Структурно-слоговая организация речи дошкольников. Онтогенез и дизонтогенез - Галина Бабина

Имитируемое действие (или комплекс действий) выступает в качестве конечного звена подражания, ему предшествуют другие (в том числе психологические, перцептивно детерминированные) звенья. Данная позиция предопределяет отнесение феномена подражания к сложному, многофазному процессу.

К первой фазе исследователи относят построение «образца, образа действий», наблюдаемых субъектом.

И. М. Сеченов (1947) именует данные образы «мерками для подражания». На этой фазе осуществляются первые попытки имитации воспринятого (представляемого) действия, при этом связь между перцептивными (звуковыми, зрительными) и двигательными впечатлениями может быть непрочной, что обусловливает лишь приблизительное соответствие исполнения воспроизводимому образцу.

Вторая фаза подражания представляет собой «фазу отработки исполнительных реакций», в ходе которой идет «подравнивание своих движений к образцу» до наступления соответствия реакции ее образцу [Сеченов, 1947, с. 265].

Представленные рассуждения являются основанием для заключения о том, что процесс овладения произвольными движениями опосредован образованием прочных связей, формируемых на модели восприятие – воображение – движение.

В исследовательских работах по теории подражания имеются точки зрения, согласно которым механизмы подражания идентифицируются с механизмами идеомоторных актов.

Идеомоторика рассматривается как представление о реальных движениях. В структуре этого представления наличествуют перцептивные (зрительные, слуховые, кинестетические образы) и эффекторные элементы. При этом эффекторные составляющие предопределяют возникновение ощутимого двигательного импульса (в виде микродвижения). Осуществление произвольного движения предваряется представлением (образом), которое является для него пусковым механизмом. Для реализации (повторения) любого произвольного движения необходима опора на кинестетические ощущения, полученные ранее. На основе данных рассуждений можно говорить о том, что идеомоторный акт является первой фазой подражания воспринятому действию. В целом же имитация (или подражание) предполагает путь от восприятия соответствующего объекта (звука, движения и прочего) через представление о нем (идио-моторный акт) к материальной реализации (выполнению).

Рассмотренные концепции теории подражания и их значение для разъяснения механизма овладения устной речью получили свое подтверждение и дальнейшее развитие в ряде современных психолингвистических и нейропсихологических исследований. Установлено, что имитативные вокализации детей обеспечиваются образованием контакта между слуховыми и моторными зонами мозга [Ушакова, 2011]. Образование этих связей является основой для перехода от наблюдения сигналов (звучания, артикулирования) к их моторной реализации. В дальнейшем происходит усложнение этого процесса: восприятие ребенком звукокомплексов, в том числе собственных, приобретает апперцепционный характер, то есть определяется не только внешним раздражением, но и внутренним и внешним опытом (апперцепционной массой) [Якубинский, 1997].

А. В. Венцовым и В. Б. Касевичем (2003) предложена теория «перцептивной сегментации». По мнению авторов, носитель языка обладает возможностью представить спектрально-временной континуум акустического речевого сигнала. При этом условии сегментация оказывается возможной. Результаты перцептивной сегментации влияют на идентификацию языковых единиц. Предлагается различать два типа сегментации – мик-ро– и макросегментацию. В первом случае речь идет о делении непрерывного речевого сигнала на некоторые минимальные отрезки. Такая сегментация дает возможность судить о длительности вычлененных отрезков, оценивать степень синхронности их появления в речевом потоке и, наконец, идентифицировать. Макросегментация предполагает членение текста на слова, синтагмы и фразы [Венцов, Касевич, 2003].

С проблемой перцептивной сегментации в определенной мере соотносятся вопросы, касающиеся зависимости восприятия от степени ритмизированности речевых структур. В ряде исследований показано, что снижение ритмизации структурированных речевых элементов значительно понижает качество их восприятия, и наоборот, степень разборчивости повышается при возрастании уровня ритмической упорядоченности [Allen, Hawkins, 1980; Венцов, Касевич, 2003]. В своих исследованиях объясняют данный феномен тем, что слушающий предвидит место ударения и сосредоточивает внимание на данном моменте: «Ритмическая структура обеспечивает полезную перцептивную избыточность в речи путем снижения неопределенности в усмотрении моментов, когда могут произойти важные (с артикуляторной точки зрения) события» [Allen, Hawkins, 1980, с. 15]. А. В. Венцов, В. Б. Касевич (2003) отмечают, что «речевые структуры со всеми признаками, включая фонологические, в известном смысле налагаются на ритмические «волны», порождаемые независимым генератором сложных ритмов». Кроме того, авторы отмечают, что так называемые «сложные ритмы» имеют отчетливые биологические истоки, но обладают конкретной языковой спецификой (то есть находятся в некоторой зависимости от конкретного языка) [Венцов, Касевич, 2003, с. 65]. Акцентно-силлабическая модель русского языка признается лингвистами одной из наиболее сложных моделей среди мировых языков. Нефиксированное, разноместное ударение русского языка предоставляет слушателю и говорящему многообразную информацию и предполагает необходимость высокой степени ориентирования в ней.

Независимо от предпочтений все исследователи признают факт раннего проявления способности младенца к различению речевых сигналов и предпринимают попытки объяснения и изучения данного феномена [Ушакова, 2004; Лосик, 2000, Венцов, 2000 и другие]. При этом постулируется, что восприятие структурных элементов речевого потока по своей сути мало отличается от других форм перцептивной деятельности. Кроме того, исследователи предполагают, что пробуждение и развитие речеразличительной способности относится к последним месяцам внутриутробного развития ребенка.

В исследованиях по когнитивной психологии представлена теория «инстинкта формы слова», которая позволяет говорить о том, что у ребенка присутствует врожденная способность узнавать воспринимаемую структуру и определять, существует ли она в родном языке. То есть человек появляется на свет, обладая схемами, чувствительными к восприятию и выражению определенных компонентов языка (речи) [Найсер, 1998]. Автор полагает, что дремлющий инстинкт формы пробуждается в процессе общения с матерью и совершенствуется (поддерживается) постоянно. Элементарные навыки восприятия ритмически-организованных лексических структур формируются на основе контрастных сопоставлений, чередующихся по силе, высоте, темпу, что приводит к образованию предвосхищающих схем в отношении структурированных звуков родного языка. Термином «схема» («перцептивная схема») автор называет часть полного перцептивного цикла, которая является внутренней по отношению к воспринимающему, модифицируется опытом и обладает способностью изменяться под воздействием исследовательской деятельности слушающего. Слушающий постоянно формирует специфическое состояние готовности (предвосхищения) в отношении того, что должно последовать. «Перцептивная схема» имеет сложную структуру, и в то же время она является одной из фаз непрерывной и циклической активности, которая обеспечивает связь воспринимающего со средой.

Термином «восприятие» определяется весь перцептивный цикл, а не его отдельная часть. По мнению У. Найсера (1998), «схемы» могут отделяться от циклов, в структуре которых они существовали; «такое отделение составляет основу всех высших психических процессов. … в таких случаях имеет место не восприятие, а воображение, планирование или намерение» [Найсер, 1998].

Наряду со зрительным и слуховым восприятием автором рассматривается и гаптическое (кинестетическое, осязательное) восприятие, которое является менее изученным. Тем не менее анализ кинестезий высвечивает важный аспект перцептивного цикла. Исследующие движения дают информацию и о воспринимаемом объекте, и о положении исследующего органа/конечности. Кинестетическая информация может специфицировать как форму осязаемого объекта, так и особенности движения (рук, языка, губ и другого). Перцептивная активность любой модальности (осязание, зрение, слух) дает информацию и о самом воспринимающем и о том, что воспринимается.

Далее исследователем отмечается, что в акте восприятия учитывается множественность источников информации (так, как это и есть в реальности – слушаем и смотрим одновременно). Воспринимать что-либо (например, речь собеседника) значит принимать любую информацию об этом предмете, независимо от модальности. Так, интерпретация услышанного осуществляется на основе объединения (интеграции) информации разных модальностей: перцептивный цикл «предпочитает координированную параллельную активность нескольких сенсорных систем» [Найсер, 1998, с. 23].