Поцелуй незнакомца - Мэри Грин

— Я предпочла бы, чтобы вы не упоминали о нем, — с горечью проговорила Андриа. У нее защемило сердце при воспоминании о тех презрительных взглядах, которыми ее встретила в баре местная знать. — Не стоит так расстраиваться из-за меня. Я не тепличный цветок.

— Надо думать! — Леди Стоу тряхнула головой. — Иначе бы ты уже давно сломалась. Не знаю, выдержала ли бы я такое тяжкое испытание… Бог дал тебе огромную внутреннюю силу, Андриа.

Андриа стиснула зубы. Безмерная скорбь, которую она с трудом загнала в дальний уголок своего сердца, грозила вырваться на волю.

— С чем бы я ни столкнулась в будущем, ничто, я повторяю, ничто не может быть хуже того, что я пережила в последние два года.

— О, милая…

Они обменялись долгими взглядами.

Андриа чувствовала себя очень одинокой. Она любила леди Стоу, но знала, что ее родственница не способна прочувствовать всю глубину ее боли. Это доступно только человеку, побывавшему в схожей ситуации.

Лошади с трудом тащили карету по размытой дождями и изрезанной колеями дороге. Рафаэль Ховард, граф Деруэнт, на жеребце по кличке Гром скакал рядом. «Скоро уже прибудем на место, а я совсем не помню Йоркшир». Это походило на посещение незнакомой страны, хотя сам воздух был ему знаком. В пронзительном дыхании поздней осени смешались запах прелой листвы и высохшего вереска. Экипаж медленно взбирался на вершину холма. Раф остановился, наблюдая, как карета, преодолев подъем, начала спускаться по крутому склону в долину. Поднимавшийся следом второй всадник, поравнявшись с ним, остановил лошадь.

— Знаешь, Раф, сейчас самая лучшая пора в моей жизни. — Ник Терстон сдвинул на затылок шляпу и улыбнулся.

— Как я понимаю, ты говоришь о леди Серине, восседающей в экипаже? Ты все время не сводил с нее глаз, пока мы двигались на север. — Раф засмеялся, радуясь счастью своего друга, недавно женившегося на своей возлюбленной.

— Серина Хиллиард навсегда вошла в мою жизнь и заставила остепениться. Когда-то я боялся этого, но теперь я ей очень благодарен. Без нее я, наверное, до сих пор разбойничал бы на дорогах, пока не попал в беду. Да и ты тоже. — Ник покосился на друга. — Иногда мы не понимаем очень важных вещей, тянем чуть ли не до последней минуты, когда может стать слишком поздно. И почему это в жизни все так нескладно получается?

Раф пожал плечами:

— Должно быть, из-за банального легкомыслия. Я за свою жизнь, наверное, совершил уйму ошибок, но проблема в том, что я не могу их вспомнить. Возможно, я бы не поехал в Йоркшир, если бы помнил, что здесь произошло, У меня такое ощущение, что я нежеланный гость в этих местах, и я почему-то уверен, что меня ожидают большие неприятности.

— Но кое-что ты все-таки вспоминаешь, дружище?

— Да… реку, например. Мне кажется, там произошло что-то такое, о чем я не должен был забывать. Помню также боль. Было так больно, будто мне наступили на сердце.

— Так оно и было, — вздохнул Ник, — если то, что говорит слуга Роуэнов, правда. Я пришел бы в бешенство, если бы узнал, что моя жена оставила наше дитя на пороге приюта.

— Твоя Серина никогда не сделала бы ничего подобного. Она искренняя и честная, не то что моя коварная жена. — Раф задумчиво потер переносицу. — Разве нормальная женщина стала бы избавляться от своего ребенка? Оставить нашу дочь на пороге, как ненужный багаж! Если я когда-нибудь снова ее встречу, не знаю, сумею ли я себя обуздать. Тот ребенок, которого я нашел в приюте, слишком много для меня значит. Наша девочка — это как дорога жизни между мной и прошлым.

— Да, малышке выпала несчастливая участь. Увы, дети подвержены болезням, и подчас неизлечимым.

Ветер, ворвавшийся в долину, пронесся вдоль склона и взметнулся вверх, трепля на всадниках шляпы и плащи. Лошади нетерпеливо перебирали копытами. Раф повернулся к своему другу:

— Спасибо тебе, что нашел время сопровождать меня. Без твоей помощи я бы заблудился.

— Я никогда не нарушаю своих обещаний, — заулыбался Ник. — К тому же мы с Сериной и сами хотели провести медовый месяц на диком севере. Ураганные ветры и поросшие вереском торфяники вполне соответствуют той картине, что мы воображали в своих фантазиях. А в общем и целом все это весьма напоминает наши разбойничьи ночные рейды. Ты не находишь, дружище?

— Те вылазки были весьма захватывающи, — закивал Раф, и его губы невольно растянулись в улыбке. — Но я рад, что теперь это уже в прошлом. — Он наблюдал, как карета спускается в долину. Если бы ему когда-нибудь перепала хоть унция того семейного счастья, какое досталось Нику с Сериной, он считал бы себя очень удачливым человеком. Он коснулся каблуками боков Грома. — Ладно, хватит об этом. Мне нужно получить ответы на некоторые важные вопросы.

— Беспокоишься, как пройдет встреча с отцом по прошествии двух лет? — спросил Ник, когда они двинулись за каретой, которая пересекла старый каменный мост и уже въезжала в деревню.

— Да… видимо. Я не знаю, как сложатся наши отношения. Может, он встретит меня враждебно, но я все же надеюсь, что мы будем друзьями. Я узнаю правду по его реакции.

— К этому времени он уже должен был получить твое письмо. Как бы то ни было, но ему следует радоваться, что ты жив. В конце концов, последние два года твои родные, наверное, считали тебя погибшим.

Раф перевел Грома на шаг и взглянул вперед. Дорога, извиваясь, уходила вверх и вдавалась глубокой бороздой между скалами, словно исполненная решимости сохранить свою власть над горой.

— А эту тропу я помню. — Раф остановился на каменном мосту и посмотрел вниз на черное зеркало воды. — В этом месте река таит в себе какой-то скрытый смысл, но не помню какой.

Ник плотнее завернулся в плащ.

— Здесь адски холодно, а вода выглядит еще холоднее.

Раф обратил лицо к затянутому тучами небу, чувствуя, как морозный воздух заполняет легкие. Зарождающееся в душе смутное воспоминание, сжимавшее его сердце, говорило о том, что в прошлом здесь произошло что-то ужасное, и это что-то каким-то образом связано с рекой.

Думая об этом, он машинально последовал за другом. Неожиданно взору его предстало нагромождение холмов, откатывающихся к горизонту, а прямо перед ним, будто зажатая в ковше, лежала деревня.

Из низких черных туч валил снег, засыпая дома белым покрывалом, и церковь Роуэн-Гейта с высокой прямоугольной, истинно норманнской башней вмиг окуталась белой вуалью. По дороге Ник говорил о разных архитектурных стилях, и Раф пришел к выводу, что ему придется изучать историю заново. А может, в один прекрасный день память сама вернется к нему?