Понедельник после чуда - Уильям Гибсон

ДЖОН. Что тебе поведала моя рука на этот раз?

ХЭЛЕН. Как нужен нам успех, но он ведет к пороку, и лишь несчастье — верный путь к добру… Кто это сказал? Ну?

ДЖОН. Шекспир?

ХЭЛЕН (ликующе). Бэкон! Я выиграла! Хоть раз я выиграла!

ДЖОН. Нет! Это Френсис Бэкон писал Вильяму Шекспиру! (Целует ХЭЛЕН в лоб, в это самое время на лестнице появляется АННИ).

АННИ. Помешала?

ДЖОН. Чему?.. Нет!.. Обязанности наместника главного из учителей поистине неограничены. (Подходит к АННИ, хочет ее поцеловать).

ХЭЛЕН (удивленно). Бэкон писал Шекспиру? Когда?

ДЖОН. Было, было дело… Идем-ка лучше посмотрим вместе твою книгу! (Идет к ХЭЛЕН, ведет ее к разбросанным на полу гранкам).

ХЭЛЕН. Шекспир? Он писал что-нибудь Бэкону?

ДЖОН. И это было, было…

АННИ. Предупреди ее осторожно о наших переменах.

ДЖОН. Да, мэм! Конечное мэм? (У него явно превосходное настроение). Как вы скажете, мэм!

АННИ. Я скажу, что надо спрятать твою зубную щетку. Она вдруг начинает что-то судорожно искать, сама не зная что, и случается… находит… Хотя… (Смотрит на ДЖОНА). Случается, гости оставляют в доме…

ДЖОН. Я не гость? Не — гость! И перестань огрызаться, дикуша! Посмотри-ка на это!

АННИ опускается на колени рядом с ХЭЛЕН, водит ее рукой по гранкам, ДЖОН садится на корточки между ними, берет руку ХЭЛЕН.

Смотри! Это — титульный лист. «История моей жизни, написанная Хэлен Келлер при участии Джона Алберта Мэйси, а также дневники ее учительницы Анни Мэнсфилд Салливан».

ХЭЛЕН. И еще — сэр Френсис Бэкон!

АННИ. Дневники ее учительницы Анни Салливан, которая будет раскаиваться в этом всю оставшуюся жизнь.

ДЖОН. Я верил в успех! Я верил в нашу кашу! И мы ее сварили! А почему? Потому что вера помогает горы свернуть!

АННИ. У меня такое чувство, будто я стою голая на площади перед университетом в Гарварде.

ДЖОН. Голая? Мне удалось одеть тебя в такие одежды!

АННИ. Голая, голая…

ХЭЛЕН. Что?

ДЖОН (ХЭЛЕН). Слушай? Часть первая. «Я начала писать эту книгу отчасти из страха…»

ХЭЛЕН (берет у него из рук страницу). Страница куда длиннее, чем моя жизнь…

ДЖОН (о своем). Они сократили ее ровно наполовину. Но — ничего! Книжечку нашу сейчас переплетают, складывают вот в такие аккуратные стопки — и в магазины, в магазины, в магазины! Про-да-вать! Ее будут продавать повсюду, ее будут покупать повсюду, а мы становиться все богаче и богаче… А?

ХЭЛЕН (протягивая руки). Мы в самом деле несказанно богаты! Как ни в одной сказке о богачах! Мы — богачи, у нас есть… мы!..

АННИ. И еще прелестный ребеночек — наша общая книга! И все это — только благодаря Джону, кто бы другой смог сотворить такое?!

ХЭЛЕН. Джон — незаменим. Неповторим.

ДЖОН. Он — выдающийся!

АННИ. Он — уникальный! Единственный! (Она подходит ближе к нему, касается лица, смотрит на него с нежностью и любовью).

Молчание.

ХЭЛЕН. Почитайте мне еще!

АННИ. Завтра.

ХЭЛЕН. Сегодня! Я же должна знать, что происходило в моей жизни.

АННИ. Ты жила… Завтра у нас длинный день, вечером у нас будет приятель Джона, мы пригласили его на ужин. Итак, быстро в постель, девочка!

ХЭЛЕН. Нет! Пока Джон… Он ведь здесь?

АННИ. Здесь, но уходит сию же минуту!

ДЖОН. Да — удаляюсь мгновенно! (Целует ХЭЛЕН). Доброй ночи, крепко спи, девочка…

ХЭЛЕН. Я уже давно взрослая. Совсем не девочка. Я выросла.

ДЖОН.…и пусть ангел-хранитель шумом крыльев своих не мешает сну твоему, девочка… Хоть ты и выросла, но пусть он не мешает тебе… Хэлен!

ХЭЛЕН. Так уже лучше… Куда лучше..

ДЖОН еще раз целует ее, поднимается в комнату АННИ, садится на постель, снимает туфли.

АННИ. Хэлен, пожалуйста, спать!

ХЭЛЕН (подносит руку к губам АННИ, чтобы прочитать ответ). Он действительно ушел?

АННИ. Да.

ХЭЛЕН целует ее, поворачивается и ощупью идет к лестнице.

Спокойной ночи, девочка моя!

АННИ собирает с пола разбросанные гранки, как-то механически кладет их на стул рядом с пиджаком Джона. Стоит озабоченно. Поднимается по лестнице к себе в комнату, входит, закрывает за собой воображаемую дверь. Останавливается. Молчит. ДЖОН уже в постели.

ДЖОН. Иди ко мне,

АННИ идет к ДЖОНУ.

В этот же момент ХЭЛЕН, словно вспомнив что-то, резко поднимается, в ночной рубашке, быстрыми, заученными шагами спускается вниз. Спустившись — останавливается, будто колеблется, принимает решение. Затем подходит к письменному столу, ищет что- то, не находит, подходит к стулу, протягивает руки и обнаруживает пиджак Джона. Стоит задумавшись. Потом идет к креслу-качалке, берёт оставленную там книгу, теперь — обратно к себе, но… Меняет привычный маршрут и идет к двери комнаты Анни, пальцами ощупывает воображаемую дверь… В тот же миг АННИ резко вырывается из объятий ДЖОНА, садится на край кровати, прислушивается. ДЖОН тянет к ней руки, чтобы притянуть к себе, но АННИ молча останавливает его.

Тишина. Пауза.

ХЭЛЕН возвращается к себе. АННИ подходит к двери.

АННИ. Она ушла.

ДЖОН. А ты — возвращайся!

АННИ (продолжает стоять, не двигаясь). Я словно воровка! Краду, краду и не могу остановиться.

ДЖОН. Господи?

АННИ. Нам нужно оставить все это…

ДЖОН. Что — «все это»? Ты как ребенок, сколько тебе лет, ты говорила? Семь?

АННИ. Сто и семь. Мне стыдно быть… такой… Мне стыдно ощущать себя…

ДЖОН. Нормальной женщиной?..

АННИ. Я думаю только о себе, и мне это не нравится. Мне не нравится, что я становлюсь к ней все более равнодушной… Всякий раз я буквально физически натыкаюсь на нее, когда мне хочется быть с тобой? Понимаешь? А каждое мгновение с тобой — это счастье и покой…

ДЖОН. Но та ночь, когда Хэлен появилась на свет, вовсе не твоя ночь…

АННИ. Я разлучаюсь с ней — будто что-то теряю, постоянно вздрагиваю, какая-то слабость, боль, я ничего не понимаю, все смешалось…

ДЖОН стоит сзади, обнимает, притягивает ее к себе.

Я ужасно несчастна.

ДЖОН. Не из-за меня.

АННИ. Не из-за тебя… Завтра мне вставать чуть свет… Да — чуть свет!

ДЖОН отпускает ее, идет к кровати, обувается, ищет второй ботинок.

ДЖОН. Итак, потери сегодняшние: я лишился одного ботинка и одной девушки.

АННИ (решительно). Нам не следует больше встречаться. Мне с тобой. И… Хэлен с тобой. И… тебе с Хэлен. Вам не следует больше встречаться.

ДЖОН (в руках у него ботинок). Нам? Мне и Хэлен? Ты что, считаешь, что я прихожу в этот дом из-за нее?

АННИ. А ты в этом уверен?

ДЖОН. Провалиться мне на этом месте — ты меня ревнуешь! Ревнуешь! Ты…

АННИ (перебивает). Я? Что — я? У меня была светлая голова и светлая цель, пока не появился ты… Я была машиной, исправно работающей машиной, а что нужно машине? Во всяком случае — не ты!

ДЖОН. И как машина ты не отвечаешь всем требованиям.

АННИ. Отвечала! До тебя? И себе я нравилась куда больше! Джон, милый, прошу тебя, уходи!

ДЖОН. Ты именно это хочешь сейчас сказать? Именно эти слова?

АННИ. Да! Уходи!

ДЖОН. Ты увольняешь меня? Теперь, когда книга сделана, тебе еще больше необходим… редактор! Потому что взамен светлой головы мы имеем туманную голову…

АННИ. Иди!

ДЖОН. Но могу же я сначала надеть ботинок?! Ладно, будем прощаться навсегда! Милая моя старушка Бридджит?

АННИ. Меня зовут Мэйси!

ДЖОН. Нет, ты совсем не Мейси, ты святая Анна… (Набирает воздух, делает глубокий вдох). Ты не согласилась бы стать моей женой? А? Ты слышала, о чем я спросил?

АННИ. Да.

ДЖОН. Это ответ?

АННИ. Нет.

ДЖОН. Тогда — это ответ?

АННИ. Джон! Тебе двадцать шесть лет! Я даже для разговора об этом не гожусь! Пожалуйста, иди?

ДЖОН. Любовь… Ты когда-нибудь слышала о таком? На свете есть любовь…

АННИ. На свете — есть…

ДЖОН. И лишь любовь движет миром… Я ни о чём не могу думать — только о тебе! И спасибо тебе за это!