Тигр на свободе - Микки Спиллейн

Следующий мой звонок был к Томасу Уотфорду.

– Говорит Тайгер, – сказал я. – Вам удалось узнать что-нибудь об Эдит Кен?

– Возможно, но лучше говорить об этом не по телефону. Мы договорились встретиться через час на Шестой авеню.

Таким образом, у меня было еще достаточно времени, чтобы заняться именами, которые сообщил мне Вилли.

Я позвонил Барни Доджу и объяснил, что меня интересует. Прежде всего, он дал мне массу сведений о Бертоне Селвике, который из этой тройки казался самым важным. Во всяком случае, по положению. Селвик относился к тем незаменимым людям, которые улаживают разногласия между странами и принимают решения за правительства. Додж явно опирался на хорошо информированный источник и обещал при встрече рассказать мне больше.

На остальных двух у меня уже не было времени. Служащие контор устремились на улицы и стали драться за такси. Я же не стал ввязываться в драку и пешком добрался до бара, где мы договорились встретиться с Томасом Уотфордом. Это и была моя ошибка. Мне следовало прийти раньше.

В баре меня поджидали два здоровых парня – агенты ФБР.

Они вытащили у меня револьвер, дали допить пиво и с дружескими улыбками, приставив к ребрам дула пистолетов, вывели меня на улицу.

Меня привезли в контору, которая находилась на десятом этаже делового здания на Сороковой улице. В коридоре стояла мертвая тишина, все комнаты казались пустыми. На дверях кабинета, куда меня ввели, не было никакой таблички.

Оба парня подвергли меня двухчасовому допросу, но так и не узнали ничего существенного. Потом появился Уотфорд.

– Долго это еще будет продолжаться? – спросил я.

– До тех пор, пока мы не узнаем правду. У нас есть время.

– У меня тоже. Может, пока расскажете об Эдит Кен?

– Зачем вам такая информация?

– Это мое личное дело. Мы были когда-то знакомы.

– Ерунда. Мы проверили: ваши пути никогда не пересекались.

Я пожал плечами.

– Она британская подданная, Тайгер, и занимает деликатный пост. Англичане устроят чертовский скандал, если мы начнем проверять их персонал.

– Почему? Она ведь простая переводчица! – Я пристально посмотрел на Уотфорда.

– Ваши расспросы опасны, – сказал он. – Мы не можем допустить, чтобы наши отношения с англичанами испортились. И не позволим вам совершить глупость. Будете вы, наконец, говорить?

– Этот аппарат подключен? – Я указал на телефон.

– Да. А в чем дело?

– Я думаю, вы знаете свой телефонный код? Уотфорд ничего не ответил.

– Позвоните в бюро «Сковородки» и справьтесь обо мне. На лице Уотфорда выразилось изумление, ведь это было кодовое обозначение Главного бюро, направляющего работу филиалов ЦРУ. Подумав, он кивнул и снял трубку. Я видел, что он набрал правильный номер, пробормотал свой код, задал несколько вопросов, выслушал ответ и повернулся ко мне с побагровевшим лицом.

– Как вам удалось добиться их поддержки? Я усмехнулся.

– Это было не сложно. Но меня интересует, почему вы мной так активно занялись?

Троица обменялась взглядами.

– Черт возьми, да потому, что это касается утечки информации из ООН.

Я встал, пошел к двери и уже с порога сказал:

– Объяснение принято.

5

Джон Фредерик Тэлбот жил на Грэмерси-Парк – маленьком оазисе тишины среди шума большого города. Здешние обитатели были достаточно богаты, чтобы обеспечить этому району постоянный полицейский надзор. Стараясь избежать проверки документов, я, не задерживаясь, прямо пошел к нужному дому.

Позвонив по телефону и убедившись, что Тэлбот отсутствует, я нажал кнопку звонка входной двери. Мне открыла женщина. Я представился другом Тэлбота и спросил, не согласится ли она передать ему записку. Она согласилась и продержала дверь открытой достаточно долго, чтобы я успел выключить сигнализацию.

Моя записка не представляла собой ничего особенного. Получив ее, он просто позвонит начальству, чтобы получить новые инструкции. Такого рода вещи часто случаются на дипломатической службе.

Потом я прогулялся вокруг квартала, вернулся к дому, вошел в только что обработанную дверь, привел сигнализацию в порядок и поднялся в квартиру Тэлбота. Уже вторая отмычка позволила мне войти.

Осмотревшись, я убедился, что в квартире есть черный выход, и начал систематический обыск. С первого взгляда было ясно, что у Джона Фредерика Тэлбота есть деньги. Обстановка и личные вещи были дорогими и элегантными. Тэлбот был точен в своих привычках, и я понял, что он принял все необходимые меры предосторожности, хотя, возможно, это была простая особенность его профессии.

В мусорном баке в кухне было две жестянки из-под пива и небольшая кучка черного пепла. Очевидно, он сжег какую-то бумагу. Потом я нашел кольт в кобуре. Она была засунута в сапог для верховой езды. Теперь дело выглядело иначе: мелкие дипломатические служащие не разгуливают по Нью-Йорку вооруженными. Я положил револьвер на место, убедился, что в комнате все в порядке, и вышел. Никто не видел ни моего прихода, ни ухода.

На ближайшем углу я взял такси и поехал к Стефану Мидросу – венгерскому эмигранту. Выглядел он гораздо старше своих лет. И дело здесь было не столько в его седине или в шраме на левой щеке, сколько в выражении глаз. Они слишком много видели.

– Стефан Мидрос? – спросил я.

– Да.

– Меня зовут Тайгер Манн. Сейчас я назову вам одно имя и думаю, этого будет достаточно для представления.

Он оставался невозмутимым.

– Прошу.

– Георг Третий.

Его взгляд потеплел. Это был тайный пароль, известный только немногим посвященным. Он не стал ничего спрашивать, а просто ответил: «Воистину», – и протянул мне руку.

Церемония представления была закончена, и следующий вопрос Мидрос задал, только поставив передо мной стакан вина.

– Чем могу вам помочь?

– В ООН работает венгерский переводчик по имени Грегори Гофта.

– Да, я его знаю.

– Он проверен?

Тот удивленно приподнял плечи.

– До сих пор в этом не было необходимости. А почему вы спрашиваете?

– Его часто видят в обществе одной переводчицы – англичанки.

– Ах, вот что, – с улыбкой прервал он меня. – Вы имеете в виду Эдит Кен?

– Да, – я отпил глоток вина.

– Ваш интерес носит личный или политический характер? – улыбнулся он.

Я не ответил на его улыбку.

– Личный, но может иметь и политические последствия. Меня интересует окружение Эдит Кен. В ООН происходит утечка информации.

– Гофта не принадлежит к венгерским коммунистам, – поспешно сказал Стефан. – Он родился в Будапеште, но уже давно является американским гражданином. Закончил один из ваших колледжей и с тех пор работает в ООН.

– Это может быть прекрасной маскировкой. Вам ведь не нужно напоминать, насколько далеко наш противник заглядывает в будущее.

Мидрос наморщил лоб.

– Но это дружеские отношения.

– Что вам о них известно?

Он допил свой стакан и налил еще.

– Я часто видел их обоих в венгерских ресторанах. Дважды они приходили вместе на наши вечера.

– Насколько они близки?

Мидрос развел руками, подыскивая слова.

– Ну, я бы сказал, что они держатся более чем дружески, хотя могу и ошибиться.

– Насколько я понимаю, у вашей организации длинные руки?

– У нас есть каналы информации из Венгрии. Остальным займемся сами.

Мне не понадобилось больше ничего объяснять. Мидрос уже увидел возможную связь. Задумчиво кивнув, он сказал:

– Вероятно, завтра у меня будут интересующие вас сведения.

– О'кей.

На улице шел проливной дождь. Я добежал до своего отеля, заглянул в отделение для писем и увидел там розовую записку. Развернув ее, я прочел:

«Звонила Эдит и спрашивала твой номер телефона. Она сказала, что от 16 до 18 ее можно будет застать дома по номеру ЕН 27-254. Вилли».

Усмехнувшись, я зашел в телефонную будку и набрал номер Чарли Корбинета.

– Говорит Тайгер, полковник. Вы можете оказать мне небольшую услугу?

– Какую?

– Мне нужно узнать адрес по телефонному номеру ЕН 27-254.

– Хорошо, через пять минут. – Полковник не стал задавать никаких вопросов.

Позвонил он раньше.

– Это телефон бара «Лайонс». Что-нибудь еще?

– Спасибо, все.

– Помощь нужна?

– С каких это пор?

– Ну, был как-то случай…

– Времена меняются, полковник. Еще раз спасибо. Я повесил трубку.

Рондина была в баре с Бертоном Селвиком. Они сидели за столиком и разговаривали. Я понаблюдал за ними минут двадцать, потом зашел в соседний бар и позвонил к ним. Когда она подошла к телефону, я сказал, что полностью в ее распоряжении.

Рондина говорила как обычно, спокойно и дружески, только в голосе сквозило едва заметное любопытство.

Она хочет поговорить со мной? Прекрасно, я тоже хочу с ней побеседовать. Где? В моем отеле, через час. Черт возьми, она первая позвонила, значит, сама должна прийти ко мне.