Дедушкины сказки - Михаил Максимов

Прошли годы. В садик пригласили солдата, которого за смелый и отважный поступок Родина наградила орденом.

Вошел он в кабинет заведующей всем садиком, взглянул на шкаф и остановился у порога.

– Мишук, неужели это ты?

Солдат вынул из шкафа старого плюшевого медвежонка, нежно прижал большими руками к груди. На его глазах заблестели очень добрые слезы.

А Мишук прижался к его гимнастерке, на которой сияла новенькая награда, и тоже, наверное, заплакал бы, но он был все же игрушечным медвежонком.

Сорока и грач

На собрании лесных птиц сорока слыла самым умным оратором. Особенно длинные и важные речи любила произносить она по поводу воспитания птенцов.

Ее сосед грач, наоборот, был немногословен, угрюм и строг. Он не говорил длинных речей, не выступал на собраниях, да и посещал их так редко, что никто и не помнил, когда он последний раз был на них.

А сороке словно того и надо было. В ее примерах по поводу варварского воспитания птенцов неизменно был грач.

– Подумать только, – пылко произносила она, – этот варвар вчера своим железным клювом так ударил своего грачонка, что тот чуть не протянул лапки! А как он работать их заставляет! Эксплуататор! Позор эксплуататорам!

Птицы хлопали ей дружно и вздыхали – им было жаль бедных птенцов. Дятел попробовал возразить, но на него все зашикали и запищали.

А сорока так разошлась, что предложила создать добровольное общество по спасению бедных птенцов, председателем которого тут же согласилась стать сама.

И общество было создано. Работало оно с размахом. Совещания, семинары, собрания и планерки проводились ежедневно. Был выпущен плакат – «Мы самые верные друзья птенцам!»

А грач жил своей обычной жизнью. Он трудился с утра до вечера сам и того же требовал от своих птенцов. О существовании общества слышал, но чем оно занимается, знать не знал. Взносы, правда, платил исправно. Да и куда денешься, малиновки пристанут, хуже редьки горькой, отстать, и дело с концом.

Птенцы подрастали быстро. Времени пролетело совсем ничего, а уже они самостоятельно научились добывать себе еду, строить гнезда. Вот уж все чаще и чаще можно слышать:

– Ты посиди, отец, а мы тут и без тебя управимся, что нам стоит крылья распрямить.

Птицы тоже понемногу стали посматривать на них. Дети как дети, не избалованы, здоровые и ловкие, вежливые и простодушные, не гоняются, сломя головы, за модными вещами, охотно оказывают всем бескорыстную помощь.

Совсем иными росли дети самой сороки. Кто больше всех хулиганил? Они. Кто больше всех слонялся без дела? Опять они. А тут поползли слухи о том, что воровать сорочата пристрастились, того и гляди, соколы прилетят и упекут, куда положено.

Одна сорока ничего не видела и не слышала. Она по-прежнему организовывала выпуск бестолковых плакатов. Слушателей становилось все меньше и меньше, а потом и совсем не осталось, надоела бесконечная трескотня с глупыми примерами, но ей и до этого мало дела.

Прилетела она с очередного семинара, уселась на суку и дух переводит. А тут грач со своими грачатами подлетел.

– Здорово, соседка, чего такая грустная?

– Не говори, сосед! Сегодня с трехчасовой речью выступила, измучилась совсем, времени на своих детей не хватает, зато о других пекусь, всю жизнь им посвятила.

– О чьих же других ты печешься?

– Как о чьих? Мало ли птенцов в лесу? Да и твои столько хлопот нам преподнесли.

– Мои?!

– А ты как думал? Они теперь гордость наша, наглядный пример.

– Э, милая, трещишь ты складно, но сдается мне, ты о себе печешься. Так печешься, что детей собственных проглядела. Их минуту назад соколы увели. Да и обленилась, голубушка, даже за собственным гнездом присматривать перестала.

– Что ты говоришь? Горе, какое горе! Моих славных птенчиков потащили в ужасное место эти хищники! Ну, погоди, я так не оставлю, всю общественность мобилизую!

С тех пор и трещит больше всех в лесу.

И у людей случается подобное. На собраниях и заседаниях чего не наговорит иной, а копни чуть поглубже…вот именно!

Королева зубной боли

Посреди топкого болота, в самом глухом месте, стоит огромный дворец с башнями и колоннами. И живет в нем могущественная королева зубной боли – Зубогнила. Высокие купола и могучие стены белеют на солнце. Ведь весь дворец выстроен не из камня, а из человеческих зубов!

Тысячи маленьких мастеровых в темных подземельях трудятся день и ночь, выделывая из зубов всевозможные вещи. Это тяжелая и изнурительная работа. Верные слуги Зубогнилы таскают обломки гнилых зубов, дробят их в порошок и выпекают в горячих печах из этого порошка белые камни, плиты, украшения, мебель.

Сама Зубогнила восседает на огромном белом троне и дает распоряжения своим бесчисленным слугам. На голове у нее корона, а в руке – волшебный жезл. Стоит королеве ударить жезлом по полу, произнести: «куса, гни, бом», как вырастают, словно из под земли, маленькие буравчики и ждут указаний.

Особенно Зубогнила любит смотреть в зеркало волшебной воды на тех, кто мучается от зубной боли. Она от радости хлопает в ладоши, противно хохочет. В такие минуты королева награждает тех буравчиков, которые славно потрудились над разрушением зуба.

Утром Зубогнила встала в хорошем настроении. Накануне она целых три часа любовалась на грязнулю и бездельника Петьку, который ревел от зубной боли.

– Замечательный мальчик, – говорила королева, потирая руки, – пошлите ему подарочек – самую лучшую мою зубную боль, запишите в мое королевство.

Верные буравчики кинулись выполнять приказание. Они впились в самые больные места Петькиного зуба и начали создавать такую боль, что бедный бездельник забрался под кровать и корчился от этой боли.

Зубогнила глянула в свою волшебную воду и задергалась от радостного смеха.

– Вот как надо работать, – говорила она буравчикам, – наградить всех моих слуг сладким вареньем и вкусным печеньем. За дело, мои славные, за работу!

Получив награду, буравчики помчались выполнять приказание. Они забирались в сладкие конфеты, шоколадки, пряники и варенья. Стоило сластене взять их в рот, как буравчики ловко выскакивали, забирались в зубы и начинали свою работу.

А сластен с каждым днем становилось все больше, поэтому, все легче работалось буравчикам.

Королева щедро раздавала награды. В темных подземельях без конца горели печи, мастеровые без устали выпекали камни, колокола, башни, все выше и величественней становился дворец.

В один чудесный день она вкусно пообедала и, довольная, уселась у своей волшебной воды. Накануне верные буравчики добрались до зубов чистюли Галки, которую больше всех ненавидела Зубогнила, сделали свою черную работу и заложили отличную зубную боль в самый большой ее зуб.

Легкий парок клубился над водой, показалась Галина. Девочка одной рукой держалась за щеку, а другой вытирала слезы.

– Ха, ха, ха, ха!

Королева запрыгала на троне от удовольствия.

– Я самая сильная, я самая жестокая и могущественная королева на земле. Я выстрою дворец до самого неба, пусть лопнут от завести все другие короли и королевы.

Она еще раз заглянула в зеркало и забеспокоилась. Девочка оделась и куда-то быстро побежала. Вот дошла она до одного высокого дома, зашла в двери, потом в небольшую комнату.

Посреди комнаты стояло странное кресло, а рядом с ним – не менее странная машина.

Старичок, одетый в белый халат, усадил Галину в это странное кресло, включил машинку и давай сверлить зуб.

Зубогнила от такой процедуры несколько раз передернулась на троне. Было такое впечатление, что будто ее саму только что сверлили противной машинкой. А этот щуплый старикашка уничтожил за одну минуту самых лучших ее слуг. Она отвернулась от воды и со злом ударила по полу жезлом.

– Куса, гни, бом!

Верные буравчики в тот же миг появились перед ней и стояли в ожидании приказаний.

– Повелеваю, – начала королева властно, – причинить самую жестокую боль вот этому противному старикашке!

Буравчики вытягивали шеи и глядели в волшебную воду.

– Он не ест сладкого, – пропищал один из них.

– Заберитесь ночью в его противные зубы, – сердито сказала Зубогнила.

Утром она не успела еще заглянуть в воду, а уже почувствовала себя не совсем уютно. Словно какая-то щетка терла бока, спину и даже голову.

– У, противный, – крикнула она, заглянула в волшебную воду и увидела старичка, который чистил щеткой свои зубы. Ох, и доставалось верным ее слугам от этой процедуры!

А у дверей кабинетика стояла длинная очередь ребят. Первым, с опухшей щекой, стоял бездельник и грязнуля Петька.

Говорят, что Зубогнила редко теперь смотрит в волшебную воду, особенно по утрам. Изредка она еще хохочет, когда попадаются грязнули и трусишки, которые боятся зубной машинки и не чистят зубы. Но таких сейчас очень и очень мало, правда, мой маленький друг?

Родник