Пылающее сердце - Оливия Бэкли

— Полагаю, с вами конструктивной беседы не получится. — Он извлек из внутреннего кармана пиджака маленький футляр, из которого достал визитную карточку. — Позвоните мне, как только узнаете что-нибудь, — приказным тоном произнес он и, бросив визитку на стол, вышел из кабинета.

— Гадкий тип, — пробормотала Лана и опустилась в кресло. Сидела тихо, желая успокоить биение сердца. Потом потянулась к столу, взяла визитку и порвала ее на крошечные кусочки. — Вот моя реакция на ваше несносное поведение, мистер Стив Сейвин! — сказала она и бросила бумажные клочки в мусорную корзину. — Жди в Сахаре снега!

Лана ехала домой по своему обычному маршруту, заведомо не самому короткому. Но уж полюбила ездить именно так, и машина, казалось, сама знала путь. Ведь дорога проходила мимо дома Тэннеров, величественного особняка, гордо возвышавшегося на мысе. Его окна выходили на реку. Здесь всегда красиво, какая бы погода ни стояла. Вот сейчас дождь прошел, исчезли хмурые тучи, выглянуло яркое полуденное солнце, лучи которого придавали роскошному белому зданию особую значительность.

Когда несколько месяцев назад Лана и ее отец вернулись в Глаустер, дом Тэннеров был сильно запущен, но недавно особняк наконец приобрел свой нынешний привлекательный вид. А работы еще не закончены. В саду до сих пор суетятся рабочие, нанятые для ремонта здания.

Однако Лана наметанным глазом смогла заметить, насколько продвинулась реконструкция. Новые хозяева, судя по всему, весьма состоятельны. Интересно все-таки, кто же эти люди, способные выложить бешеные деньги, чтобы вернуть дому его первоначальный пышный вид?

Лана нажала на газ. Сегодня нет у нее времени на обдумывание судьбы здания, поменявшего своих хозяев. Другие мысли теснились в уме. Да к тому же не хотелось, чтобы ее пристрастное любопытство было кем-нибудь замечено. Но вопреки доводам рассудка, девушку тянуло сюда, как тянет порой ребенка роскошная витрина магазина сладостей.

Каждый день, отъезжая от студии, она давала себе команду — ехать короткой дорогой. И тем не менее каждый день оказывалась у забора дома Тэннеров. Будто навещала больного друга. Свидание приносило некоторый покой: дом жив! Но находилось место и для печали: если бы не отец, этот особняк когда-нибудь мог бы принадлежать ей, Лане Тэннер.

В доме на окраине города, где они жили сейчас, было три спальни. Опрятное, ухоженное местечко, к которому Лана начала привыкать. Однако от очевидного не убежишь: их нынешнее жилье являет собой неоспоримое доказательство ухудшающегося финансового положения семьи. Особенно если сравнить его с безмолвным величием дома Тэннеров и вспомнить беспечальную жизнь до того несчастного случая.

Материально, сколько помнит Лана, семья жила хорошо. Отец, Уильям Тэннер, скрипач, играл в нескольких европейских оркестрах. Мать, Памела, была арфисткой. Однако Лана, по мнению родных и близких, оказалась самой талантливой из всех Тэннеров. К восемнадцати годам она была солисткой Королевского балета и уже исполнила все основные партии в лучших спектаклях. Творческая семья часто приглашалась на различные приемы, да и сама одаривала многих своим широким гостеприимством. Таков был образ жизни Тэннеров, который воспринимался как нечто само собой разумеющееся.

Потом несчастный случай изменил все. Внезапно и трагически оборвалась танцевальная карьера Ланы. Лишь двое из семьи вернулись в Глаустер.

Лана старалась прервать печальный ход своих мыслей, инстинктивно пытаясь защитить себя от той боли, которую они неизменно вызывали. Сегодня к постоянной боли примешалось еще одно чувство — ощущение предательства.

Как мог отец столь быстро забыть Памелу? Казалось, для него память о ней священна, а вот взял и женился на женщине, которую едва знал. Сказал, что новая жена молода. Моложе Памелы? Но ведь отец был старше мамы на целых пятнадцать лет! Неужели этот человек, знаменитый принятием сомнительных решений, влюбился в ровесницу своей дочери? Нелепость какая-то!

Лана обычно умела справляться с душевным волнением, но сейчас ничего не могла с собой поделать, хотя и понимала: терзай себя не терзай — ничего уже не изменится. Впрочем, все-таки не мешало бы поподробней выяснить, что и как произошло.

Значит, следует позвонить тете Джун. Уж эта причудливая старушка не зря славится своей осведомленностью — знает обо всех и обо всем.

Лана, переходя из комнаты в кухню и обратно, таскала с собой телефонный аппарат, постоянно набирая номер тетки. Безуспешно. Как всегда — занято. Джун на посту. Сидит разодетая в пух и прах в своем кресле и держит связь с друзьями, знакомыми, знакомыми знакомых и с вовсе не знакомыми людьми. Слава всеведущей действительно добывается в неизменных, невидимых миру трудах.

Эскиз памятника трудолюбивой Джун: на пьедестале каменное кресло, в которое навечно погружена женская фигура с головой, склоненной набок. Каменная телефонная трубка вжата в ухо и подпирается плечом. В принципе, памятник — это грустно. Пусть будет просто скульптурная композиция с условным названием — «Хочу все знать».

Часы пробили час дня. Времени достаточно. Правда, придется проигнорировать боль в колене — сейчас не до отдыха. Прими пару обезболивающих таблеток, садись в машину и — к тетке. Так будет куда больше толку, нежели сидеть, часами набирая номер, и злиться.

До дома Джун более ста пятидесяти миль. Не близко, конечно, но дело будет стоить того, если удастся встретиться с отцом прежде, чем до него доберется Стив Сейвин. Одно воспоминание об этом грубом напористом человеке заставляет нервничать.

А ну его! Еще не хватало тратить свои нервы на нахала! Итак — еду! Поскольку тетя Джун не выносит женщин в брюках, придется переодеться. Во что? Юбка цвета хаки, красная хлопчатобумажная блузка. Яркие тона Джун оценит. Чем бы еще ее умилостивить? Серьги! И покрупнее.

Девушка не была голодна, но и о еде стоит подумать заранее. Сделала сандвич с холодной курицей, листьями салата и помидором, схватила банку содовой воды. Если проголодается, поест в дороге. Главное — как можно быстрее добраться до тетки.

Машину Лана водила неплохо, так что руки автоматически делали свое дело, оставляя голове свободу раздумывать о чем угодно. А о чем ей, собственно, угодно сейчас раздумывать? Естественно, об очередной выходке отца.

Сегодня все идет не так, как всегда. Раньше она позволяла себе любоваться пейзажем, с удовольствием отмечая красоты местности, — вот сейчас за поворотом раскинется озеро, скоро замелькают высоченные сосны. В нынешнем же состоянии девушка не была настроена на спокойное созерцание красот. Впечатления дня нагрузили мозг неприятными горестными раздумьями.