Перст Божий? - Сунгуров Алексей

Николая, как молодого специалиста, в очередь на улучшение жилищных условий. Квартира могла ему достаться в лучшем случае лет через 15.

Николая мучили неотвязные мысли. Он видел всю неразрешимость квартирного вопроса и понимал, что виной всему он сам. Его скороспелая женитьба чем дальше, тем больше казалась ему ошибкой. Он искренне привязался к Ирине, как привязался бы к любой другой женщине, с которой свела бы его судьба. Он понимал, что его выбор был игрой случая, что разум его в этом процессе участия не принимал вовсе. И как человек, привыкший во всем доверяться разуму, не мог себе этого простить. Его постоянно посещали мысли о разводе, но как-то отстраненно, в плане теоретизирования. Он был не сторонником резких движений. Раз уж свела его судьба с этой женщиной, то, считал он, с ней и нести ему свой крест.

Были в их семье и счастливые дни. Это случалось, когда, либо они сами, либо мать Николая уходили в гости. Молодость брала свое, они от души веселились, выплескивая в разудалом хмельном танце всю горечь неустроенности. В эти счастливые моменты Николай любил жену глубоко и искренне, не деля это чувство между ней и своей матерью. Ему казалось, что стоит им получить отдельное жилье, как все семейные проблемы будут навсегда решены. Хотя на задворках сознания и ютилась предательская мысль, что проблемы не обходят и самые благоустроенные дома.

Эту мысль подтверждал и ставший в одночасье необыкновенно популярным мексиканский телесериал «Богатые тоже плачут». В минуты, когда шла очередная серия телешедевра, в их семье наступало хрупкое перемирие. Николай, невзлюбивший сериал с первых же мгновений и называвший его «жвачкой», неизменно оказывался под перекрестным огнем жены и матери, как только пытался посмотреть что-либо другое. Оставалось одно — старые друзья. Женщины не протестовали, ведь никто не претендовал на их телевизор. И потянулась череда дружеских застолий.

В одно из таких застолий у Сергея Кротова случилось непредвиденное. Сергей с женой Валентиной и двенадцатилетней дочерью Настенькой жили недалеко от порта в квартире, абсолютно похожей на квартиру Николая. Обе квартиры были двухкомнатными. Одна комната была метров 18, а вторая — 9. Большие комнаты в обеих квартирах занимали супруги, а в маленьких — у Николая жила его мама, а у Кротовых — дочь, которая уехала в этот день к бабушке. Супругам Кротовым было по 34 года. Вместе они были еще с десятого класса. Жили они дружно, весело. Николай любил бывать у них. Валентина при довольно скромных возможностях всегда умудрялась содержать дом в чистоте и уюте, а ее кулинарными способностями оставалось только восхищаться. Стол всегда ломился от богатой закуски. Она с удовольствием разделяла их мужскую компанию, частенько и напивалась вместе с ними, но на утро дом всегда блистал чистотой.

В этот раз застолье затянулось за полночь. За интересной беседой не заметили, как ушел последний автобус. Николай порывался уехать домой на такси, но все были уже настолько пьяны, что не рискнули отпускать его ловить машину. На улицах было неспокойно, запросто могли раздеть, избить, да и машину в районе порта поймать ночью было не просто. Его уговорили переночевать, благо, что комната Настеньки пустовала.

Валентина приготовила обе постели и ушла спать, а мужчины задержались на кухне покурить напоследок. У Сергея за газовой плитой оказалась припрятана заначка, которую они под приятный разговор и приговорили. Часа в два ночи хозяин навалился на стол и задремал. Николай, который сам едва держался на ногах, попытался поднять друга, но не смог. Здраво рассудив, что Сергей у себя дома сам найдет свою постель, Николай отправился спать. В маленькой комнате он разделся до трусов, откинул одеяло, но в последний момент передумал ложиться, решив перед сном сходить в туалет. Справив малую нужду, Николай в потемках на ощупь прошел привычным путем в большую комнату и обессиленный рухнул на край супружеской постели. Отключился он сразу, но ненадолго. Во сне, видимо, поперхнувшись слюной, он закашлялся. Сон на минуту отступил. Лежавшая рядом Валентина, разбуженная на мгновение кашлем, повернулась в постели, прижалась к нему своим горячим телом и привычно обняла лежавшего рядом мужчину. Не отдавая спросонья отчета в своих действиях, Николай откликнулся на женские объятия, повернулся на бок и ответно обхватил ее. Руки автоматически притянули женщину к себе, та откликнулась и страстно прижалась к Николаю. Сознание его, затуманенное парами алкоголя и сном, не пыталось разобраться во всех этих почти автоматических движениях. Но молодая мужская плоть уже проснулась и встретила прижавшуюся женщину во всеоружии. Осознав его боевую готовность, женщина откинулась на спину. Николай торопливо сбросил трусы и на удивление легко овладел женщиной. Их тела начали свою привычную, веками отработанную качку. Николай не ощущал ни прелести этих волшебных движений, ни душевной радости от близости женщины. Сон никак не освобождал из плена его разум. Он не замечал даже излишней зрелой полноты тела Валентины, ее более мягкие и крупные груди. Не понимал, что чужие руки страстно сжимают его ягодицы в такт их совместным движениям. Не пробудила его и та удивительная легкость, с которой женщина откликнулась на его призыв. Его Ирину почти невозможно было склонить к близости, если заранее, с вечера, не начать делать ей далекие намеки, не услужить как-то, не расположить к себе. Ни разу, проснувшись среди ночи с желанием овладеть женой, Николай не смог осуществить задуманное. Дело доходило до скандалов, слез, выкручивания рук, но ни разу не закончилось его победой.

Но даже это не дошло до его сознания. Пробудил его неожиданно ранний и бурный оргазм Валентины. Почти сразу она начала тяжело дышать, кусать губы, потом постанывать, тело ее содрогалось в конвульсиях, ногти впивались в спину Николая… У Ирины все это проходило намного мягче, не так громко, без ногтей, и самое главное, что всегда на исходе сил Николая, когда уже непослушное семя извергалось из него.

Страх шевельнулся в нем, прогоняя остатки сна. Все несообразности ситуации сложились, наконец, в одну картину, Николай вспомнил, что он не дома, понял, что под ним Валентина, и рывком соскочил с нее. Ему было не до секса. Жгучий стыд заливал сознание Николая. Как он мог предать друга, соблазнить его жену! Ответа не было, а отвечать было необходимо. Судорожно нашарил Николай свои трусы и бросился вон из комнаты.

На кухне, как ни в чем не бывало спал, навалившись на стол, Сергей. Слава Богу, он ничего не слышал…

Утром Николай собирался незамеченным проскользнуть на улицу. Он боялся поднять глаза на Валентину.