Дикарь - Алексей Жак

– «Этот лысый творит чудеса. Просто волшебник. Интересная формула получается: Шикарная+Сиреневая=Волшебник», в который раз констатировал Сергей. Высокая девица смеялась, уже не сдерживаясь, рассекая воздух ладонями. Волшебник увлек шикарную в круг танцующих.

Сергей встал и направился к сиреневой.

– Разрешите пригласить на танец, – сказал он, чеканя слова.

Она сделала удивленный взгляд, поднялась с грацией, с достоинством зрелой дамы. Когда шли, пробираясь в лабиринте столиков, он чуть отстал, замешкав. Провожавшая их взглядом великанша, долго смотрела вслед раздумывая.

– «Неужели она может молчать»?

Сиреневая плавно развернулась, положила ему руки на плечи, и он стал ее кружить по залу под медленную мелодию. Они кружили, поддерживая друг друга. Ее ладонь, теплая, мягкая, с трепещущими прожилками на коже покоилась в его ладони. Свободной рукой он обхватил ее талию настолько, чтобы не сковывать ее движения. Они танцевали, перемещаясь среди других пар, изредка задевавших их локтями.

Сергей и его спутница молчали. Он смотрел в сторону, она куда-то вниз.

– «Толи плачет, толи молится»?

Пауза становилась неловкой. Разговор мог спасти ситуацию. На любую тему. Годилось о погоде. О чем угодно. Даже комплименты. Любезный обмен не значимых фраз. Так делали все вокруг. Летавший вверху неразборчивый говор, как покрывало, окутал всю танцплощадку.

Музыка окончилась, но пары не спешили расходиться, стояли плотной стеной. Кокетничали, гоготали, шептались и, откровенно обнимаясь, давали волю рукам. Среди пар Сергей приметил Макса со своей жертвой, виляющей выпуклым задом.

– Может, потанцуем еще? – Сергей наконец-то посмотрел в ее глаза.

– Хорошо.

Сергей попытался изменить технику движений, заодно испытывая ее возможности, тем более мелодия стала живее, энергичнее. Она улыбнулась, подчинилась. Явно повеселев, подхватила ритм телодвижений партнера, вращение сцепленных рук, бедер. Теперь она была такой же, какой он наблюдал ее за столом в обществе подруг: раскованной, суетливой, свободной от необходимости контролировать свои действия, просто счастливой. Предложила покружить ее, обернувшись, вокруг его поднятой руки. Он рассмеялся. Она вращалась без устали. Прилипшие кончики их пальцев составляли единое целое: не разорвать. Бросалась в его объятия и увлекала покачивающейся походкой в центр. На всеобщее обозрение. Он кружил, отпускал, ловил, позволял ей все, что хочет. Но, в любой момент, находясь поблизости, ощущая кончиками пальцев ее желание, ее намерение, мог остановить, замедлить или ускорить темп, – словом, мог управлять ею.

– Ух! – тыльной стороной ладони она вытерла крупные капли пота с красивого лба. Обмахнулась кистью руки, как веером. Сергей скинул с плеч джинсовую куртку, повесил на локоть.

– Спасибо за танец. Давайте отдохнем немного. А потом… я вас еще приглашу. Можно?

– Согласна.

– Как вас зовут? Меня Сергей.

– Ира.

– Так я позже приглашу? Разрешаете?

– Я уже сказала: согласна.

Он проводил ее до столика с цветами. Позволил себе небольшое развлечение – то, что так любил делать: усадил по правилам этикета, с отодвиганием стула. Заметил, между прочим, странный, любопытный взгляд великанши, в котором читалось что-то похожее на благодарность, будто ее он кружил по полутемному залу.

Сразу вышел, закурил. Бросил неоконченной. У умывальника смочил пылающее лицо, прилипшие, мокрые у висков, волосы. В зал вошел освеженный, но с горящей внутри надеждой. Отыскал глазами ее. Проследовал неподалеку, не нарушая, однако, женского уединения, их шепота. Не желая казаться навязчивым, напрашивающимся.

А дальше все завертелось. События раскручивались, как волчок. Время тонуло в празднике, как кусочки рафинада в кофе. Приятели исчезли, как будто их не было. Не было в этом ресторане, в этом мире, в этой жизни. Да и сам Сергей преобразился. Не было больше шумной компании друзей. Он оказался одиноким молодым человеком, брошенным в эпицентр водоворота, в плотное кольцо загулявшей молодежи. Выждав немного, он устремился к дамскому столику, не раздумывая, не загадывая наперед, уверенный в дальнейшем развитии событий. Может быть, внезапно помешавшись, может быть, опьянев до беспамятства.

– Ира, наверное, отмечаете какое-нибудь знаменательное событие?

– Угадали.

– Можно на «ты».

– Конечно.

– Какое? Если не секрет.

– День рождения.

– Чей?

– Мой.

– О-о! Поздравляю.

– Спасибо.

– То-то я вижу: цветы, шампанское. Роскошно! Нам официанты отказали: мол, кончилось шампанское.

– Это через знакомого. Он здесь всех знает.

– Вот как. Это, наверное, тот волшебник?

– Кто?

– Простите, тот мужчина у вашего столика. Мне казалось, вы вместе пришли.

– Просто встретились тут. Случайно. Он – школьный приятель.

– Извини, мне кажется, я тебе все ноги оттоптал. Я не очень хорошо танцую. Во всяком случае, не так классно, как ты.

– Ничего. Учись. Повторяй за мной.

– Постараюсь. С таким учителем скоро сам уроки дам.

– Что ты празднуешь?

– Выходные.

– Моряк?

– Как догадалась?

– Это не сложно. А откуда родом?

– Из Москвы.

– Нравится у нас?

– Очень.

– Пошли к нашим.

– С удовольствием.

Им махали с конца танцплощадки. Волшебник с шикарной и великанша с каким-то хахалем. Ира без церемоний ухватила Сергея за рукав и поволокла как игрушку к друзьям. Они образовали свой кружок и бесились в нем до упаду. Девушки скидывали туфли, мужчины расстегивали рубашки. Взявшись за руки, они бежали по кругу. Кричали, смеялись, и это продолжалось бы вечность. Но музыканты вдруг объявили последний танец. Все стали приводить себя в порядок: оправляться, обуваться, рассаживаться за столы.

– Ирка, вы замечательно смотритесь, – говорила шикарная, которую звали Аленой.

– Нет, правда, он – умничка. Такой красавчик, – лепетала великанша. – Меня зовут Лариса. Выпьем на брудершафт?

Сергей, пьяный и оттого лишенный условностей, уже обнимал Иру, влажной, потной рукой теребя кожаный поясок на талии.

Он не знал, как себя вести в новой компании. Как реагировать на легкость, прямо таки откровенность отношений. Но чувствовал себя уютно среди этих людей, принявших в свои ряды совершенно незнакомого человека. Ира вытирала его лицо, промокая бумажной салфеткой, получалось почти по-матерински. Сама – раскрасневшаяся, с крупными каплями пота повсюду: на лице, шее, полуоткрытой груди. В платье, прилипшем на спине, на животе.

Уже сидя за столом с наполненными рюмками наперевес, он узнал о ней, что она замужем, муж в море, ребенок у бабушки.

– А ты? – спросила она.

– Я холост, не успел еще, – ответил Сергей, и вновь близко от себя увидел ее глаза, глубокие и печальные.

…На улице была ночь. Безлунная, бархатная. Воздух недвижим, теплый, лечебный, со слабой примесью шалфея. Кряжистые клены глухими призраками выстроились на аллее, свесив шелковые лапчатые листья с ветвей. В ночь из зальных окон к нестойким хмельным ее выходцам процеживался кирпичного цвета осадок пурпурного коктейльного веселья. В переулке шафранная темень, а мостовая перед рестораном сверкает, как антрацит.

Они шли по светлому тоннелю, которым была улица с фонарями. Шли все те, кого сплотила в эту дивную ночь шумная ресторанная зала. Зала, закатившая теперь, после буйства и неистовства усталые, сонные глаза-светильники.

Они смеялись. Они шутили. Им все еще было весело и счастливо вместе. Этим молодым людям, легко сходящимся и, наверное, так же без труда расходящимся. Ведь вечность и молодость несовместимы, взаимно уничтожаемы. Правда, правда.

Ночь действительно чудесна. Волшебник прихватил бутылки две водки, шампанское. Впрочем, насчет шампанского Сергею могло показаться. Так обманчив, не прозрачен был воздух в сумерках. Зеленная тьма. Блестящая.

Ира передала ему букет на улице, пока оправлялась. Да так и оставила. В одной руке он держал этот букет, в другой – приобретение: на ней повисла сиреневая девушка тайного возраста, с тайным прошлым и еще более таинственным будущим.

Потом они ехали в такси, уместившись все в тесном салоне. Алена сидела на коленях у волшебника, Ира – на коленях Сергея. Лариса – в одиночестве, по-прежнему хохоча. Волшебная парочка целовалась, никого не стыдясь.

Сергей чувствовал коленями тепло от голых ног Иры. Он держал в руках тот роскошный букет, который мешал двинуться и поправить что-нибудь в одежде: расстегнувшуюся рубашку, задравшееся вверх платье. Ира, плавно отстранив в сторону букет, нагнулась и открытым ртом приникла к губам Сергея. Он ответил на ее призыв, и они с упоением погрузились друг в друга.

Сергей не испытывал волнения, трепета, только возбуждение от близости женщины. Это передавалось ей, и она прижималась все ближе и ближе к нему. Что чувствовала она? Готовность сдаться? Нескрываемое желание? Невозможность более сдерживаться? Не любовь же?