Играть в кавер. Антология моего рока - Иван Человеков

волнуйся. Я его испод земли достану.

***

Глава. Сон

Пьяные трапезники, заснув, симметрично лежали вокруг круглого стола, напоминая лепестки безобразного цветка.

Слуга проснулся, медленно, не вставая с кровати, присел, спросонья оглядывая удручающую картину, последствий бурного застолья. Телевизор, без эфирной трансляции, тихо шумел в углу. Пустая, допитая, трехлитровая банка, как некий идеализированный, магический пузырь, одиноко стояла по центру стола, среди грязных вилок, ложек, хаотично раскиданных объедков.

Когда уходит любовь,

Когда умирают львы,

И засыхают все аленькие цветки.

Блудные космонавты

Возвращаются в отчий дом,

Она приходит сюда

И ест клубнику со льдом. [7]

Полуночник заметил, что из отражения банки, прилипнув к внутренней стороне стекла, на него пристально смотрит, черноокая безобразная женщина, седовласая блондинка, без грусти и возраста. Он наклонился, к полукруглой, прозрачной стенке, вглядываясь в мерзкое лицо.

Женщина, не отрывая взгляда, тоже внимательно рассматривала истца.

– Не боишься меня? – прозвучал из банки монотонный, холодный, но молодой голос.

Она закрывает глаза,

Она шевелит губами,

Она разрешает смотреть,

И даже трогать руками.

Каждый готов согреть

Ее своим теплом,

Но она не любит мужчин,

Она любит клубнику со льдом. [7]

– Ты, кто? – Не удивился Слуга собственному спокойствию.

– Эльза.

– Мечта?

Лицо женщины немного отдалилось внутрь от стекла банки, претворившись, стало красивым светлым образом, юной девушки.

– А ты, действительно Мастер. – Скромно, приятно улыбнулось видение.

– Чья?

Девушка, по-прежнему, не отводила глаз от упрямца. Как рыбка в аквариуме, красиво, спиной назад, отплыла внутрь банки, маленькой полуобнаженной феей, немного прикрытая парео в виде денежной банкноты.

– Его. – Она мимолётом рукой показала на соседа, спящего справа.

– А его? – кивнул Слуга, в сторону соседа, спящего слева.

Улыбка Мечты стала еще открытие и приятнее. Девушка, теперь дюймовая, парила в банке обнаженная.

– Еще не наигрался? Скучно тебе здесь…, и грустно.

– Недосягаемая? – продолжил неугомонный реплику о соседе слева.

Она, игриво отплыла еще дальше, вглубь к противоположной стороне пустого пузыря. Неожиданно, резко с разгона, налетев к смельчаку, разбиваясь о внутреннюю сторону стенки банки, устрашающе вскрикнула.

– Смерть!!!

Пятном крови Мечта медленно сползла по стенке сосуда.

Кто-то делит с ней хлеб,

А кто-то в поте лица,

Обливает грязной водой,

Тело ее из льда

Слезы текут с потолка,

Тает фруктовый дом…

Приятного аппетита всем,

Кто любит клубнику со льдом! [7]

Слуга заметил, что банка закрыта грязной капроновой крышкой.

– Кто же тебя закрыл? – пластик упруго поддался, крепким пальцам настойчивого единомышленника.

Небольшая Мечта вылетела из банки, делая сальто-мортале над столом, подлетела к лицу парня.

– Тот, для кого недосягаемая. – Она, улыбаясь, поцеловала вызволителя в щеку, и игриво вращаясь, улетела вверх, испарившись.

Заснувший, от поцелуя, Слуга, обратно откинулся назад на кровать.

***

На следующий день, после выполненных сельскохозяйственных работ, бригада грязных работяг, соседей Слуги, весело теснилась, возле конторской кассы, получая заветную оплату труда. Тот, отходя от осчастливливающего окна, грязными руками засовывал пачки денежных купюр, с изображением потертого образа уже не вечного советского лидера, в карманы пыльных рабочих штанов. Один из вчерашних соседей-спорщиков, спавший ночью справа, осчастливленный выданным заработком, подошел к Слуге, по-простецки толкая его в плечо.

– Чего грустишь, от такой, цельной горы коврижек?

Не очарованный, перспективой материальных благ, Слуга, скучно ухмыльнулся в ответ.

***

Вечером того же дня, усталый Слуга, вместе с соседским стариком, разговорившись засиделись на деревенской приоконной лавке, возле общежития.

Рассуждали о природе…, о времени…, детях…

Воображение поражал красно-синий багряный закат, размазанными гигантскими кляксами облаков. Высоко в небе, улетающие, намалеванные фантазией, птицы, затевали таинственный пророчащий прощальный маневр, зигзагообразный символ. Недалеко в поле, усталые труженики, каким-то образом, странно гармонируя с небесными пилигримами, начинали хореографическую колыбель. Из окна, раскрытого над сидящими собеседниками, доносились звуки тарана граненой тары, гула голосов ужинающих добытчиков денег, вперемешку с голосом телевизионного вещателя.

– События августа девяносто первого года станут одними из переломных событий, которые дадут толчок переменам и беспорядку.

– Что же будет дальше?

Слуга задумавшись, то ли вслух, то ли про себя, все же заботился извечным, почти риторическим вопросом. Ни знания, ни умения, ни даже воображение, не лишало его радости мысли. Ни качество, ни количество, ни структура, ни даже скорость размышлений не отдаляет нас от древних, средневековых, современных и будущих искателей.

Лишь молчаливое созерцание Старца, хранит извечную успокаивающую стабильность.

Смотри, как Август падает с яблонь,

Это жатва, это Сентябрь.

Омытый дождем берег птицами отпет.

Из вереницы траурных дат этот день,

Только этот день,

Плачет…

Смотри, как ветры собирают в стаи

Самых усталых,

Как поднимают

И кружат над Распятием листья,

Смотри, как лес полыхает

И медленно гаснет.

Это Сентябрь… [8]

Фантазии Слуги, наполнились ретушированными пейзажами, почти осеней природы, вперемешку с панорамами церковных куполов, заводскими производственными мотивами родного города. В воображении, старик постепенно становился эдаким высоким, сильным, горбатым медитирующим Лешим, в холщовом одеянии балахоне, расправившим руки, подняв кверху ладони, мощно вдыхая ветреный воздух, медленно кружась, созерцая, сливаясь с Матерью Природой. Пешие труженики, красивым ритуалом, извечно подыгрывали, демоническому действу.

Осеннее солнце – гибель-сюрреалист,

Осеннее солнце – жатва,

Осеннее солнце листьями падает вниз.

Весна будет когда-нибудь завтра. [8]

– Я немного повидал в своей жизни. Мой Рок для меня приготовил…, и войну…, и голод…, и обман. Я и буянил…, и трусил… – послышалось Слуге.

Старик замер, не отрывая взгляда от линии горизонта, даже не шелохнувшись.

Смотри, как кровью дурманит болота

Кикимора-клюква,

Как ведьмы-вороны,

Тревожат день вознесенья,

Смотри, как в саван -

Туман наряжает озера,

Как стелет звезды по самой воде

Поднебесье. [8]

– Но я никогда не видел море… – опять услышал молодой собеседник.

Он получил ответ на свой вопрос. Он пошел собирать вещи.

***

Со всеми попрощавшись, Слуга приблизился к Мудрецу, по-прежнему сидящему под окном, выгреб из карманов заработанные в колхозе деньги, почти все сложил недоумевающему Старцу в руки.

– Отец, ничего не говори, съезди к детям. – Истец сжал полные денег ладони старика, улыбаясь, отступил и ушел.

С сумкой за спиной, пошел по грунтовой дороге, через пустые поля…, сквозь полные высокие поля…, мимо светящихся уборочных машин…, сквозь странную текущую “диракову” мглу.

Осеннее солнце уже зашло. Бисер приобрел темный цвет.

Смотри, как ветви и тени деревьев

Ложатся на травы,

Как кружит души над куполами

Звон Благовеста,

Как поминают вином и хлебом,

Как провожают лето.

Осеннее солнце – гибель-сюрреалист,

Осеннее солнце – жатва,

Осеннее солнце листьями падает вниз.

Весна будет когда-нибудь завтра. [8]

Вернувшись