заговорила:

- У нас с Маратом действительно есть секрет… Я не хотела, чтобы ты знала… потому что будешь переживать…

Она произнесла эти слова и запнулась, посмотрев на меня с таким чувством, которое я никак не могла интерпретировать. Что посылал мне этот взгляд? В нем точно таились вина, попытка мысленно попросить прощение, но в то же время будто бы уверенность, что мама поступала правильно, когда утаивала от меня что-то. То, что они с Маратом делили на двоих…

- Если вы спите… то конечно, я буду переживать, - фыркнула, растерев лоб ладонью.

Дурацкая голова снова кружилась, а в горле появился комок.

- Вер… Я больна… Смертельно, - шепнула мама, вновь отчего-то покраснев.

Она протянула мне тот документ, который принесла с собой. Им оказалось заключение врача. Я поняла, что именно читаю, но когда бегала глазами по строчками, осознавала, что ни черта не соображаю. Онкология… какая-то там -цинома… Четвертая стадия…

- Она неоперабельна, от химии я отказалась, - залепетала мама. - Марат злится, говорит, что мне нужно хвататься за любой шанс, но я… против. Я хочу дожить спокойно, без того, чтобы быть привязанной к больничной койке…

Мои глаза округлились, я смотрела на мать и только и могла, что видеть ее… А все слова, которые она произносила, как будто бы слушала, но не слышала.

- Тогда мы, конечно, не танцевали. Я просто была у врача, ну и он в очередной раз сказал, что мне осталось недолго. Твой муж тогда просто меня успокаивал…

Я вскочила из-за стола, отбросив от себя бумажку, словно ядовитую змею. Метнулась к окну, безуспешно пытаясь унять отчаянно колотящееся сердце. Моя мама больна… Она скоро умрет!

- Я не хотела тебя расстраивать… - шепнула мама.

- То есть, ты предпочла бы, чтобы я столкнулась с твоей смертью внезапно? - прохрипела я, обернувшись к матери.

У меня все это в голове не укладывалось, но то, что говорила мама, в корне меняло дело. Если, конечно, это правда, а не выдумка, которой они с Валиевым пытаются прикрыть грешки…

- Вера, теперь ты все знаешь. Я болею, мне осталось недолго. Умоляю, не ругайся на Марата и не подозревай его ни в чем. Он твой муж, он тебя любит.