Мама, он мне изменяет (СИ) - Чейз Адриана

- Сначала я думал, что Лара тебе расскажет о беременности вот-вот, поведает о болезни, ну и все… Но раз так вышло, я думаю, будет правильным нам с тобой развестись, чтобы я мог жениться на Ларисе и стать официально отцом нашего ребенка.

О, это был просто идеальный план! И так глупо было сейчас испытывать эти жуткие ощущения, которые рождались внутри от слов Марата. Меня вот так просто вынесли за скобки их бразильского сериала, что это даже оскорбляло. Но я быстро взяла себя в руки. Поплачу над всем потом, когда окажусь вне этой квартиры и вне парадигмы отношений с мужем.

- Наконец-то я слышу хоть какие-то здравые слова, Валиев!

Поставив сумку на пол, я театрально зааплодировала Марату. Это было чудесное окончание нашего брака, который уже давно погиб смертью храбрых.

- Вера… Одно твое слово и если скажешь, что мы просто усыновим этого ребенка, когда Лара его родит - и никакого развода не будет! - горячо заверил муж, подавшись ко мне.

Я снова схватила вещи и метнулась прочь.

- Отказаться от того, о чем я мечтаю с тех пор, как увидела доказательства твоей измены? - спросила я задумчиво, взявшись за ручку на двери и полуобернувшись к мужу. - Ты же не думал все совместные годы жизни, что женился на идиотке? Не так ли, Марат?

Сказав это, я пулей вылетела из спальни и, наскоро нацепив на себя сапоги и верхнюю одежду, выбежала из квартиры. После чего помчалась к Милене, надеясь, что на этом все вопросы с Валиевым и моим замужеством решены.

Кто бы знал, что это далеко не так! И что череда жутких ситуаций, в которые меня погрузили самые близкие люди, только начинается…

5.1

Зализывать раны я отправилась к подруге. Та просто молча отступила в сторону, когда я появилась на пороге ее дома. Молча же забрала мои вещи и проводила меня в одну-единственную комнату.

- Пока поспишь на диване, - сказала она, поставив сумку на пол рядом с ним. - А дальше что-то да придумаем.

Последняя фраза, в которой я так отчаянно нуждалась, будто бы прорвала плотину внутри, и из моих глаз ручьем потекли слезы. Я не рыдала, не рвала на себе волосы от того ужасающего чувства, которое не могло остаться в душе и требовало выхода. Я просто тихо плакала, превратившись в сплошной Ниагарский водопад.

Мила не увещевала меня, не врала, что все будет хорошо. Она просто молча делала то, что сейчас было совершенно органичным. Сначала вытащила из моей сумки вещи, освободила полку в шкафу и положила их на нее. Потом выудила из наспех собранных футболок и брюк разномастную домашнюю пару и протянула мне.

- Умоешься и посидим немного за чашечкой чая? - спросила Милена.

Я кивнула и направилась в ванную, где и провела в одиночестве минут десять. Умылась, переоделась, а потом просто сидела на бортике ванны и тупо смотрела в никуда. Казалось, что если впаду в состояние анабиоза, дыра в груди не разрастется до размеров вселенной.

- Рассказывай, - попросила Мила, когда я присоединилась к ней на кухне.

Я поведала все, о чем не знала подруга. О разговоре со Стасом, о признании Марата. И о том, что сопутствовало сбору моих вещей, когда мы с Валиевым расставили все точки над «и».

- Для меня вообще все так странно, - сказала Мила, подлив нам горячего напитка. - Тетя Лара как будто оборотнем стала, - прибавила она, и я машинально отшатнулась.

- Что ты имеешь в виду? - прошептала, когда по телу прошла волна озноба.

- Ну, она же никогда такой не была… У вас всегда были идеальные отношения матери и дочери. Что вдруг стряслось?

Я пожала плечами. Пока я сама считала так же, мама спала за моей спиной с моим же мужем.

- И с болезнью этой все так странно. Если ребенок действительно от Марата, то первым делом она бы захотела от него избавиться. Ну, если он действительно зачался после случайного секса.

Мила говорила о настолько болезненных вещах, что я постоянно чувствовала в груди нестерпимую боль. Но не останавливать же подругу и не просить ее подбирать слова? В любом случае, она говорит о реальных вещах, не приукрашая их и не гипертрофируя. Да и я сама втянула в это Милену, так что должна быть готова и дальше слушать ужасную правду.

- Мне вообще теперь плевать на все. На маму, на ее болезнь, на мужа-изменщика, - ответила я, когда поняла, что голова моя взорвется, если и дальше стану позволять сонму мыслей сводить меня с ума. - Впереди развод, которого, как оказалось, хотим мы оба. А сначала… Я не хочу, чтобы меня с Валиевым хоть что-то связывало. Поэтому прямо сейчас запишусь на процедуру.

Говорить кошмарное слово я не стала. Схватила телефон и звонить Любезновой. Мила наблюдала за мной с огромным сожалением в глазах, не заметить которое было невозможно, но не говорила ни слова, за что я была подруге благодарна.

Наконец, у меня был назначен визит в клинику, с которой должна была договориться Марья Федоровна, и подкинуло мне лишь новых моральных терзаний. Однако я твердо решила: если позволю себе в них вновь ввалиться, то меня попросту увезут санитары на принудительное лечение. Поэтому я посмотрела на подругу и решительно сказала:

- На этом все. Перестаем обсуждать то, что меня уже не касается… - И прибавила тихо: - Включи, пожалуйста, телевизор. Мне нужно отвлечься.

На следующий день началась атака со стороны Марата и мамы. Я не знала, что они там придумали, но террор, который организовали оба, когда стали мне бесконечно названивать, оборвать я смогла лишь при помощи блокировки их номеров.

Ну, конечно! Вера упорхнула из-под носа и разрушила их грандиозный план, по которому стала бы нянькой для бастарда Валиева! Ах, какая нехорошая девочка!

В остальном все прошло спокойно. У квартиры Милены, куда вернулась вечером, меня никто не поджидал, а когда утром я отправилась на процедуру, предварительно сообщив на работе, что меня несколько дней не будет, уверенность в том, что поступаю правильно, стала абсолютной. Немного отлежусь после манипуляций, побуду с Милкой, которая тоже решила взять несколько отгулов. А потом, когда разведусь с мужем, мы, может, вообще возьмем отпуска и уедем вдвоем с подругой в теплые страны.

- Вера! - окликнул меня голос Марата в тот момент, когда до входа в клинику оставались считанные метры.

Я замерла на мгновение, а после резко обернулась в надежде, что мне послышалось. Сильнее вцепившись пальцами в ручку сумки, я наблюдала за тем, как Валиев, глаза которого сверкали от злости, приближается ко мне.

Когда я обращалась к Любезновой, совершенно не задумывалась о том, чем это может обернуться. Напротив, даже мелькнула мысль, что если муж и мама узнают, они будут только за, ведь так у них появится больше шансов запудрить мне мозги и вручить их ребенка.

- Ларе позвонила ваша врачиха и все рассказала. Ты никуда не пойдешь, Вера! Я против, чтобы ты убивала нашего сына! - проговорил Марат и вдруг, дернувшись ко мне, схватил за руку и потащил в сторону такси, которое ожидало на обочине дороги.

5.2

Какое-то время я хоть и упиралась, но шагала за ним, потому что силы были неравны, а потом закричала:

- Помогите! Помогите—е! Отпусти же ты меня!

Попыталась высвободиться, но лишь уронила сумку с вещами на дорогу.

- Марат, стой! Мои вещи! - закричала, переходя на истерические нотки.

Валиев на мгновение затормозил и, обернувшись, посмотрел на сумку, сиротливо валяющуюся в паре метров позади. Я стала колотить его свободной рукой. Пинала ногами и пыталась вырваться, так и призывая прийти мне на помощь. Ужас от того, что он мог прямо сейчас увезти меня обратно в нашу квартиру, где они с мамой станут держать меня в неволе, прокатывался по телу и заставлял конечности холодеть.

Как там сказала Милка? Мама стала похожа на оборотня? Ужас... какой же ужас!

- Помогите—е! - заорала, что есть сил, продолжая лупить Марата.

Бесполезно! Это было все равно что долбить голыми руками по непробиваемой скале. А редкие прохожие, которые становились свидетелем этой сцены, лишь отворачивались и делали вид, что ничего не замечают! После чего просто спешили по своим делам.