Другой Владимир Высоцкий - Федор Ибатович Раззаков

А ведь еще прозорливый философ В. Розанов в 1917 году в своем «Апокалипсисе нашего времени» предостерегал евреев от «хождения во власть», утверждая, что «их место — у подножия трона». Увы, эта точка зрения была проигнорирована — уж больно сильным оказался соблазн. Как отмечал все тот же историк и философ В. Кожинов:

«Широко распространены попытки толковать 1937 год как «антисемитскую» акцию, и это вроде бы подтверждается очень большим количеством погибших тогда руководителей-евреев. В действительности обилие евреев среди жертв 1937 года обусловлено их обилием в том верхушечном слое общества, который тогда «заменялся». И только заведомо тенденциозный взгляд может усмотреть в репрессиях 1930-х годов противоеврейскую направленность. Во-первых, совершенно ясно, что многие евреи играли громадную роль в репрессиях 1937 года; во-вторых, репрессируемые руководящие деятели еврейского происхождения нередко тут же «заменялись» такими же, что опрокидывает версию об «антисемитизме»…»

Возвращаясь к Высоцкому, отметим, что он не избежал «кровнородственной связи с еврейством». Во-первых, по отцовской линии, во-вторых — по линии своих будущих жен. Правда, сначала, по молодости лет, он женился на женщине славянских (русско-украинских) корней — Изольде Жуковой, с которой познакомился в самом начале своей учебы в Школе-студии МХАТ. Причем здесь он почти в точности повторил путь своего отца, который тоже сначала женился на славянке, но их брак продлился чуть больше трех с половиной лет. Его сын прожил со своей первой женой почти столько же — четыре года (с осени 57-го по осень 61-го). После чего женился на женщине с еврейскими корнями — Людмиле Абрамовой. Но еще до встречи с ней он был замечен своими именитыми соплеменниками и принят в актерскую среду, дабы уже очень скоро стартовать оттуда ввысь и стать кумиром целой страны — искусным манипулятором сознания миллионов людей. Но расскажем обо всем по порядку.

Высоцкий бросил МИСИ в самом начале 56-го, а в Школу-студию МХАТ поступил летом того же года. Именно тогда весь мир оказался взбудоражен докладом Н. Хрущева «О культе личности Сталина», произнесенным им на XX съезде КПСС (февраль 56-го). Этот доклад произвел в обществе эффект разорвавшейся бомбы и всколыхнул буквально всех, в том числе и людей, кто старался быть далеким от политики. К последним относился и наш герой — Владимир Высоцкий. Однако и ему после хрущевского доклада пришлось искать мучительные ответы на многие вопросы, касающиеся как недавнего прошлого, так и настоящего. В частности — предстояло определиться по главному вопросу; об отношении к Сталину. И Высоцкий определился, записав его в свои лютые враги.

Отметим, что он в этом плане прошел типичный путь многих антисталинистов. Например, до 56-го он относился к вождю народов вполне благожелательно, и в момент его смерти (а Высоцкому на тот момент было уже 15 лет) даже разродился стихотворением «Моя клятва», где написал следующее:

Опоясана трауром лент,

Погрузилась в молчанье Москва,

Глубока ее скорбь о вожде,

Сердце болью сжимает тоска…

Как мы теперь знаем, эту свою клятву Высоцкий хранил в сердце недолго, после чего нарушил без всякого зазрения совести, превратившись в ярого антисталиниста. И большим подспорьем ему в этом было его окружение — та либерально-интеллигентская среда, в которой он продолжал активно вращаться после поступления в Школу-студию МХАТ. В этой среде Сталин проходил (и проходит до сих пор) по категории злодеев — сродни Гитлеру. Таким образом еврейская элита мстила вождю народов за его кадровую революцию конца 30-х, а также за свой многолетний страх, который она вынуждена была испытывать при строительстве его державно-патриотического проекта.

Этотже вопрос (об отношении к Сталину) краеугольным камнем лежал и в основе державничества, другое дело — он несколько иначе им рассматривался. Если либералы воспринимали вождя народов однозначно как злодея, то державники смотрели на него более диалектически: признавая за ним отдельные тяжкие грехи (властолюбие, жестокость), они в то же время многие его неблаговидные поступки объясняли внешними причинами — фракционной борьбой внутри партии, сложной международной обстановкой и т. д.

Высоцкому подобная диалектика была чужда, и все его знания о временах сталинского правления, судя по всему, базировались на рассказах таких людей, как Б. Утевский или А. Синявский (один из его преподавателей в Школе-студии МХАТ). Да еще на докладе Хрущева на XX съезде, который хотя и воздавал должное отдельным сталинским решениям, однако в целом оценивал его правление крайне негативно. Именно так к нему и относился Высоцкий, который считал, что вождь народов повинен чуть ли не во всех недостатках и пороках советской системы. Кумиром либералов тогда был Ленин, дело которого, как они считали, Сталин предал и опорочил.

Итак, атаку Хрущева на Сталина еврейская элита целиком и полностью поддержала, за что и нарекла то время высокопарным словом «оттепель» (с легкой руки писателя Ильи Эренбурга). Ею же были поддержаны и другие начинания Хрущева, в том числе и заявления о том, что Советский Союз готов к мирному сосуществованию с Западом и что диктатура пролетариата себя изжила и на смену ей должно прийти общенародное государство. Хотя фактически народ к управлению страной допускать никто не собирался, зато неограниченные возможности получала бюрократия, которую Хрущев почти полностью освободил от страха наказания (существенно ограничив роль репрессивных органов).

Основы советской бюрократии заложил еще Ленин, а Сталин эти основы укрепил. Благодаря жесточайшему контролю, установленному вождем над бюрократией, страна не только выиграла самую страшную из войн в истории человечества, но и стала сверхдержавой. Система работала как часы во многом потому, что «часовщик» на личном примере показывал бюрократии, во имя чего и как надо жить и работать — во имя Родины. Бюрократия уважала Сталина и одновременно боялась его. Это был редчайший в истории пример руководителя, который, будучи сам бюрократом, обладал волей идти наперекор «проклятой касте», взрастившей его. Увы, но второго (вернее, третьего, если считать еще и Ленина) такого руководителя советскому государству обрести было не суждено.

В октябре 1952 года, после XIX съезда КПСС, Сталин намеревался провести очередную реорганизацию бюрократии, влив в ее руководящие структуры молодых представителей, а большинство старых отправить в отставку. Именно для этого на съезде был значительно расширен состав Политбюро (тогда — Президиум ЦК): вместо прежних 12 там стало 25 человек. Кроме этого, кандидатами в члены Политбюро стали 10 человек — опять же молодая поросль партийцев. Однако произвести очередную антибюрократическую революцию Сталину было не суждено: спустя пять месяцев после съезда (в марте 1953 года) он скончался. Причем уже тогда в народе ходили слухи,