Соперница королевы - Виктория Холт

Разумеется, будь мы мудрее, обратили бы внимание на суровые знамения. Зато это сделали за нас наши родители, и именно по этой причине лицо отца так часто омрачала тревога. Здоровье короля было очень слабым. Случись с ним что-нибудь, и трон наследовала та самая Мария, которой боялись мы, а также многие другие. Самый влиятельный человек страны разделял опасения моего отца. Его звали Джон Дадли — герцог Нортумберлендский и фактический правитель Англии. Восхождение Марии на трон означало конец Дадли. Поскольку в его планы не входило пожизненное заточение в Тауэр, не говоря уже о расставании с собственной головой, то он был вынужден строить определенные планы.

Я слышала, как мои родители обсуждают сложившуюся ситуацию, и мне было ясно, что они встревожены. Отец был законопослушным человеком, и он не мог не понимать, что именно Мария является истинной наследницей трона. А ситуация складывалась весьма необычно, потому что если Мария являлась законнорожденной дочерью Генриха, таковой никак не могла быть Елизавета. Мать Марии отправили в отставку после того, как король в своем стремлении жениться на Анне Болейн объявил свой двадцатилетний брак с Екатериной Арагонской недействительным. Простая логика указывала на то, что если брак с Екатериной все же был законным, значит, король не мог сочетаться законным браком с Анной Болейн, а это, в свою очередь делало дочь Анны, Елизавету, незаконнорожденной. Моя семья, храня верность семье Болейн, а также исходя из своих собственных интересов, была вынуждена считать первый брак короля незаконным. Однако отец привык во всем руководствоваться логикой, поэтому, полагаю, ему было очень сложно сохранять веру в законнорожденность Елизаветы.

Он делился с матушкой опасениями относительно того, что Нортумберленд попытается посадить на трон леди Джейн Грей. Она обладала определенными правами на престолонаследование, поскольку ее бабушка была сестрой Генриха Восьмого, но отец сомневался, что она получит надежную поддержку. Сильные католические группировки, разбросанные по всей стране, горой стояли за Марию. Неудивительно поэтому, что болезнь юного короля Эдуарда вызывала у отца сильную тревогу.

Однако он не стал на сторону Нортумберленда. Как мог он, женатый на представительнице рода Болейн, поддерживать кого-нибудь, кроме принцессы Елизаветы? А Елизавета, будучи дочерью короля, несомненно, имела преимущество перед леди Джейн Грей. К сожалению, еще существовала Мария, дочь испанской принцессы, фанатичная католичка и старшая дочь короля.

Это время требовало от всех крайней настороженности. Герцог Нортумберленд сделал ставку на Джейн Грей, выдав ее замуж за своего сына, лорда Гилфорда Дадли.

Таково было положение дел в первый год правления юного короля. Мне в ту пору стукнуло двенадцать лет. Меня и моих сестер больше интересовали сплетни, доходившие до нас через слуг, в особенности имевшие отношение к нашей блестящей кузине Елизавете. Таким образом, мы составили о ней представление, несколько отличавшееся от того, которое пыталась внушить нам матушка, постоянно ставившая Елизавету, самозабвенно занимающуюся греческим и латынью, в пример ее гораздо менее добродетельным и значительно менее интеллектуально одаренным кузинам Ноллис.

После смерти короля Генриха Восьмого Елизавету отправили жить к ее мачехе, Катерине Парр, обитавшей в Челси. Новым мужем Катерины Парр стал Томас Сеймур, один из самых красивых мужчин Англии.

— Говорят, — сообщила нам одна из служанок, — что он увлекся принцессой Елизаветой.

Меня всегда интересовало все, что «говорят» таинственные, но все знающие люди. Разумеется, многое из того, что они говорили, являлось досужим вымыслом, а следовательно, не могло представлять собой пищу для размышления, но зачастую в доходивших до нас слухах мне удавалось уловить и долю истины. Впрочем, эти таинственные люди продолжали утверждать, что в доме Катерины Парр разворачиваются увлекательные события, и что между Елизаветой и мужем ее мачехи существуют отношения, с учетом ее положения, права на существование не имеющие. Якобы он пробирается в ее спальню и щекочет Елизавету в постели, а она с визгом вскакивает и, громко хохоча, убегает от него, хотя этот смех и визг звучат вполне призывно. Однажды, во время прогулки в саду он, поощряемый своей женой, взял ножницы и изрезал на клочки новое шелковое платье Елизаветы.

— Бедная Катерина Парр, — говорили таинственные люди. — Понимает ли она истинную природу этих проказ? Не может быть, чтобы не понимала. И, дабы соблюсти хотя бы видимость приличий, она вынуждена принимать участие в этих игрищах.

Мне нравилось представлять себе, как жизнерадостный Сеймур преследует эрудированную и прилежную Елизавету по ее собственной спальне, щекочет ее, или, сверкая глазами, режет на клочки ее платье, а его беременная жена пытается сделать вид, что эти невинные шалости вполне приемлемы между членами одной семьи.

В конце концов Катерина Парр застала своего мужа целующим юную принцессу далеко не родственными поцелуями. Даже она не уже могла закрывать на это глаза, и принцессе пришлось покинуть ее дом. Разумеется, за ней по пятам отправилась и молва. Таинственные осведомители опять взялись за дело, и по стране пополз слух, что принцесса произвела на свет светловолосую юную леди, дочь Томаса Сеймура.

Разумеется, опекуны принцессы все это категорически отрицали, да в эти слухи никто по-настоящему и не верил, но с каким упоением прислушивались ко всему этому я и мои сестры, столько лет жившие в тени бесчисленных добродетелей Елизаветы.

Прошло совсем немного времени, и Томас Сеймур был уличен в амбициозных политических махинациях, имевших целью его собственное продвижение. Ему пришлось предстать перед судом, после чего он был обезглавлен. Тем временем здоровье юного короля продолжало ухудшаться. Дадли вынудил умирающего мальчика написать завещание, в котором он называл леди Джейн Грей единственной наследницей престола, в обход как Марии, так и Елизаветы. К этому времени леди Джейн уже стала женой лорда Гилфорда. В будущем я часто задумывалась над тем, что на месте Гилфорда в роли жениха леди Джейн вполне мог оказаться его брат Роберт. Однако к этому времени Роберт уже совершил ошибку, женившись в семнадцатилетнем возрасте на дочери сэра Джона Робсарта. Хотя, в свете того, что произошло позже, вряд ли он сожалел об этой ошибке. Разумеется, молодая жена очень быстро ему надоела, но это уже другая история. Я приходила в ужас, размышляя над тем, что, если бы не ранний брак Роберта, как моя жизнь, так и жизнь Елизаветы Тюдор была бы совсем иной. Несомненно, Роберт показался бы своему отцу намного более подходящей кандидатурой на роль мужа будущей королевы, чем Гилфорд, человек слабый, да еще и значительно менее привлекательный, чем Роберт, с юности отличавшийся выдающимися внешними данными. Как всем уже известно, после восхождения на трон королевы Елизаветы он быстро стал самой яркой звездой при ее дворе и оставался таковой до самой смерти. Таким образом, судьба, как всегда, оказалась благосклонна к Роберту, и не ему, а Гилфорду выпала участь стать мужем несчастной леди Джейн Грей.