Другой Владимир Высоцкий - Федор Ибатович Раззаков

что смерть его была не естественной, а насильственной. Дескать, едва вождь затеял серьезную кадровую перетряску с целью замены старых кадров на новые, как его постигла смерть. В результате те деятели, которые должны были уступить место молодым, сохранили бразды правления страной в своих руках, а вот «молодежь» была выведена из Политбюро (Президиума), после чего высший ареопаг «похудел» с 25 до 10 человек, а его кандидатов осталось всего четверо, вместо 11 прежних.

После смерти Сталина в течение трех лет в руководстве страной сохранялось двоевластие, когда две группировки — Хрущева и Молотова — делили власть. Однако в судьбоносном 1956 году Хрущев нанес смертельный удар по своим оппонентам: на приснопамятном XX съезде КПСС выступил с закрытым докладом «О культе личности Сталина». Его главной целью было не восстановление справедливости по отношению к незаконно репрессированным людям. Это был всего лишь гарнир к главному блюду — устранению со своего пути представителей той части бюрократии, которые предполагали дальнейшее развитие страны при сохранении сталинских подходов контроля за бюрократией. Хрущевцы выступали с иных позиций: они ратовали за более свободное развитие бюрократии, объясняя это тем, что за минувшие 40 лет она обрела коммунистическую сознательность и никогда не предаст своего народа.

Скажем прямо, на тот момент среди советской бюрократии действительно было не так много предателей. Но в этом деле главное начать: то есть стоит только ослабить контроль за элитой, как у нее тут же появится соблазн скатиться в мелкобуржуазную стихию, а в конечном итоге — реставрировать капитализм. Об этом еще Ленин говорил на X съезде партии: «Внутренняя опасность в известном отношении больше, чем деникинская и юденичская». Этой «внутренней опасностью» пренебрег именно Хрущев.

На том эпохальном XX съезде он не только разоблачил Сталина, объявив его преступником (это была месть вождю со стороны вороватой части бюрократии, которую он долгие годы держал в «ежовых» рукавицах и заставлял работать на державу, а не на собственный карман), но и подал сигнал высшим западным кругам, что советская элита готова поступиться своей идейностью ради более широкого ее допуска в мировое сообщество. Хрущев заявил: «Мы хотим дружить и сотрудничать с Соединенными Штатами на поприще борьбы за мир и безопасность народов, а также в экономической и культурной областях… Мы полагаем, что страны с разными социальными системами не просто могут сосуществовать друг с другом. Надо идти дальше, к улучшению отношений, к укреплению доверия между ними, к сотрудничеству…»

Кто-то скажет, что это слова разумного руководителя, мечтающего, чтобы его страна не воевала, а мирно сосуществовала с другими странами. Но вспомним, что точно такие же слова три десятилетия спустя будет произносить и другой руководитель СССР — Михаил Горбачев. Спустя пять лет после их произнесения СССР будет разрушен. Случайность? Отнюдь, если учитывать, что запустил этот процесс в конце 50-х Хрущев, а Горбачев этот процесс завершил, поскольку ровно столько времени понадобилось советской бюрократии, чтобы полностью американизироваться и сдать свою страну не врагу уже, а всего лишь дружественным элитам. Как верно написал вскоре после XX съезда уже известный нам западногерманский коммунист В. Диккут:

«Доверие» и «сотрудничество» означают, что руки империализма развязаны для продолжения угнетения и эксплуатации бывших колониальных народов. «Доверие» и «сотрудничество» означают отказ от классовой борьбы рабочего класса за свержение правящего класса или, в лучшем случае, ограничение ее борьбой за реформы внутри капиталистической системы. «Доверие» и «сотрудничество», кроме того, означают проповедь мирного пути к социализму и отречение от диктатуры пролетариата. В этом — сущность ревизионистского мирного сосуществования с капитализмом…»

Кстати, диктатуру пролетариата тот же Хрущев отменит на следующем, XXII съезде КПСС (1961), заменив ее «общенародным государством». И это тоже не случайно. Таким образом, советская бюрократия забивала последний гвоздь в крышку гроба той самой диктатуры, которая могла бы снова запустить гильотину по отрубанию бюрократических голов. То есть гидра бюрократии сделала весомую заявку на победу над пролетариатом, то бишь над народом. И вновь послушаем В. Диккута:.

«Борьба против «культа личности Сталина» была первым шагом государственного переворота Хрущева. Вторым было провозглашение ревизии марксизма-ленинизма… Развязав себе руки, бюрократия времен Хрущева реставрировала капитализм в новой форме: бюрократически-монополистический капитализм, сросшийся с государственным аппаратом, что не исключает форм частного капитализма…

С того момента, когда новая буржуазия захватывает государственную власть, социализм устранен и заменен государственно-монополистическим капитализмом нового типа. Этот новый тип капитализма отличается от государственного монополизма любой западной империалистической державы; он основан главным образом не на частном капитализме, а на совокупном капитализме правящей бюрократии, так как в Советском Союзе новый буржуазный государственный аппарат контролирует не просто ключевые позиции в экономике, но почти всю экономическую жизнь…»

Описанный выше ревизионизм возник не случайно. В мире на тот момент главенствовали две идеологии: либерализм с его постулатом «Человек неисправим» и революционизм с его постулатом «Человек исправим силой». Третья идеология — активный эволюционизм («Человек исправим работой с сознанием») — была тогда практически не востребована (впрочем, как и сегодня). В Советском Союзе на протяжении более трех десятков лет внедрялся активный революционизм. Однако после смерти Сталина советская элита под давлением как внутренних обстоятельств (желание освободить себя от страха перед репрессиями), так и внешних (желание расширить контакты с миром) стала постепенно подвергать ревизии активный революционизм, что открыло дорогу в СССР либерализму. Последний окончательно восторжествует у нас в годы горбачевской перестройки, но предпосылки его, как уже отмечалось, закладывались именно во времена хрущевской «оттепели». И знаменитый лозунг Хрущева 1959 года «Догоним и перегоним Америку!» вытекал из того же: советская бюрократия как бы заявляла: «Поскольку наш человек в своем мещанстве неисправим и хочет жить, как в Америке, надо ему такую возможность предоставить». С этого момента прежний духовный дискурс, присущий советскому проекту, стал все сильнее тесним дискурсом потребительским.

Эти подвижки чутко уловит советская интеллигенция. Уже спустя год после поездки Хрущева в США и появления на свет его знаменитого лозунга на «Мосфильме» был снят самый знаменитый советский антимещанский фильм — «Шумный день» (1961) по пьесе Виктора Розова (режиссеры Г. Натансон и А. Эфрос). Его главный герой — десятиклассник Олежка Савин — отцовской саблей кромсал новенькую мебель жены своего старшего брата — патологической мещанки, а его сестра выносила последней безжалостный приговор: «Ты никогда не насытишься, потому что ты — прорва!» Итог всего подводила мама Олега, из уст которой слетали пророческие слова: «В этой погоне можно потерять душу». Так, собственно, и будет: по мере втягивания СССР в потребительскую гонку с Америкой душа из многих советских людей будет постепенно уходить, уступая место