Одаренный 2 - Archer

я, но произнес вслух другое: — Вам же известно, чем промышляют Озеровы. А так случилось, что я могу то же самое, и это создает для них конкуренцию.

— Ну, — кинул директор.

— Я дал Слово, что не буду производить эликсирной воды больше определенного количества и только определенным людям. Нарушать данное мною обещание я не намерен. Да и помирать не шибко охота. Деньги там вертятся совсем немалые, а убивали и за меньшее.

— Говоришь, дал слово?

— Дал Слово, — выделил я последнюю часть фразы.

— Озерову?

— Озерову, — кивнул я.

— Иди, я разберусь с Баструковой, — после долгой паузы произнес директор. — Она от тебя отстанет.

Я благодарно кивнул и поспешил ретироваться, переменка-то закончилась еще двадцать минут назад. Как бы опоздание в журнал не впаяли.

Нормальный мужик наш директор оказывается, хоть и на вид не очень. Тот редкий случай, когда внешность говорит одно, а поступки — другое. Все сразу он понял. Видать, из наших — «олдскульных». «Респектую» ему тогда.

Баструкова действительно от меня отстала, но, судя по ее взгляду, сулящему мне все кары небесные, не простила. Хорошо, что она у нас не ведет никаких предметов, иначе черта с два я сдал бы зачет.

После уроков я зашел в свою комнату и еще на пороге оторопел. Прямо под моими ногами валялась неказистая обувь, на которую я чуть было не наступил. При беглом осмотре это были детские ботинки. Кажется, такие даже я когда-то носил. Что-то было в них знакомым.

Хозяин ботинок обнаружился на второй кровати — действительно мальчишка, лет десяти-одиннадцати на вид. Конопатый, но на удивление не рыжий. Цвет волос был темный, почти черный. Но вот лицо типичное славянское — большие серо-голубые глаза, небольшой едва вздёрнутый нос и округлое правильное лицо.

«Смесок», — сделал вывод я.

— Привет, — поднялся он с постели, на которой лежал прямо в одежде поверх разложенного белья.

— Ты кто такой? — сразу спросил я. — И что здесь делаешь?

— Так это… — растерялся он от моего напора. — Учусь здесь… уже.

— Прямо здесь? В моей комнате?

— Поселили. Тетя Аглая ключ дала, — мальчик потряс одетым на руку браслетом с номером моей комнаты. Видимо, уже не только моей.

Идти устраивать скандал к Аглае смысла не было. Да и какое я имел право что-то ей предъявлять? Оглобля здесь Царь и Бог. Как она пожелает — так и будет. И портить отношения с таким человеком — себе дороже. Она вполне способна основательно подпортить жизнь любому обитателю общежития.

— Горыня, — представился я, садясь на стул. — Дубравин.

— Велимир, — протянул он руку. — Можно просто Веля.

— Ну здрав будь, Веля, — я протянул руку в ответ. Рукопожатие было крепким. Слишком крепким для хиленького на вид мальчишки. Значит, эти ручонки не чурались физической работы.

— Из простых? — сделал я логичный вывод.

— Ага, — смущенно произнес он. — А ты?

Теперь понятно, почему Велимира подселили именно в мою комнату. Никто из родовитых учеников не принял бы холопа в соседи. А выдавать отдельную комнату несмышлёному мальчишке было бы верхом неразумия. Вот и решили проблему таким образом — подсунули мне, сразу решая эти проблемы, и комнату доукомплектовали, и мальчишку под присмотр более старшего ученика пристроили. И проблему неравенства социального различия не потревожили.

— Тоже. И раз уж мы будем жить вместе, давай сразу кое-что проясним, — я начал перечислять. — Не сорить, вещи не разбрасывать. В душевой за собой протирать. Унитаз смывать. И мои вещи не трогать. Все уяснил?

— Нууу… — замялся он.

— Из графина в мгновение выпорхнула вся вода, выбивая со звоном крышку. Еще на лету она разделилась и перешла в форму льда. Две ледяные стрелы, медленно покачиваясь в воздухе взад-вперед, острием уставились в моего нового соседа.

— Все уяснил? — уже строже повторил я.

— Ух-ты!!! — раздался восторженный вопль немедленно вскочившего с кровати ребенка. — Как круто! А можно потрогать? А как ты это сделал? А меня научишь?

Я закрыл лицо руками. Да уж, легко не будет

Глава 3

Зато у меня появился друг.

Сказано с претензией, но какой есть. Появился человек, который готов со мной общаться, сидеть за одним столом во время трапезы и даже иногда гулять. Хотя последнее я предпочитал делать без него. Слишком он был суетливым, любопытным и болтливым пацаном. Ни минуты не молчал.

А еще он был очень наивным. Кажется, даже наивнее меня в его возрасте. Но мне откровенно повезло. Во время подросткового возраста, когда формирование матрицы характера у человека уже практически подходит к концу, жизнь свела меня с нужными людьми. Я подчерпнул много от них, сперва сам того не замечая, но со временем все чаще улавливал в себе эти изменения.

Но странно другое — что при таком полунищенском образе жизни, будучи часто битым сельскими мальчишками и с издевками старших, Веля оставался чистым и искренним. Он не стал озлобленным на весь мир замкнутым ребенком, ненавидящим всех людей, а оставался добрым, веселым и открытым. Воистину, дар влияет на характер человека. На его духовный мир.

Мой характер подобен воде — изменчив и гибок, способен принимать любую форму. Сначала это ровная гладь, тихая и безмятежная, переливающаяся под солнечным светом. Но потревожь — и поднимутся волны — яростные и неукротимые, сметающие все на своем пути.

Но Велимир был целителем. И смею предположить, что он сильный, раз его определили в Академию. Утверждаю это на собственном опыте.

Так вот, быть может, Веля не сломался только из-за своего дара. Он не окрысился, как многие дети с неблагополучной судьбой. Дар целителя само по себе чудо-расчудесное — редкий и востребованный. И кто знает, как он способен влиять на характер человека?

Я водил нового друга к Енисею, думал, что он проникнется его величием и неторопливым течением, посидит на бережке, помедитирует, наконец. Успокоится и не будет доставать меня хотя бы денек.

— Ну, речка, — пожал он плечами. — Большая.

— Ясно все с тобой, — махнул я рукой. — Пошли обратно.

Батюшку-Енисея я чувствовал уже и на территории Академии. То ли мое непомерно возросшее восприятие уже позволяло, то ли что-то произошло в прошлый раз, и я заглянул куда не следовало. Или наоборот — следовало. Мне уже не было