Любимая помощница инквизитора (СИ) - Алёна Рю

ты знаешь ферийский язык? — огорошил новым вопросом инквизитор и впился внимательным взглядом.

В животе затянулся узел.

Если я скажу правду, он меня убьет. А если солгу, то наверняка догадается или проверит и тоже убьет.

— Я родилась в Шартоне. Моя семья… — я глубоко вдохнула. — Моя семья поддерживала короля. После переворота мы были вынуждены бежать.

Я замолчала, подняв на инквизитора робкий взгляд.

— Не каждый в таком признается, — заметил он. — Я ценю честность, Леа. И смелость.

Я улыбнулась, чтобы скрыть нервозность. Я сказала лишь половину правды. А о самом жутком и вовсе умолчала.

— В твои обязанности будет входить в основном работа с письмами и документами. Я поставлю тебе стол в смежном кабинете. В приемные дни будешь встречать посетителей и иногда варить мне кофе, — продолжил инквизитор. — Но, если понадобится поехать в Шартон или куда-то еще, будешь меня сопровождать и присутствовать на переговорах. Жить предлагаю у меня. Это и безопаснее, и всегда будешь под рукой. Жалованием не обижу, но еще обговорим отдельно. Пока все понятно?

— Да, мон… шеф, — поправилась я.

Реннголд окинул меня изучающим взглядом.

— Вопросы?

— Только один. Почему я?

Ставить под сомнения решения Великого Инквизитора — чудовищная наглость. Когда он приказывал, другие исполняли. Без колебаний и возражений. И однако ж мне показалось, что мой вопрос был уместным. В конце концов, он предлагал полностью изменить мою жизнь.

Впрочем, предлагал — громко сказано. Моего согласия прибыть к нему в особняк Реннголд спросить забыл.

— Если бы я объявил отбор на должность помощника, мою приемную наводнили бы карьеристы и шпионы, — пояснил инквизитор. — Мне нужен человек, которому я могу доверять. Поэтому пришлось использовать Линдена как посредника. Но даже так я сомневался, и мне не нравились кандидаты. А ты идеальна.

То, как он это сказал, заставило меня задрожать. Но не от страха, а как-то иначе.

Тетя Маргарет вечно была мной недовольна. Говорила, что у меня «руки-крюки», и доверять мне работу — только переводить дорогостоящие материалы. Сама она работала портнихой, причем довольно ловкой. А в свободное время пекла торты на заказ. И то и другое у меня получалось одинаково плохо.

Дядя как-то предложил помочь ему в гончарной мастерской. Но и там от меня не было толка.

Так что доверяли мне лишь убирать дома, а еще разносить заказы покупателям. Последнее, правда, тоже выходило так себе.

Маргарет настаивала, чтобы я флиртовала с мужчинами ради лишней монеты, но у меня не получалось.

— Такая хорошенькая, — качала головой тетя, глядя на меня. — И такая бесполезная. Здесь тебе не Шартон, Илеана, пора бы хоть чему-нибудь научиться.

И я честно старалась, но всё выходило не то. Я была от идеала еще дальше, чем мои мечты о счастье.

— Благодарю вас, монсеньор, — я склонила голову. — Но у меня нет опыта подобной работы, и я боюсь вас подвести.

Реннголд сощурился:

— Ты сомневаешься в моем выборе?

И вдруг улыбнулся.

— Не каждая невеста, которую насильно выдают замуж, решится на побег. Твое отчаяние и храбрость говорят о тебе многое. И я скажу это один раз. Ты можешь отказаться и уйти. Прямо сейчас покинуть мой особняк. Никто не остановит.

Я молча поджала губы. Он меня проверял? Или я правда могла уйти? Но ведь Великому Инквизитору не отказывают!

— Вы не заставите меня выйти замуж за Джоссема? — спросила я, теребя край юбки.

— Но ты же этого не хочешь, — неожиданно просто заметил Реннголд.

— А как же закон? Жених заплатил за невесту выкуп.

— Как долго тебе до совершеннолетия?

— Сорок семь дней.

— Значит, тебе нужно продержаться полтора месяца, — он снова улыбнулся, и его выточенное лицо стало еще красивее.

На мгновение мне показалось, что передо мной совсем другой человек. Не облеченный властью карать и миловать. Не правая рука всемогущего императора. А просто человек. Такой же, как я.

Но нет. Мы никогда не будем равны. Переворот в Шартоне, гражданская война и превращение моей страны в колонию — всего этого не случилось бы, если б не инквизитор.

Тогда в шатре он сказал, что его помощь стоит дорого. Это проверка. Он меня не отпустит. Разумнее усыпить его бдительность, а уже потом думать о побеге. Да и сорок семь дней безопаснее провести в его тени.

— Я согласна, — выговорила я, поднимая на инквизитора глаза. — Я буду на вас работать.

Эх, видела бы меня моя мама… Надеюсь, она поняла бы.

Глаза Реннголда блеснули.

— Отлично! Только сначала надо бы освободить тебя от этого платья.

Он скользнул по мне взглядом, и я ощутила неловкость. Словно он собирался раздевать меня лично и прямо здесь. А что, кто ему запретит?

Я обхватила себя за плечи. А инквизитор между тем выглянул в коридор и позвал:

— Агата!

К нам в комнату вошла полноватая женщина в строгом темно-зеленом платье и белом переднике.

— Это Илеана, — представил меня Реннголд. — Она будет моей помощницей. Ее необходимо устроить в особняке и помочь с одеждой. Леа, подготовь список, что тебе понадобится. Если нужно, Агата пошлет кого-нибудь за вещами к тебе домой.

О том, что мне не стоит покидать его резиденцию, инквизитор не сказал. Но это читалось между строк.

 Мы с Агатой поклонились почти синхронно. Реннголд оставил нас одних, и служанка предложила мне следовать за ней. Она была немногословна, и как ни хотелось ее расспросить, я не давала себе волю. Лучше пока осмотреться. Да и она лишних вопросов тоже не задавала.

Мы поднялись на второй этаж, и здесь Агата показала несколько спален. Они были декорированы в разных тонах: от светло-зеленого до густо-синего, и в каждой нашлось что-то, что мне понравилось. Вряд ли инквизитор обставлял комнаты лично, но даже если принимал готовую работу, все равно стоило отметить — вкус у него был.

«И деньги», — добавила я мысленно. При его положении странно не покупать дорогую мебель, картины и ковры. Впрочем, Джоссем тоже был не бедным. Не на том уровне, конечно, но все равно куда состоятельнее тети Маргарет. А вот вкуса у торговца не было совсем. Он, как сорока, тащил в гнездо все самое блестящее и аляповатое.

Я представила, что сейчас могла бы сидеть в его гостиной или хуже того — спальне, и меня передернуло. И я не сразу услышала