Последняя жертва войны (сборник) - Йосси Верди

Все кругом стали улыбаться. Анна оживилась:

– Сынок, а что еще говорил тот солдат?

– Да он вообще немного говорил, – отводя взгляд, ответил Вася.

– Жаль, – задумчиво произнесла Анна. – А из какой деревни он был? Может, сходить да найти его?

Анна до последнего хваталась за эту радостную новость.

– Нет-нет! Он давно уже вернулся на фронт, теть Ань. Его точно в деревне уже нет! – с жаром стал отговаривать женщину Василий.

– Чтоб Гитлеру пусто было! – горько выдохнула Анна.

– Говорят, что вся Европа на него работает. Италия и… как ее… Франция. Вот! – вставил Володя, блеснув осведомленностью.

– Ничего. Вот увидите, немцы сами остановят войну. Гитлер долго не протянет, – подумав, сказал Василий.

– Или протянет ноги! – шутя, добавила Лида, и все опять засмеялись.

– Писем еще нет, сынок? – косясь на почтальона, поинтересовался Михалыч.

С некоторых пор почтальон стал в деревне самым важным человеком. Даже важнее председателя колхоза. Все его ждали, выбегали на улицу, как только слышали звон его видавшего виды велосипеда. Его маршруты были известны всем без исключения: от сопливого мальчишки до стариков. Что уж говорить про баб? Они успевали замечать даже настроение почтальона, что сразу же становилось темой номер один в обсуждениях на лавочках. С начала военных действий в село уже пришли три похоронки. И теперь к всеобщему ожиданию примешивался еще и страх.

– Еще нет, но они уже в пути, – ответил почтальон и, помолчав немного, добавил: – Я понимаю, что вы все ждете весточек. Но это война! Нужно запастись терпением.

Раннее утро. Изумрудные травинки поблескивали бриллиантовыми капельками росы, когда к пруду, лениво помахивая хвостами, прошло несколько коров. Сопровождаемые завистливыми взглядами из окон домов, буренки вальяжно вышагивали по сырой от росы лужайке. С каждым днем скотина в селе становилась все дороже, постепенно превращаясь в роскошь, которую не могли себе позволить селяне.

Недавно достроенная сельская школа, по изгороди увитая плющом и хмелем, красовалась голубой крышей. Слабый ветерок облегчал знойную погоду, но к полудню опять поднималось солнце, и снова становилось жарко и уныло.

Класс, освещенный лучами полуденного солнца, был чисто вымыт. Кое-где на подоконниках цвела разноцветная герань, за которой следили дежурные ученики. Гордостью класса был величественный фикус, стоявший в углу за учительским столом. Возвышаясь почти до потолка, он широко раскинул свои ветви, образуя купол над учительским столом. Этот фикус был неотъемлемой частью классной комнаты, так что сполна получал свою порцию любви и внимания. Однажды кто-то из мальчишек прознал, что если пожевать лист фикуса, то язык и губы распухнут, и это повлияет на речь. Воспользовавшись этим открытием, ребята повадились жевать листья, что давало повод не отвечать на уроках. Поначалу Анна испугалась за детей. Почти ежедневная неспособность говорить вкупе с неестественно большими губами и распухшим языком навевала мысли о странной заразной болезни. Но узнав правду и удивившись изобретательности детишек, Анна пригрозила вызовом родителей в школу, что вмиг отбило желание мальчишек жевать листья.

Сегодня Анна вошла в класс, как всегда, в идеально отутюженной юбке и накрахмаленной белой блузе, держа в руках журнал.

– Здравствуйте, ребята. Садитесь, – мягко произнесла Анна и, подобрав юбку, элегантно опустилась на краешек учительского стула.

Гул детских голосов, утихая, превратился в тихое шуршание.

Дети все еще ерзали и шептались:

– Знаешь, как больно кусает? – держа перед носом Сары раскрытую ладонь, в которой ползала маленькая ящерица, прошептал Олег – курносый мальчишка с лиловым фонарем под глазом.

Девочка в ужасе уставилась на ящерицу, боясь пошевельнуться. Неподдельный страх сковал ее движения так, что она даже не могла вскрикнуть. Покрутившись на ладошке, ящерица леденящим душу немигающим взглядом посмотрела на Сару и вдруг лизнула собственный глаз. Это было так омерзительно, что класс огласил громкий девичий визг.

– Что такое?! – встревожилась Анна.

– У него ящерица! – не прерывая визга, указывала на Олега Сара.

– Олежка! Ты опять за свое? – Голос учительницы вдруг приобрел холодные металлические нотки. – Сейчас же выйди из класса и подумай о своем поведении!

Наступила тишина. Дети притихли и раскрыли свои учебники.

– Если не пойдешь со мной гулять, я брошу ее тебе за шиворот, – нехотя вставая с места, вполголоса успел припугнуть Олег и понуро вышел в коридор.

Тем временем Пашка, пухленький лопоухий мальчишка, засунув голову под парту, с аппетитом уплетал сладкую булочку.

– Павлик, сорок восемь – половинку просим! – прошептал его сосед по парте Димка привычное детское заклинание, на которое, по всем правилам дворового этикета, просто нельзя было отказать, и дернул Пашку за рукав.

– Сорок один – ем один, – смачно прочавкал Пашка запрещенную защиту от попрошаек.

– Ты и в прошлый раз не поделился, жадина! – надулся обиженный Димка.

– К доске пойдет Павел! – Голос учительницы прозвучал как приговор.

Павел стряхнул с губ крошки и с недоверием посмотрел на Димку. Чуть подумав, он обернулся и передал недоеденную булку Нине, сидящей у него за спиной.

– Подержи это. Я сейчас вернусь. Только никому не отдавай, – наказал Паша и поплелся к доске.

– Не беспокойся, Пашка. Верну в целости и сохранности, – заверила мальчика Нина и с вожделением покосилась на лакомство.

– Назови тему домашнего задания, – не отводя глаз от классного журнала, попросила Анна.

– Первая мировая война и ее причины… – бойко начал Паша, но к концу предложения уверенности в голосе существенно поубавилось.

Он увидел, как его булка стремительно и безвозвратно исчезает во рту у Нины.

– Хорошо, начинай.

Но для Паши война уже началась секунду назад. Он стоял как вкопанный и безмолвно наблюдал за бессовестной одноклассницей.

– Что же ты можешь сообщить нам по этой теме? – голос учительницы на время вывел мальчика из оцепенения.

– Первая мировая война произошла в 1914 – 1918 годах. Германия к тому времени превратилась в сильное и развитое государство… – промямлил Павел срывающимся голосом.

Невольно взгляд его снова обратился к жующей Нине, и именно тогда мальчик окончательно разуверился в женщинах.

– Первая мировая война произошла в 1914 – 1918 годах. Германия к тому времени превратилась в сильное и развитое государство… – словно заезженная граммофонная пластинка, снова повторил мальчик, чувствуя, как обида переходит в праведный гнев.

– Назови причину, по которой началась Первая мировая война.

Ответ у доски превратился в невыносимую пытку. Тем временем Нина, затолкав в рот последний кусочек, благодарно подмигнула Павлу.

– Что стало причиной Первой мировой войны? – повторила Анна и подняла на Павла глаза.

– Моя булка…

Класс взорвался бурным хохотом. Кто-то даже зааплодировал.

– Тишина в классе! Павлик, какое отношение к Первой мировой войне имеет твоя булка? – серьезно спросила Анна, из последних сил сдерживая смех.

Павел покраснел от стыда и, опустив голову, ответил:

– Она съела мою булку.

– Германия? – переспросила Анна и присоединилась к общему хохоту.

– Стыдно, Павлик, стыдно. Садись. Два! – все еще улыбаясь, подытожила Анна.

Обделенному Пашке только и оставалось вернуться на свое место, опустив голову.

– Дурак! Отдал бы мне булку. Я бы тебе ее целой вернул. – Слова друга, будто соль, сыпались на свежую душевную рану Паши.

– О причинах Первой мировой войны у доски расскажет Нина.

Девочка бодрым шагом направилась к доске.

– Германия из отсталого, разрозненного государства превратилась в сильную державу. Сформировалось два блока стран. Англия, Франция и Россия…

Анна с наслаждением слушала бойкую речь ученицы, журчащую, словно родник по каменному руслу. Она нежным взглядом окинула девочку и в очередной раз восхитилась ее старательностью. Смотря на нее, Анна вспоминала себя, отвечающую урок перед строгой классной дамой в такие же юные годы.

Вдруг взгляд Анны задержался на обуви девочки. Это были старые стоптанные сандалии, застежки на которых заменяла грубая проволока. Сердце Анны сдавила жалость. Проводив отца на войну, девочка осталась на попечении старого деда и пожилой бабушки, которые едва сводили концы с концами. Через месяц в их семье поселилось горе. Отец Нины Иван погиб при участии в Смоленском сражении, и Нина осталась сиротой. Анна не помнила, чтобы девочка хоть раз кого-нибудь о чем-то просила. Она не жаловалась и не стенала, хотя было видно, что недоедает. Напротив, девочка всегда была весела и приветлива. По-взрослому принимая все лишения военного времени, она старалась помочь семье. Соседи часто видели ее в поле, рядом с дедом собирающей снопы скошенной травы или идущей в лес по грибы и ягоды с бабушкой. Анна, имея двух сыновей, всю жизнь мечтала о дочери и теперь с материнской нежностью смотрела на этого ребенка, у которого отняли детство.