Измена: ты больше не мой (СИ) - Лискина Екатерина

— Ты рехнулся? Так сложно представить что я, со своим высшим образованием и постоянными курсами повышения квалификации сделала карьеру не через постель, а потому что спец хороший? — Тут я подпустила в голос яду, — не все же как твоя “пууууся” лезут в постель к начальнику чтоб хоть что-то из себя представлять!

Я встала с диванчика, с моего халата с дробным стуком осыпались попавшие на него осколки, попыталась оттолкнуть Виталика, чтобы уйти, но он мне не позволил, схватил в охапку и потащил. Откуда только столько сил в нем взялось, как я ни брыкалась, а вырваться, не смогла. Он донес меня до спальни, швырнул на кровать и потянулся к поясу моего халата.

Глаза у него были совершенно сумасшедшие.

Глава пятая

Виталик потянулся к поясу моего халата и глаза у него были совершенно сумасшедшие. Но тут я не выдержала, огрела его подушкой.

— Знаешь что, ты меня достал, своей необоснованной ревностью, своими попытками контролировать даже сколько времени я на работе провожу, беспочвенными обвинениями в том, что я в лифте соседу якобы улыбалась! Но это тебя я застаю без штанов с любовницей!

— Да ты как все бабы, слишком хорошо шифруешься, а так как была… — он запнулся, подбирая, видимо, цензурное слово, — вертихвосткой, так и осталась! Всем мужикам вокруг глазки строишь!

Я слезла с кровати так, чтобы она оказалась между нами.

— Я, значит, шифруюсь хорошо, а ты даже на это не способен оказался! Позорище, труселя на люстре!

— Снял б, просто не успел, — Виталик все таки слегка смутился, но продолжил гнуть свою линию, — но ты сама виновата, ты охладела ко мне, к нашей семье, перестала вкусно готовить, Андрюша все лето провел с моей мамой, а не с тобой и даже сейчас наш сын не с нами, а с бабушкой!

— То-то бы ему понравилось слушать как его отец спал с какой-то левой бабой, а теперь орет на мать, ой понравилось, ты этого хочешь?! Давай, позвони своей маме, пусть приводит его, заодно тоже послушает, кого воспитала.

— Ты маму не трожь!

— А давай, я сама наберу, — я достала из кармана телефон и начала искать в последних звонках номер свекрови.

— Ты психованная?! — Виталик попробовал обежать кровать и отобрать у меня телефон, но я была проворнее. — Шизофреничка, не смей вмешивать в эту грязь мою маму!

— А пусть знает, что ее сын на работе вместо работы делает! Я вошла в раж и уже нажала кнопку “позвонить” и поставила телефон на громкую связь… Неизвестно чем бы это кончилось, но трубку взял Андрюша. Наш сын родился с легким пороком сердца, но врачи категорически запретили ему волноваться. За шесть лет мы настолько привыкли при нем сдерживаться, что и сейчас наш скандальчик утих как будто сам собой. Бабушка была занята ужином и узнав у внука, что ничего срочного мама с папой не хотят, в разговор вступать не стала.

— Я о тебя ухожу, — я положила трубку и потащила из-под кровати чемодан.

Тот самый, с которым мы летали в отпуск все втроем: я, Виталик и наш шестилетний сын Андрей. Туда влезали все наши вещи на две недели и еще оставалось место для сувениров. Я открыла этого монстра и начала скидывать все свои вещи в его бездонное нутро.

— Куда ты пойдешь, кому ты нужна? У тебя никого нет, кроме меня, опомнись! — Виталик сел на кровати и говорил это уже спокойным насмешливым тоном. Он явно не верил, что я на подобное способна. До последнего не верил, потому что, когда я показала ему неприличный жест, рассмеялся, встал и ушел играть в танчики.

Козел.

Мои родители давно умерли, а подруг у меня не было. Когда-то были, конечно, но Виталик постепенно меня от них избавил. Они все были не такие, кто-то с ним якобы заигрывал, кто-то не подходил для общения с приличной женщиной, а кто-то и сам отвалился. Еще наши посиделки были слишком поздно, аж до полуночи, слишком пьяно (да я даже шла ровно!) и слишком дорого. Хотя надо понимать — мы не пили ящиками вдову клико, не заказывали марципаны на золотом подносе, мы даже в бар не всегда ходили, предпочитая собираться у кого-нибудь дома. Но все расходы, которые шли “не в семью” расценивались моим мужем как разбазаривание семейного бюджета.

Я думала, думала и решилась. С Тамарой Васильевной мы раньше работали вместе, я секретаршей, а она личным помощником босса. Она же меня и рекомендовала на свое место, когда уходила на пенсию. Отношения у нас всегда были без панибратства, но очень душевные. У нее можно было попросить совета, рассказать о радостях и трудностях и при этом не бояться, что завтра о твоей жизни будет знать весь офис. Нас еще объединяло одно мелкое должностное преступление: когда босс уже уходил, а нам приходилось за документами задерживаться допоздна мы разоряли его бар. Заканчивали с бумажками, доставали бокалы, лед, виски и сидели в приемной в удобных креслах, разговаривая за жизнь. Когда моя милейшая коллега ушла на заслуженный отдых, разграбление шефовского бара сошло на нет.

— Тамара Васильевна, здравствуйте! Это Алина.

— Здравствуй Алиночка, все у тебя хорошо? — Моя коллега с ходу заподозрила неладное, всегда была нечеловечески проницательна. Да и в будние дни, тем более вечером, я ей никогда не звонила.

— Да, мне неловко принаваться, но у меня проблемы и мне нужна помощь. Я ушла от мужа.

— Ну и прекрасно! — От реакции моей дорогой бывшей коллеги я, признаться, сильно офигела. — Давно было пора, жмоты и бабники, милая, не твой типаж. Приезжай, я буду тебе очень рада.

Она продиктовала адрес и такси увезло меня в неизвестность завтрашнего дня.

Глава шестая

Такси остановилось возле кованых ворот.

Вот уже больше двух лет Тамара Васильевна вышла на пенсию, виделись мы с ней не так уж часто, хотя и регулярно, но еще ни разу я не была у нее дома. Как-то не складывалось. И сейчас я была несколько ошарашена.

Моя коллега и наставница жила в довольно понтовом районе города N, в квартале сталинской застройки, отличительной чертой которого были эти самые ворота и закрытые дворы. Таксист уехал сразу, как меня высадил, а я застыла, не решаясь позвонить в звонок у калитки, и вздрогнула, когда из полутьмы двора мне по глазам мазнул луч света.

— А вот и ты, здравствуй, голубушка, — Тамара Васильевна отперла маленькую калитку сбоку от главных ворот, — А я выгуливаю Бульку, жду твоего звонка, смотрю, такси подъехало и чемодан выгрузили, решила подойти посмотреть, кто. Удачно я. Над воротами вообще фонарь должен гореть, — проворчала Тамара Васильевна. Спрятала в карман фонарик, достала из-под мышки длинную хворостину и залихватским свистом подозвала успевшего убежать в дальний конец двора бультерьера. — Но наш дворник, Ахмет, приболел, а его сменщик Серега — изрядный раздолбай, третий день все никак не сподобится лампочку заменить. Булька, это свой!

Собаку, больше похожую на демона из преисподней, причем очень грязного, быстро взяли на поводок, крепкий даже с виду, и позволили ей аккуратно меня обнюхать. Правда, за попытку пописать на мой чемодан Булька получил по жопе той самой хворостиной, обиженно взвизгнул и пошел мстить за неудавшуюся диверсию астрам.

На пятый этаж, где жила Тамара Васильевна, мы добрались без приключений, проехавшись в старом, гремящем лифте. Я думала таких больше нет, с закрывающейся металлической дверью на каждом этаже.

— Ты проходи, мой Борисыч на даче еще в это время обретается, урожай караулит, будто он нужен кому! Так что дома сейчас только мы с Булькой. Я его помою, а ты иди, в конце коридора справа кухня, чемодан оставь тут, потом покажу куда.

— Конечно, только у меня там…

— Тапочки вот, на! — мне достали из старинной, темного дерева обувной полки немного потрепанные, явно самодельные шлепанцы, сшитые из веселой расцветки ситчика. — Это я в первый год пенсии баловалась, нашила столько, что уже наверное всем гостям до конца моих дней хватит носить. Они чистые, после каждого гостя в стиралку закидываю.

Тапки оказались очень мягкими и удобными, хоть и были велики мне размера на два. А квартира очень уютной, с высокими потолками, стенными панелями из дерева и узорчатыми обоями. Кухонька была довольно просторной. Не такой, как в новостройках, что проектировал мой неверный муж, но в нее влезла и угловая кухня с узорчатыми деревянными фасадами, и круглый стол под белой скатертью. Я включила плиту, поставила на нее чайник, присела у стола.