Измена: ты больше не мой (СИ) - Лискина Екатерина

— Садись и рассказывай! — высокая, с идеальной осанкой, так сказывалось балетное прошлое, Тамара Васильевна вошла в комнату, неся на локте корзинку с чем-то, прикрытым накрахмаленной вязанной салфеткой. За ней по пятам цокал когтями по паркету отмытый до белого демон в собачьем обличье.

— Да нечего особо рассказывать. Я его застукала почти в процессе, в его кабинете, с его же подчиненной. Молоденькая девочка, я не так давно ее документы оформляла, дизайнер, двадцать лет, только-только какой-то вуз закончила, не особенно престижный. И такая… — Я прикрыла глаза и передо мной снова встала та сцена, с трусами на люстре. — А еще у меня драцена умерла!

И я разрыдалась.

— Ничего, милая, поплачь, — мне протянули огромный просто носовой платок все из того же цветастого ситчика, что и тапки, — ты поплачь, а я чаю заварю и отбивные пожарю. Ничего нет хуже, чем горевать на голодный желудок.

И пока я всхлипывала и вытирала платком покрасневший нос моя бывшая коллега поставила корзинку на стол. Там были яблоки, помидоры и поздние, слегка кривоватые огурчики.

— Это Борисычев урожай, будем сейчас с отбивными уничтожать.

Мне под нос сунули огромную просто чашку с чаем, от которого изрядно пахло валерьянкой. Не успела я отхлебнуть, как в дверь позвонили, раз, два…

— Так, Алиночка, присмотри за отбивными, а я открою пойду, — с этими словами Тамара Васильевна исчезла в коридоре.

Там послышался звук открываемой двери, что-то позвякало, погремело, побурчало на два негромких голоса. Я встала к плите — следить за отбивными и тут услышала подозрительно знакомый голос.

— Да, конечно я приехал не просто так. У меня тут нарисовалась проблема.

С этими словами в кухоньку ввалился мой шеф с пакетом из ближайшего супермаркета в одной руке и бутылкой подозрительно знакомого виски — в другой. Подобрал отвалившуюся челюсть и сказал:

— Ну здравствуй, проблема!

Глава седьмая

— Ну здравствуй, проблема! — сказал мой шеф, заваливаясь на кухню моей бывшей коллеги с бутылкой виски и пакетом закусок в руках.

— Да с чего бы это вдруг проблема — я? — от возмущения я едва не выронила крышку, которой накрывала в этот момент сковороду. — Это не мое белье висело на люстре!

Уупс! Кажется, шеф не знал подобных подробностей, потому что глаза у него стали очень большими.

— Так! — и он подкрепил свое “так” громко поставив бутылку с виски на стол. — Сейчас мы сядем, поужинаем, чем бог послал и все решим.

— Что ты там собрался решать, Станислав Александрович? — хозяйка дома вплыла на кухню в сопровождении своего собако-демона, неся в руках тапки, почти такие же, как были на мне, только еще больше. — На вот, надень.

Я была уверена, что этот брутальный мужчина откажется надевать шлепанцы в цветочек, но он только хмыкнул и безропотно их напялил, после чего начал доставать из пакета какие-то нарезки, овощи и даже коробку дорогих трюфелей — я всегда хотела их попробовать, но жалела денег.

— Да вот, — шеф рассказывал, не прекращая шуршать пакетом, — у меня тут случился инцидент недавно. Буквально утром. Иду я в офис, а моя личная помощница вместо подготовки документов к переговорам мокнет в слезах под дождем. Я увожу ее в тепло, не поверите, Тамара Васильевна, с нее буквально текло, ручьями, я думал такое бывает только в кино, живой человек не вымокнет до такой степени добровольно. И пока она переодевается, является один из моих проектировщиков и давай обвинять меня в том, что я… не профессионально веду себя в отношении к его жене. Он еще слово это сказал, как его… Харрасментом я занимаюсь короче.

— А ты занимаешься? — хозяйка дома слушала это и тихонько посмеивалась. Да и я, признаться, не сдержала улыбку — до того возмущенным выглядел шеф, которому мой муж предъявил претензии за якобы излишнее ко мне внимание, которого не было. И тут же я посмотрела на него совсем другими глазами. А ведь он хорош, высокий, но не слишком, накачанный, но в меру. Станислав как раз доставал что-то из пакета, поставив его на пол и мне открывались воистину захватывающие виды.

— Вот в отношении этого проектировщика — немедленно занялся. Проще говоря я вспылил, потому что я со своими работниками шашни не вожу и все об этом прекрасно знают, и как врезал ему по морде. — На лице шефа застыло мечтательное выражение, — он мне чуть стену не проломил собой.

Тут он понял, что наверное перегнул палку.

— Извини, Алина. Но твой супруг действительно вывел меня из себя.

— Ничего, — я смущенно отвернулась и сделала вид, что занята отбивными, которые были уже готовы, — меня он тоже из себя вывел. Просто я не настолько эффектно из себя выхожу, как вы.

— Ты его не убил, Алининого мужа? — Тамара Васильевна интересовалась этим вопросом с довольно саркастичными интонациями, попутно оттесняя меня от плиты к столу. — По лицу твоему вижу что не убил, а жаль!

— Ну мне потом кое-чего рассказали, — шеф тем временем шуровал в одном из верхних шкафчиков в поисках бокалов для виски, — и я тоже так решип. Так, стаканы я нашел, а это у нас что? Отбивные? О, отлично. Я хотел тортик захватить, но решил чток “Хеннеси” он не лучшая закуска и взял трюфели. Вкусные, я уже такие брал.

Мы расселись за столом, разобрали тарелки, стаканы.

— Будем! — шеф поднял тост. Выпил виски залпом, поморщился и спросил: — как будем твоего мужа увольнять? Он мне что-то очень не нравится!

Глава восьмая

— Как будем твоего мужа увольнять? Он мне что-то очень не нравится.

Я поперхнулась виски и закашлялась, аж до слез. Вокруг меня забегали все — и шеф, который тут же принялся стучать меня по спине своей широкой горячей ладонью, и Тамара Васильевна, тут же принесшая мне воды, и даже пес, который обрадованный суматохой запрыгал вокруг нас и высказал свое “Буф!” Наверное, на собачьем это означало “наконец-то веселье!”

— А надо ли? — Спросила хозяйка дома, — он же у тебя один из ведущих инженеров-проектировщиков, насколько я помню, к тому же, весьма толковый.

— Так то так, но я ему в морду дал, да и он в долгу не остался, — Станислав потер скулу, на которой, впрочем, не было следов, видимо ударили не сильно. — А оставлять на работе такого сотрудника это уже урон моей репутации. Поэтому тут даже будь он лучшим из лучших — увольняем и никаких гвоздей! — тут он стукнул по столу так, что подпрыгнули стаканы с виски и Булька, лежавший под столом.

— Только вот… — Я замялась, не зная как объяснить, что ребенку с пороком сердца, даже с оперированным, время от времени требуются совсем недешевые лекарства, и если Виталика уволят, то на одну зарплату мне придется туго. — У моего сына порок сердца.

— Я тебе зарплату подниму, — не дал развить мне тему шеф, — у меня сестра с такой проблемой, я имею некоторое представление.

— Вот и решили, вот и прекрасно, — хозяйка дома поднялась из-за стола, легонько попинала своего собако-демона. — Я сейчас поставлю еще раз чайник, а ты, Станислав, отведи Алину в гостевую комнату, помнишь, ты там ночевал прошлый раз. Где постельное белье лежит ты знаешь. Да и вообще, ты удачно заехал, в тахте начал заедать механизм, так что ты и ее заодно разложи. Алиночка, иди с ним, вдвоем будет сподручнее.

И мы пошли, по длинному, темноватому коридору, имеющему форму буквы Т, мы вышли из одной стороны верхней перекладины, на противоположном конце ее видна была дверь явно в хозяйскую спальню, а в длинной было еще две двери по обе стороны коридора. Одна двойная, с витражным стеклом, рисунок было не разглядеть в темноте, озаряемой только пробивающимся сквозь окна и витраж светом фонаря, а вторая обычная, без стекла.

— Я тут ночевал, когда у Тамары Васильевны был юбилей, — сказал Станислав, заходя в ту самую дверь без стекла и включая свет, а я залюбовалась его широкими плечами, — Ты тогда не пришла. Кстати, а почему? Ты же была в отпуске, но вроде никуда не летала, потому что вернулась такой же бледной, как и всегда.