Оборотень - Вадим Громов

— Ну а я-то тут причём? — Михаил недоуменно пожал плечами, — с чего вы решили, что это я?

— А кто возле меня полчаса терся возле полок с бухаловом? — толстый изобразил оскал, при виде на который у саблезубых тигров случилось бы недержание в мочевом пузыре, — ты чё, думаешь, у меня склероз с шизофренией?

Причём тут шизофрения, никто уточнять не решился, и три пары глаз вопросительно уставились на Курмина.

— Во-первых — не полчаса, а минуты три, — Михаил встопорщил скулы, так бывало, когда на него возводили напраслину, — и потом, вы сами виноваты — дали бы мне сразу коньяк забрать, я бы и не стоял рядом. А во-вторых — не брал я вашего кошелька, хоть заподозревайтесь — не брал!

— Ну что, Семёныч, — управляющая магазином перевела взгляд на стража порядка, — в отделение звонить?

— Погоди, — Семёныч неопределённо махнул рукой, — попробуем сами разобраться. Так говорите — на личное имущество гражданина не покушались? Он что-то недопонимает, целиком и полностью?

— Точно, — Курмин кивнул, — воровством не занимаюсь.

Хотел добавить — по мелочам не работаю, но ещё раз взглянув на перекошенное оскалом лицо толстого, от шутки отказался.

— Ладненько… — охранник состроил удовлетворённую гримасу, — тогда вопрос номер два; как вы смотрите на то, чтобы провести небольшой досмотр, с целью окончательного отвода подозрений?

— Да я у тебя из жопы, вот этими руками, если понадобится… — экспрессивно встрял человек-гора.

— Гражданин, не нервничайте, — тоном человека, который схарчил не одного сенбернара на общения с буйнопомешанными, разбавила диалог Ирина Васильевна, — сейчас все уладим…

— Хорошо, — Курмин, которому абсолютно не нравилась нынешняя ситуация, решил не упираться — досмотр, так досмотр! — давайте начнём. Надеюсь, догола раздевать не будете?

— Не будем, — Семёныч кивнул лысеющей головой, — пальтишко снимите, свитерок, и все личные вещи из карманов в корзиночку, пожалуйста. Вот пустая корзинка, сюда. А вы опишите, пожалуйста, как кошелёк выглядел, чтобы накладок не получилось. В деталях, содержимое и прочие нюансы…

— Тёмно-коричневый, пряжка там такая, э-э-э, заковыристая, серебристая, — толстый наморщил лоб, вспоминая детали утраченной собственности, — тиснение, такое — узорчатое. Размером где-то с мою ладонь, люблю большие кошельки. Вроде всё… Внутри права водительские, карточки с банкомата, лавэ естественно…

— Ирина Васильевна, ещё пару человек позовите, не помешает, — охранник обрёл некую направленную деловитость, — Марину с фасовки, да еще кого-нибудь, вон — Фарида хотя бы… Свидетелями будут, мало ли что.

Управляющая убежала созывать будущих свидетелей, Михаил стал не спеша выкладывать из карманов ключи от дома, старенькое портмоне, носовой платок, начатую упаковку жвачки "Стиморол". Всё. Человек-глыба — не по духу, но по телосложению, настороженно и цепко следил за появлением на свет личных вещей Курмина, разочарованно деформируя оскал в сторону его исчезновения. Управляющая привела двух свидетелей — женщину лет сорока трех, и молодого то ли таджика, то ли узбека — короче, одного из птенцов разномастного племени, именуемого "гастарбайтеры".

— Пальто дайте, пожалуйста, — Семёныч протянул руку, когда Курмин закончил выкладывать вещи в корзину, — да ничего с ним не сделаю, не бойтесь.

Курмин протянул ему пальто, тот ловко прощупал его сверху донизу — сразу угадывался солидный опыт в подобных операциях, и положил его на стеллаж, рядом с корзиной. Курмин снял свитер, оставшись в рубашке, тоже протянул его Семёнычу. Тот быстро провел пальпацию в поисках тайничков. Ни-че-го.

— Руки поднимите, если не трудно, — Михаил послушно задрал вверх конечности, философски ожидая конца процедуры.

Охранник грамотно обыскал Курмина спереди и сзади, не оставив без внимания ни один миллиметр фигуры. Результат был нулевым, толстый разочарованно взирал на бесплодность обыска, с его лица уже напрочь исчезла вся агрессия и уверенность хозяина жизни.

— Может в обуви? — цепляясь за последнюю соломинку, предположил он, — в носки можно спрятать. У меня там, в основном одни пятитысячные были…

Курмин без лишних вопросов снял ботинки, встав на чистую картонку, предусмотрительно предложенную управляющей. Задрал брючины, продемонстрировал, что в носках у него ничего не заныкано, ни ста двадцати семи "тонн деревянных", ни алмаза "Звезда Миллениума", ни прочих атрибутов из разряда материальных ценностей.

— В трусы полезете? — с легкой издевательской ноткой поинтересовался Михаил, зашнуровывая ботинки, — или обойдёмся?

Человек-глыба молчал, как Буратино до перерождения, с унылой злостью раздувая ноздри.

— Всё? — спросил Курмин, — вопросов больше нет?

— Нет? — управляющая посмотрела на Семёныча, Семёныч посмотрел на толстого, человек-гора скорбно помотал головой, признавая своё поражение и целиком и полностью. Разлепил убито сжатые губы.

— Но ведь какая-то сука подрезала…

— Но не он, — Семёныч подытоживающее тряхнул головой, — я бы нашел. Опыт не пробездельничаешь… Может, сами проверить желаете? Так сказать, для полноты картины. А?

— Нет, — на толстого было грустно глядеть, — не желаю…

— Тогда я пошел, — Михаил одел свитер, пальто, распихал личные вещи обратно по карманам, взял корзинку и направился к выходу.

— Секундочку! — негромкий возглас Семёныча догнал его почти у двери подсобки, — давайте ещё для очистки совести корзиночку проверим. На всякий случай…

— Не вопрос… — Курмин вернулся на несколько шагов назад, и протянул ему корзинку, — досматривайте. Только за испорченные при осмотре товары будете платить сами.

Семёныч поставил корзинку на стеллаж, человек-глыба вперился в неё взором, в котором неярким огоньком затлела новая надежда. Охранник принялся аккуратно выкладывать товары на стеллаж. Растительное масло, злополучный коньяк, сушки, картофель, сахар. Коробка с пиццей…

Кошелёк, большой фасонный тёмно-коричневый кошелёк с щегольским тиснением, и изящной — серебристой пряжечкой замка-защёлки лежал под ней.

Человек-глыба издал невнятный, полный непередаваемых эмоций горловой звук, перешедший в короткий, но крайне выразительный рык существа, для которого стрелка на весах Фемиды качнулась в его сторону. Курмин смотрел на неожиданную находку, как вороватый чинуша мог бы смотреть на товарища Берию с наганом в недрогнувшей чекистской руке, который вдруг объявился на пороге его персональной дачи, построенной на уворованные бюджетные средства.

Толстый схватил своё имущество, продолжая крайне эмоциональный звукоряд. Семёныч скользнул Курмину за спину, но Михаил и не собирался бежать. Дурной сон какой-то, ей Богу…