Ломовой кайф - Влодавец Леонид Игоревич

Однако, судя по тому, что речка сейчас выглядела полноводной, пропуская через себя высокую воду после недавних дождей, а в пещере было сухо, все эти бурные события были уже в прошлом. По крайней мере, в данной части пещеры. Может, какой-то подземный толчок вызвал обвал, а может, та же вода после многолетних трудов обрушила какую-нибудь многотонную каменную плиту — короче, подземные воды проложили себе новое русло и оставили эту пещеру сухой. Впрочем, весьма возможно, что через пару тысяч лет или даже всего лишь через месяц новый подземный толчок завалит русло подземной речки и вода вновь хлынет по старой дорожке.

Таран не так уж давно кончил среднюю школу и, несмотря на достаточное число ударов судьбы, в том числе и по голове, кое-что помнил из курса физической географии. В частности, и про подземные воды. Нет, он был вовсе не против, чтобы через пару тысяч лет вода вновь пошла по прежнему руслу. И даже если бы это случилось через месяц, он тоже не стал бы возражать. Но Юрке очень не хотелось, чтобы подобное событие произошло в ближайшие часы. Ему вовсе не хотелось вылететь из жерла пещеры вместе с потоком воды, низвергнуться с тридцатиметровой высоты в бурную каменистую речку и в довершение всего получить в качестве надгробного камешка какой-нибудь гладко скатанный черный валун весом не менее полутонны. Легкий морозец с мурашками пробежал у него по коже, когда он представил себе эту веселую картинку.

Тем временем к входу в пещеру спустился Ляпунов, а за ним Ольгерд, который каким-то образом сумел снять с крюков проложенную до этого двойную веревку, выбрать ее и вновь свернуть в бухту.

— Так, — сказал капитан, — слушайте сюда. Питание от очков отключить. Идти долго, можем посадить элементы, а их у нас не вагон. Пока есть возможность, будем идти при фонарях. Один спереди, у Ольгерда, второй у меня. Идем в таком порядке: пан Ольгерд Сусанин — головным, далее Топорик, Милка, Юрик и я — замыкающим. Дистанция пока идем по относительно ровному месту, три метра. Дальше будет видно. У пана Сусанина есть замечания?

— Так ест, пан капитан! — поддержал шутку Ольгерд. — Докладываю первый этап движения. Примерно пятьсот метров идем вперед по этому туннелю. Уклон небольшой, градусов пять, высота свода от трех до полутора метров, ширина прохода не менее метра, так что протиснемся без проблем. Рушам напшуд!

И, пристегнув к шлему фонарик, Ольгерд двинулся вперед. Следом, стараясь выдерживать дистанцию, пошли остальные. Ольгерд освещал путь впереди, а капитан своим фонарем высвечивал всю колонну, чтобы народ не терял друг друга из виду и никуда не отклонялся. Впрочем, отклониться было просто некуда. Сглаженные, прямо-таки вылизанные многолетним водотоком стены лишь в двух или трех местах были пересечены достаточно широкими трещинами, но перепутать их с продолжением главного хода было никак невозможно.

В общем, эта часть подземного путешествия даже с учетом пятиградусного подъема выглядела вполне прогулочной. Полтысячи метров по извилистому природному туннелю прошли за четверть часа, не больше. Правда, к тому моменту, когда Ольгерд остановился и посветил фонарем назад, идти приходилось, уже пригнувшись, ибо высота свода достигла тех минимальных полутора метров, о которых упоминал «пан Сусанин». Кроме того, откуда-то из темноты доносилось гулкое журчание воды.

— Подошли поближе, — пригласил Ольгерд почти экскурсоводским тоном. — Смотрите влево. Там, куда я свечу фарой, — полуметровая трещина в стене. По полу, если присмотритесь, течет ручеек и стекает в эту трещину. Но трещина эта, как говорится, не простая. Через полтора метра она переходит в наклонный «колодец». Уклон там градусов шестьдесят-семьдесят, и пешком по нему не побегаешь. Кроме того, он имеет протяженность в полтораста метров, и там все время капает водичка с температурой от трех до пяти градусов Цельсия. Постарайтесь не простудиться — это опасно для здоровья. Рекомендую снять все лишнее, убрать в рюкзаки и надеть гидрокостюмы. В общем, сейчас вы меня дружно подстрахуете, а я проложу веревочку, по которой мы помаленьку спустим всех остальных и рюкзаки до отметки 527. Там можно будет чуть-чуть дух перевести, а потом поедем дальше до отметки 459.

— Переодеваемся! — приказал Ляпунов. — Снять рюкзаки!

Раздеваться до белья в сырой пещере, по которой журчит ледяная водичка и сквозняки гуляют, — удовольствие ниже среднего. Не менее приятно натягивать на себя холодную черную резину. Бр-р!

Пока все возились, запихивая в объемистые рюкзаки свои боевые разгрузки, броники и камуфляжки, Ольгерд быстро влез в гидрокостюм, обвязался веревкой, пристегнул к поясу рацию, связку крючьев с кольцами и молоток. Он явно делал все быстрее и ловчее прочих «неспециалистов» и даже успел отпустить комплимент Милке:

— Вам это очень идет, пани!

Точно, Милка выглядела в гидрокостюме очень сексуально, но никаких мыслей на эту тему у братьев-«мамонтов» не вызвала.

— Ну, я пошел! — доложил Ольгерд, встал на четвереньки и начал кормой вперед заползать в трещину. — Травите помаленьку!

Некоторое время голова Ольгерда с лампочкой на шлеме еще просматривалась в трещине, затем стал виден только свет, идущий из глубины «колодца». Потом и свет стал меркнуть помаленьку.

— Ну и преисподняя! — поежилась Милка. — И как наши предки в этих пещерах жили?

— В этих пещерах жили не наши предки, — заметил Ляпунов, осторожно вытравливая веревку, — а духовские.

— По-моему, чечики тоже «сами не местные», — проявил неожиданную эрудицию Топорик. — Я когда в девяносто втором осетин с ингушами разнимал, то читал в Моздоке газетку, где какой-то профессор писал, будто вайнахи откуда-то прикочевали, а до этого тут одни осетины жили.

— Писать, — проворчал капитан, — это, блин, все умеют! Я тоже помню, как нам в Карабахе с обеих сторон листовки подкидывали. Армяне — свое: это Арцах, исконная армянская земля, тут наши хачкары не то с пятого, не то с десятого века стоят, а злые тюрки сюда вторглись, захватили землю и обратно не отдают, даже ретранслятор не хотят установить, чтоб мы свое армянское радио слушали! Ну, а азеры, естественно, все наоборот: Карабах от Карабаха ведется, не знаем никакого Арцаха, а армяне свои хачкары — это кресты такие

— поставили не в десятом веке, а уже при советской власти, когда всю историю фальсифицировали. И тоже, блин, с каждой стороны по два-три профессора подписалось. Ты, Топор, газету в Моздоке читал? Ясное дело — осетинская версия. А если б газетка была назранская, так, поди, все было бы в пользу ингушей вывернуто.

— История — продажная девка империализма! — глубокомысленно вздохнул Топорик, припомнив и перефразировав Аркадия Райкина.

В это время рация Ляпунова захрюкала:

— Командир, ответь, меня слышно?

— Слышно, слышно! — придавив кнопку передачи, отозвался капитан, — Ты где?

— Дошел до минус двадцать семь. Веревочку проложил, иду обратно.

Через пять минут свет, выходивший из колодца, стал заметно ярче, а еще через такой же промежуток времени голова Ольгерда высунулась из колодца, и свет фары заставил «мамонтов» зажмуриться.

— Пару крючьев пришлось заново вбивать, — доложил Ольгерд, выбравшись в туннель из трещины. Гидрокостюм его лоснился от воды, будто он только что вынырнул из моря.

— Следующим, стало быть, опять я, — хмыкнул Топорик. — Для проверки надежности…

— Угадал. Только на этот раз будешь там внизу рюкзаки принимать. Они иногда застревать будут, так что придется их продергивать, нежно, но мощно. Надевай мою лампу на шлем! Так. Когда будешь пояс наверх отправлять, не забудь и лампу послать. Другие тоже с комфортом желают, а не на ощупь. Цепляйся!

— А не раскокаем лампу-то? — произнес Топорик озабоченно.

— Аккумулятор пристегнешь к ремешкам, лампу стеклом внутрь подкладки пояса. Обкрути веревкой немножко… Дойдет как новая!

— Ох, е-мое, — пробухтел Топорик, раком вползая в щель, — тяжела ты, солдатская служба!

Когда Топорик скрылся в колодце, Ляпунов, потравливая веревку, поинтересовался: