Фридрих Барбаросса - Фердинанд Опль

В отмеченных выше источниках превалируют события, разворачивавшиеся внутри Империи, в то время как внешнеполитическое измерение, так же как и отношения со священством, оказываются скорее на периферии повествования. Поэтому в заключение стоит упомянуть еще несколько важных сочинений, касающихся именно этих направлений исторического развития. В центре «Понтификальной книги» (Liber pontificalis)[41], которую продолжал в эпоху ранних Штауфенов кардинал Бозон, стоят жизнеописания римских пап. Это чрезвычайно значимый исторический источник, свидетельства которого, впрочем, ввиду частых трений между папой и императором, нередко тенденциозны и нуждаются в коррекции.

Продолжая разговор о Средиземноморье, отметим, что не отличающиеся постоянством отношения с королевством норманнов в Сицилии являлись значимым фактором в имперской политике, который, в свою очередь, был теснейшим образом завязан на отношения Империи с папством и с Восточной Римской империей Комнинов. Основным источником здесь является хроника архиепископа Салернского Ромуальда, первая известная всемирная хроника средневековой Италии, которую следует назвать также главным источником в отношении Сицилии. Ромуальд начинает более подробный рассказ с 1125 года и дает чрезвычайно детальные сведения высочайшей степени достоверности, прежде всего о мирных переговорах в Венеции в 1177 году; этот фрагмент составляет по меньшей мере десятую часть всего сочинения[42].

Историография Византийской империи Комнинов XII века — представленная историческими сочинениями Иоанна Киннама и более молодого Никиты Хониата — дает ценные сведения о политике Империи эпохи Штауфенов в отношении Восточного Рима[43]. С нею связано также решающее представление о Венгерском королевстве как о государстве, являющемся буфером между Востоком и Западом. Определенную трудность при обращении к византийской рукописной традиции далеко не в последнюю очередь составляет несовершенная хронологическая привязка тех или иных известий. Нельзя отбрасывать и вопрос об исторической достоверности этой традиции, в связи с чем необходима ее перепроверка по данным других источников. Следующую находящуюся за пределами Империи территорию, важность которой определялась главным образом как раз нестабильностью политических отношений в описываемом регионе — отношений между Византией, Венгрией, Сицилией и папством, — представляет собой приморский город Венеция. В XII веке она переживает решающий этап своего превращения в великую экономическую и политическую державу Европы. Сведения из «Истории венецианских дожей» (Historia ducum Veneticorum) являются главным источником по этому вопросу[44].

Наконец, если мы обратим свое внимание на окружение штауфеновской Империи на западе и на севере, то следует задаться вопросом об источниках, характеризующих отношения с королевствами Франция, Англия и Дания. С одной стороны, следует, конечно же, указать на принципиальную необходимость привлечения источников, местом происхождения которых является сама Империя, особенно те из ее областей, которые граничат с тем или иным «зарубежьем». Это касается не только, например, уже упомянутого сочинения Гельмольда из Босова, когда речь идет об отношениях с Данией. То же самое справедливо и в случае с различными восточносредненемецкими анналами и тем, что они сообщают по поводу отношений с Польшей. Во-вторых, конечно, имеются источники из соответствующих политических образований за пределами Империи. Этим историографическим сочинениям — так же как и в отношении уже описанных источников, принадлежащих к типу посланий (письмовник Иоанна Солсберийского), — свойственна, в сущности, та же характерная черта, какую мы уже отметили для источников, обозначенных как «придворные». Они не отражают никакого прямого интереса к происходящему в Империи, ограничиваясь скорее фиксацией «международно-значимых» событий (коронация императора, разрушение Милана) и — прежде всего — известиями о непосредственных контактах своих стран, и, соответственно, их правителей, с главой Империи. Для этого типа исторических текстов весьма показателен пример сочинения Саксона Грамматика, который носит явно антиимператорский и национально-датский отпечаток[45]. Из круга французских произведений следует указать на историю монастыря Везеле, принадлежащую перу Гуго из Пуатье, значение которой для истории Империи объясняется единственно тем обстоятельством, что не только переговоры между Фридрихом Барбароссой и Людовиком VII о прекращении схизмы происходили поблизости от монастыря — в местечке Сен-Жан-де-Лон на Соне, — но и тем, что именно через монастырь в эти дни и недели шел основной поток сведений[46]. Близость к событиям «мирового политического» значения и возможность получить о них детальную информацию привела к тому, что важность локального исторического источника необыкновенно возросла.

На этом примере с территории французского королевства мы бы хотели остановиться. Пусть обзор дошедшей до нас исторической традиции, относящейся к эпохе ранних Штауфенов, дан в виде отдельных примеров; несмотря на свою фрагментарность, он все же призван показать возможности и условия исторического поиска и анализа. Наше знание о Барбароссе покоится на пестрой, разрозненной мозаике источников разных видов — мозаике, элементы которой не всегда просто подогнать один к другому. Эти источники есть и будут фундаментом этого знания, и их следует использовать во всей их совокупности для любого исторического описания эпохи, интерпретируя с максимальной осторожностью и вниманием.

I. Жизнь и деяния Фридриха Барбароссы

В первом разделе этой книги на передний план выступают традиционные черты любого биографического повествования. Речь идет об изображении жизни и деятельности первого императора из династии Штауфенов в их хронологическом течении. Поэтому в центре внимания находятся этапы его жизни — так, как они следовали один за другим, с начала до конца, включая описание успешных периодов и тяжелых времен его правления. Этот способ описания, в принципе, ориентирован на итинерарий Штауфена, то есть на характерное для тогдашнего способа правления перемещение от пфальца к пфальцу, от замка к замку, от города к городу, что призвано сообщить повествованию особую живость и непосредственность. Однако желательное представление о существенных структурных связях изложение такого рода вынуждает порой давать слишком кратко или вообще опускать его. Эти аспекты мы попытаемся осветить во второй части нашего биографического труда.

С происхождением и личностью Барбароссы знакомит вводная глава, которая во временном отношении охватывает эпоху от возвышения дома Штауфенов, когда они стали швабскими герцогами, до конца правления первого Штауфена, занявшего королевский престол, — Конрада III. Собственно время правления Фридриха I описано в семи главах, каждая из которых соответствует важнейшему периоду его деятельности как государя. Период консолидации внутренних сил продлился в основном до 1158 года. Затем следуют борьба с Миланом и начало схизмы. Подъем и поражение сменяют друг друга на протяжении шести лет между победой над Миланом и возвращением из четвертого итальянского похода (1162–1168 годы). Под знаком глубоких перемен проходит следующее десятилетие (1168–1178 годы). Столкновение с Генрихом Львом и его низложение, равно как и усилия по обеспечению власти своего сына Генриха, получившего в 1169 году королевскую корону, определяют правление Фридриха в период с 1178 по 1184 год. Затем, в результате его последнего итальянского похода (1184–1186 годы), на основании мира, заключенного в Констанце с городами Ломбардской лиги, по новому были урегулированы отношения в императорской Италии. Наконец, в последние годы правления (1186–1190 годы), но особенно в связи с его смертью во время крестового похода, власть и авторитет первого императора из дома Штауфенов получают, вне всякого сомнения, «мировое признание».

1. Семья, юность и личность

Прежде чем приняться за описание жизни и деятельности первого императора Штауфена, попробуем обстоятельно осветить его происхождение и вопросы, связанные со структурой личности, сущностью и характером Фридриха Барбароссы. О первых представителях дома Штауфенов источники говорят скупо[47]. Первый крупный немецкий историограф середины XII века епископ Оттон Фрейзингенский проявляет к ним интерес начиная лишь с первого герцога Штауфена — умершего в 1105 году деда Барбароссы, тоже Фридриха. Возможностью судить о более раннем периоде жизни семьи Штауфенов мы обязаны родословной («Tabula consanguinitatis»), сообщенной в собрании писем Вибальда, аббата Ставло и Корвея, в связи с расторжением первого брака избранного в 1152 году государя. Наши знания дополняются также данными так называемой «Красной книги» конца XV века из монастыря Лорх. Она представляет собой перечень имен тех членов дома Штауфенов, останки которых около 1140 года были перевезены из приюта каноников, основанного в деревне Лорх примерно в 1060 году, в возникший поблизости в 1102 году бенедиктинский монастырь. Из нее мы узнаем, во-первых, о том особом значении, какое имя Фридрих имело в истории этой семьи, а во-вторых, в ней открывается история возвышения этой фамилии — превращение ее представителей в хозяев огромного графства и быстрое обретение ими титула пфальцграфов Швабии. Будучи баварцами по происхождению, ранние «Штауфены» — в ту эпоху это имя еще не встречается — входили в свиту императора Генриха II. Довольно быстро они обрели на востоке Швабии свою новую родину и сумели закрепить там свои позиции. В любом случае как получение пфальцграфского достоинства, так и заключение брака Фридриха фон Бюрена, отца первого швабского герцога из дома Штауфенов, прадеда Фридриха Барбароссы, с графиней Хильдегардой фон Шлеттштадт из дома Муссон-Монбельяр (Муссон-Мёмпельгард) (умерла в 1094 году) — и то, и особенно другое не было обусловлено одной лишь принадлежностью этой семьи к высшей знати на юго-западе Германии. И то, и другое было следствием обретенного уже к середине XI века прочного и отнюдь не низкого властного статуса[48].