Калипсо (ЛП) - Хантер Эван (Ивэн)

«Где этот чёртов судмедэксперт?», — сказал Моноган.

«Разве он не знает, что идёт дождь?», — сказал Монро.

«Мы вам ещё нужны здесь?», — сказал Моноган.

«Нам всё ещё нужна причина смерти», — сказал Карелла.

«Это будет большая загадка», — сказал Моноган. «Парню разнесло голову, что, по мнению судмедэкспертов, его убило? Цветочный горшок, упавший с подоконника?»

«Может, дождь», — вспомнил Монро и снова рассмеялся. «Может быть, на него обрушился дождь, как ты и сказал.»

«Я был бы признателен, если бы вы подождали, пока приедет медэксперт», — тихо сказал Карелла.

Патрульный, который побежал за свидетелем, вернулся из-за угла, запыхавшись. Он подошёл к тому месту, где под навесом стояли мужчины. «Я потерял его», — сказал он.

Моноган посмотрел на его табличку. «Отличная работа, Серрано», — сказал он. «Повышение по службе не за горами.»

«Как зовут вашего капитана?», — спросил Монро. «Мы объявим благодарность.»

«Фрик», — сказал патрульный. «Капитан Фрик.» Он выглядел обеспокоенным.

«Капитан Фрик, запомни это», — сказал Моноган.

«Понял», — сказал Монро.

«Мы хотим поехать в больницу», — сказал Мейер, — «поговорить с другой жертвой. Вы можете завершить здесь дела вместо нас?»

«Что, под дождём?», — сказал Моноган.

«Вы можете остаться под навесом», — сказал Мейер.

«А вот и судмедэксперт», — сказал Карелла и вышел под дождь к обочине, где под углом к одной из патрульных машин притормаживал чёрный автомобиль с символикой города.

«Насколько закончили остальные?», — спросил Моноган.

«Фотограф вот-вот уйдёт», — сказал Мейер. «Я не знаю, сколько времени займёт у техников. Они захотят отметить положение тела…»

«Как насчёт эскизов? Вы уже сделали свои эскизы?»

«Нет, но…»

«Тогда какого чёрта вы собираетесь покинуть место преступления?»

«Потому что другой парень может умереть раньше, чем мы до него доберёмся», — терпеливо сказал Мейер.

«Вы ведь команда, не так ли?», — сказал Моноган.

«Напарники», — сказал Монро.

«Пара.»

«Два копа, а не один.»

«Команда», — сказал Моноган. «Один из вас может остаться здесь, чтобы завершить, а другой отправится в больницу. Так будет лучше.»

«Это единственный способ сделать это», — сказал Монро.

«Мы бы так и поступили.»

«Только так мы и поступим.»

«Присылайте нам своё бумажное дерьмо», — сказал Моноган.

«В трёх экземплярах», — сказал Монро, и оба детектива из отдела убийств вышли под дождь и направились к месту, где был припаркован их чёрный седан «Бьюик».

Мейер вздохнул.

Заявление умирающего человека является допустимым доказательством в суде, но Амброуз Хардинг был далеко не при смерти.

Более того, ему очень повезло. Если бы пуля вошла ему в спину чуть ниже и чуть правее, она могла бы перебить позвоночник. Даже если бы пуля не задела позвонки и заднюю часть грудной клетки, она могла бы пройти через лёгкое, раздробить одно из передних рёбер и выйти через грудную стенку — в этом случае ему бы немедленно сделали операцию, и сейчас он находился бы в отделении интенсивной терапии с трубкой респиратора, торчащей из гортани, ещё одной трубкой, дренирующей грудную клетку, и ещё несколькими трубками, по которым ему внутривенно вводили декстрозу, воду и кровь. Вместо этого, поскольку пуля вошла ему в спину высоко в левое плечо, пропустив лопатку и сломав при выходе только левую ключицу, он сейчас находился на ортопедическом этаже больницы, его левое плечо было обездвижено гипсом, но в остальном он находился под лёгкой седацией и чувствовал себя довольно хорошо.

Детектива, который с ним разговаривал, звали Стив Карелла. Они бросили монетку, чтобы выяснить, кто останется на месте преступления под дождём, и Мейер проиграл. Иногда Мейер подозревал, что у Кареллы есть монета с двумя орлами. Но даже когда Мейер подбрасывал монету, Карелла выигрывал. Возможно, у Кареллы также была монета с двумя решками. А может, Карелле просто везло.

Амброузу Хардингу точно повезло. Он рассказал Карелле, как ему повезло, и Карелла — который сразу же сообщил ему, что Чеддертон мёртв, — заверил его, что ему действительно повезло.

«Пытался убить нас обоих, это уж точно», — сказал Хардинг. «Стоял надо мной с пистолетом в руке и целился мне в голову. Нажал на курок три раза, стоя надо мной вот так. Пистолет был пуст. Иначе я был бы мёртв.»

«Сколько всего было произведено выстрелов, вы знаете?»

«Я не считал, чувак. Я бежал.»

«Расскажите мне, что случилось.»

«Мы шли, вот что случилось, говорили о концерте…»

«Каком концерте?»

«Джордж давал концерт в зале на углу Калвер и Восьмой. Мы направились в центр города к тому месту, где я припарковал машину.

Что будет с моей машиной, чувак? Я вернусь туда и найду на ней парковочный талон?»

«Скажите, где вы её припарковали, я прослежу, чтобы она не была помечена.»

«Это перед ломбардом на углу Калвер и Двенадцатой.»

«Я позабочусь об этом. Когда вы говорите „концерт“…»

«Джордж дал концерт.»

«Что за концерт?»

«Он пел калипсо. Вы когда-нибудь слышали о Короле Джордже?»

«Нет, простите.»

«Это Джордж Чеддертон. Так его звали. Король Джордж. Я его управляющий делами. Раньше, наверное, так и было», — сказал он и покачал головой.

«Во сколько начался концерт?»

«Восемь тридцать.»

«И когда закончился?»

«В одиннадцать или около того. Когда мы вышли из зала, было, наверное, не знаю, одиннадцать тридцать. Пришлось взять гонорар, ну, знаете, поздороваться с некоторыми людьми…»

«Сколько заплатили за работу?»

«Триста пятьдесят. Я взял пятьдесят в качестве комиссионных, а он остался с тремя купюрами.»

«Сотнями?»

«Да.»

«Хорошо, продолжайте. Вы вышли из зала в…»

«Одиннадцать тридцать, что-то около того. Мы шли к машине, дождь лил как из ведра, мы говорили о концерте, ну, вы понимаете, как вдруг кто-то выстрелил из здания.»

«Вы видели человека, который стрелял?»

«Не сразу.»

«Когда?»

«Когда он стоял надо мной и пытался меня убить. Тогда меня уже подстрелили, я лежал плашмя на тротуаре.»

«Он был белым или чёрным?»

«Я не знаю. Я видел только пистолет, направленный на меня.»

«А как насчёт его руки? Вы видели его руку?»

«Я видел его руку, да.»

«Белая или чёрная?»

«Чёрт его знает. Всё, что я видел, это… сначала я увидел его ботинки, чёрные ботинки, потом эти облегающие ноги брюки, а потом я поднял глаза и увидел пистолет, направленный на меня.»

«Рука, державшая пистолет, была белой или чёрной?»

«Я не знаю. Он был одет в чёрное пальто, рукав пальто был чёрным.»

«А рука?»

«Не знаю, чувак. Всё, что я видел, это как этот огромный пистолет смотрел мне в глаза.»

«Насколько большой?», — спросил Карелла.

«Большой, чувак.»

«Вы знакомы с оружием?»

«Только из армии.»

«Был бы он такого же размера, как, например, 45-й калибр?»

«Большой, как пушка, чувак! Когда пушка направлена тебе в голову, это уже пушка, неважно, какого она калибра. И вообще, почему вы меня спрашиваете? Разве ваши люди не могут разобраться в этом? Разве у вас нет людей, которые могут сказать, что это была за пушка? Калибр и всё такое?»

«Да, у нас есть люди, которые могут это сделать.»

«Потому что, чувак, всё, что я знаю, это то, что я думал, что всё кончено — прощай, приятно было встретиться с тобой. Я лежал, смотрел на эту штуку и думал: через две-три секунды в моей голове будет дыра. А потом — щёлк, мужик, а штука пуста! Он трижды нажал на курок, пытаясь меня убить, но пистолет был пуст.»

«Что случилось потом?»

«Он сбежал, вот что. Услышал, что идут люди, и решил, что ему лучше убраться оттуда, а стоять под дождём с оружием — не самое лучшее занятие.»

«Расскажите мне о концерте», — сказал Карелла. «Как всё прошло?»

«Прекрасно.»

«Никаких проблем?»