Ваше Сиятельство #12 - Эрли Моури

Ты ацтек? — с улыбкой змеи спросила она, убрав в кобуру остробой и переложив пистолет из правой руки в левую.

— Да! — ответил Чикуту, на мгновение забыв даже о боли. — Сын страны Сияющего Солнца! — он поморщился — от неосторожного движения что-то то жутко заболело справа под ребрами. — Мои боги сильны! — с необъяснимой злостью выговорил ацтек. — Эекатлль всегда покровительствует мне!

— А знаешь, как я ненавижу ваших богов и самих ацтеков⁈ — наклоняясь пониже, прошипела Стрельцова. Она видела, что Бондарева и Бабский вполне контролирует обстановку, а значит сейчас она может на минуту-другую отвлечься для необходимого общения, которое требовала ее душа.

— Почему? — упираясь локтем в пол, простонал Чикуту.

— Есть причины. А хочешь услышать перед смертью очень неожиданную для себя новость? — у Элиз не было ни капли сомнения, что сейчас она его убьет, и ее демон не будет возражать против этого.

Да, было бы полезным и может важным узнать от негодяя с желтоватыми, злыми глазами каким образом Майкл оказался в Уайтчепеле и что его связывало с этим людьми, но все это можно выяснить потом у самого Майкла. Сейчас самым важным для нее стала смерть этого ублюдка, лежавшего у ее ног и пока не понимавшего происходящего.

Для Элиз оставался лишь один вопрос: как она его убьет. Мысль о том, что можно выпустить в него все оставшееся содержимое магазина «Кобры», раздробить ацтеку суставы и кости, Стрельцова тут же отвергла. Она хотела убить его своими руками. Именно руками! Так, чтобы чувствовать кончиками пальцев, как вершится ее святая месть за возлюбленного брата.

Элизабет неторопливо присела на корточки. Демон в ее сознании беззвучно шепнул: «Делай это! Просто делай правой рукой!».

Баронесса откинула край куртки Чикуту. По-прежнему с улыбкой змеи глядя ацтеку в глаза, положила ладонь на его грудь.

— Мэм! Не надо, мэм! — сердце Чику застучало молотом, он выгнулся, мотнул головой. То ли каким-то неведомым образом он понял, что сейчас произойдет; то ли его просто обуял безотчетный страх.

— Так вот, насчет неожиданной для тебя новости… — она выждала еще миг, наслаждаясь его страхом и непониманием. — Новость в том, что Майкл жив. Да, да, к счастью, жив! И я — его родная сестра! — очень внятно произнесла Элизабет.

Сказав это, баронесса резко вонзила ногти в его тело. Она сама не поняла, как вышло так, что ее не такие уж сильные пальцы смогли пронзить мышцы на груди Чикуту, словно это были не пальцы, а когти тигрицы! Все та же неведомая сила вела ее дальше! Эта сила была ей самой! Пальцы Элиз, став липкими от крови, смогли протиснуться между ребрами ацтека, возможно даже сломали их!

Ацтек заорал. Жутко! Так что его вопль могли услышать на улице.

Встрепенулся даже улыбчивый Бабский. Бондарева нахмурилась, не совсем понимая происходящее и сделав шаг к столу.

Хотя граф Елецкий никогда не рассказывал, что не так давно он вырвал сердце у одного из банды «Стальных Волков» за Айлин; не рассказывал и о том, что в прошлых жизнях неоднократно поступал именно так со своими врагами, перед Элизабет промелькнул именно этот карающий образ ее возлюбленного. Ее демон — Астерий, делал это с помощью магии, называемой «Хаурх Дарос», что в переводе с древнего языка означало «Хватка Смерти». Однако, баронесса Стрельцова не обладала магией. По крайней мере, той высокой магией, которой с божественной легкостью пользовался ее возлюбленный. Инструментом отмщения Элизабет стала лишь ее рука. И эта рука протиснулась глубже в тело ацтека. Разрывая межреберные мышцы под истошный вопль Чикуту, Стрельцова дотянулась до его сердца.

В безумном порыве ацтек смог освободить связанные руки: то ли развязался недостаточно крепкий узел, то ли этот мерзавец все-таки порвал путы. Захрипев, он вцепился в руку Элизабет, однако это ему никак не помогло. Даже его отчаянной силы не хватило, чтобы остановить сестру Майкла Милтона. Все так же холодно и смертельно улыбаясь под жуткий крик Чику, Элизабет ощутила пальцами мягкое, трепещущее сердце.

Это были непередаваемые ощущения! Одинаково сильные и безумные! Они ворвались баронессу, словно порыв дикой бури в плохо закрытое окно. Стрельцова испытала нечеловеческую радость. Радость от того, что может наказать этого негодяя именно так! Одновременно, она почувствовала страх. Ее собственный страх оттого, что она испытывает эту грязную радость убийства другого человека столь жестоким образом. Вихрями непередаваемых ощущений наполнили Элиз от того, что почувствовали пальцы ее руки.

Чикуту бился, орал, выплевывая зубы, которые сломались под давлением отчаянно сомкнутых челюстей. Он пытался остановить ее руку и, наверное, даже сломать, однако не мог справиться с неизбежным.

— Отправляйся к своим проклятым богам! — произнесла Элизабет и вырвала сердце из его груди.

В ее руке оно дернулось еще несколько раз, брызгая фонтанчиками кровью из разорванных артерий.

Раззявив рот, Чикуту смотрел в иной мир остывающими глазами.

В зале повисла мертвая тишина, словно смерть ацтека вышла из его тела и заполнила все вокруг холодным онемением.

— Элиз, детка… — прошептал граф Елецкий.

Стрельцова встала и повернулась к нему.

* * *

На вопрос богини Майклу так и хотелось ответить: «Хочу тебя! Прямо сейчас хочу тебя!». И ее рука, поигрывавшая с его крупным и твердым отростком, так и вытягивала именно этот ответ. Но смел ли он, сказать такое самой Гере. Величайшей, чей супруг — сам Громовержец! Это было бы кощунством! Но, с другой стороны, зачем она призвала его в бассейн? Отчего стоит перед ним в таком откровенном виде? И почему делает с ним то, что вряд ли посмела бы сделать какая иная женщина с незнакомцем, не говоря уже о женщине замужней. Барон Милтон был прекрасно осведомлен, что на Небесах, чуть иные порядки, и там бывает очень много воли в отношениях. То, что неприемлемо на земле, там может быть вполне в порядке вещей. К примеру, Кронос женился на родной сестре — Рее. Да и Гера изначально была замужем за своим братом — Зевсом. Так что постыдные игры Майкла с Элизабет с точки зрения вечных, вовсе непредосудительны, а измены богинь мужьям со смертными — случаи более чем частые.

При мысли, что о происходящем может узнать Перун, Майкл ощутил заметное движение страха. Причем страх этот был не маленьким зверьком, выглядывавшим из норки, а зверем покрупнее — именно с таким барон Милтон боролся в себе, когда шел на опасный разговор с Пижоном. Что ж, это