Аккрециозия - Андрей Касатов

себе под нос это как мантру, если становилось совсем невыносимо. И хотелось сбежать.

В тот день я даже зашел в институт. Поднялся на нужный этаж. Но войти в кабинет так и не смог. Убежал прочь, что-то промямлив по телефону. Весь день шатался по торговому центру, убивая время. Рассматривая витрины.

Только к вечеру, совсем устав, вернулся домой под прохладу кондиционера. Безрадостно бился головой о подушку, но сон так и не приходил, заставляя смотреть на призрачный мир вокруг.

Физически, тело было в коридоре. Где-то в глубине я чувствовал даже гулкую далекую бодрость. Но, ноющая тяжесть необходимости быть так и не уходила.

Книги, тем временем, разлетались все дальше, пока я пытался умозреть путь через закоулки своей памяти. Снизу-вверх я смотрел на кресла, привинченные к полу, на тонких хромированных ножках. Перед ними стол, под массивной столешницей перекладины между ножек. За ними проход, там еще один стол, обращенный ко мне. За ним вновь два кресла: красное и зеленое. За ним угловой стеллаж, где полки с книгами проваливаются в пропасть — черный зёв коридора. По полу, которому бегут тонкие люминесцентные аквамариновые нити-указатели.

Эта картина, показалось мне изящной. Красивым финтом, способным все исправить. Колено уже не так болело, затылок тоже.

Всего-то нужно, к стеллажу повернуться лицом, толкнуться от потолка, и вниз полететь у самого пола, сгруппироваться, как пловец, кувыркнуться и с силой бросить себя вперед.

Между кресел пролетет, между перекладинами стола в проход. Там, вытянувшись струной повторить все в обратном порядке. Миновав красно и зеленые кресла — подтянуться на угловом стеллаже и бросить себя в зев прохода коридора навстречу огням. Навстречу новой колее.

Вот так, все можно было решить.

Тут же, толкнувшись я полетел вперед, что есть силы бросил себя к столу.

Плечом зацепил кресло, сам не понял как, с размаху носом ударился о перекладину стола, через проход. Тупая боль, от которой немеет лицо. Из глаз посыпались искры.

Вот так. Вот так всё и было.

Смеялся про себя, заливаясь слезами.

Какое-то время барахтался, держась за нос, но в конечном счете, отпустив ситуацию, просто откачевывал куда-то в сторону коридора, удаляясь все дальше и дальше от аквамариновых огней.

Корабль гудел, то ли хохоча, то ли ворочаясь беспокойно в водах черного моря. Смотрел сквозь слезы на то как блестят в молочной-лунном свете фотосферы кровавые брызги, мельчайшие капли, разлетаясь в стороны фейерверком.

Через какое-то время Кормчий Когитатор обнаружил гравитационную аномалию на нашем пути. Отсеки корабля залило едким красным светом. Где-то в недрах Спички начали разворачиваться процессы вывода команды стазис-капсул.

Так все это сдвинется с мертвой точки. — подумал я, повиснув в красном мареве аварийного света. До тех пор, пока не включилась сила тяжести, швырнув меня на пол, и не включился дневной свет я продолжал лежать на холодной полу очерченный аквамариновыми огнями.

Думал о том, гуманно ли это?

При возможности срыва скольжения будить всех на корабле. Не лучше ли им погибнуть во сне? С другой стороны, как мы выяснили ранее, когитатор не ошибается. Ошибаются люди.

Это логично.

Затем, поднялся, умылся и побрел в свою комнату. Ждать.

* * *

Через некоторое время в дверях моей каюты появился Коля. Задумчивый, руки держал в карманах брюк, он возник грозным силуэтом в дверях на фоне яркого света коридора. Точеный, будто с плаката, в глубь комнаты он отбрасывал тяжелую тень.

Возникнув вот так внезапно, он оказался везде и сразу, заполнив собой все пространство вокруг.

В прочем, как и обычно.

Он долго стоял в дверях и мялся. Не удивительно, что послали именно его. Удивительно, что они так быстро ее нашли, так быстро организовались. Интересно, кто руководил процессом.

«Старый Фадин?» — думал я, рассматривая Колю, через полупрозрачную полусферу экрана. — «Или капитан корабля? Вадим, кажется. Последний вряд ли. При знакомстве он показался мне каким-то клеклым, что ли. Но кто знает.»

«Может быть, Коля вызвался сам?»

Тоже вряд ли. Действуй он сам, его было бы слышно еще из отсека со стазис-капсулами. Было бы слышно, стоило бы ему открыть глаза и чуть-чуть оклематься ото сна. Он бы уже все вокруг облаял, везде бы оставил следы своих слов. Грозной, пустозвонной лавиной, прошелся бы по всем коридорам и отсекам корабля.

— Привет. — сухо сказал он.

— Привет.

— Не спится, Тём?

Я убрал полусферу экрана, и мы впервые за долгое время встретились взглядом, невольно улыбнувшись друг другу. Поймав его улыбку, я тут же спросил:

— Жизнь веселая?

Коля тяжело вздохнул. Было видно, как ходят его желваки на зеленом лице. Как неуютно ему в этой роли.

Я продолжил как можно вкрадчивее и спокойнее, помогая ему снять с себя эту тесную кожу:

— Вы посмотрели камеры. Ничего не нашли. А мне и вправду не спится.

Он наконец зашел внутрь. Прислонился к стене у входа, став тенью в границе яркого света. Тот бросился в комнату резко очертив беспорядок на полу, выхватив помятое красное кресло в углу. Едва, кромкой лишь коснулся меня, кончиков пальцев руки.

— На записях сюжет один. — сказал Коля. — Как ты медленно сходишь с ума.

— Это не Пандорум. Если ты об этом. Просто нужно было себя чем-то занять.

Он понимающе кивнул. По крайней мере мне так показалось. Я видел только резко очерченный силуэт. Сам же Коля был недосягаем для меня в тени. Мне казалось, что я вижу, как он пытается выразить тяжкую мысль, валяя её во рту будто конфету.

— Почему не поднял нас?

— Не знаю.

— Почему не лег спать?

— А если тот, кто это сделал с ней, захотел бы вернуться?

— И что бы ты сделал?

Я не ответил. Коля дальше продолжал стоять, а я старался ему не мешать. Не мешать мягко опуститься в новую для него реальность. В осознание новой действительности, где больше нет Лили. Это знакомое чувство. Не нужно было видеть, чтобы знать, как в его голове разгораются жгучие угольки неудобных мыслей. Вот-вот он поперхнется ими, обожжет язык, нёбо. И закашляется золой с искрами и черной угольной пылью.

Теперь это не только моя проблема.

Не я начал действие. Я бы продолжал ждать, столько сколько было бы нужно. В плоть до самого Митридата. Начать действие распорядился Кормчий Когитатор. Машины, мы уже ранее выяснили, статистически ошибаются реже всего. Или вовсе не ошибаются.

Статистически, это верное решение.

— Её, надо бы убрать. — вдруг выпалил он, в какой-то растерянности, словно подавился.

— И сложить. — машинально ответил я.

Он бросил на меня непонимающий взгляд. Мне самому стало