Пылающее сердце - Оливия Бэкли

Девушка поспешно почистила зубы. Облачившись в розовый костюм, подкрасила губы и наложила на лицо немного косметики. Хватит! — убедила она себя, раздражаясь от того, что тем не менее прихорашивается. Таким образом, она все-таки реагирует на присутствие постороннего, в общем-то, человека. По дороге из ванной в спальню она поймала себя на том, что его вид, в облегающих джинсах и рубашке-поло, волнует ее. А тот стоял у раковины и не торопясь ополаскивал кофейник. Спрашивается, почему он так спокойно чувствует себя в ее доме, а она, хозяйка, впадает в панику?

Лана решила, что уложит волосы уже в студии. В дороге попыталась проанализировать свое поведение и пришла к выводу, что пока все не так плохо, как могло показаться. Во-первых, ей удалось сохранить определенную дистанцию между собой и незваным пришельцем. Во-вторых, у нее есть место, где можно восстановить нарушенное спокойствие, — ее студия, ее работа.

Девушка не привыкла к общению с такими мужчинами. Да и богат ли вообще ее опыт в этом отношении? Разве что отец… Вот с ним она действительно проводила много времени. Уильям Тэннер — полная противоположность Стиву Сейвину. Папа — беспечный, располагающий к себе человек, любящий оставлять решение всех проблем другим. А мама, она, увлеченная музыкой, житейские дела считала чем-то недостойным ее серьезного участия. Так вот и получилось, что Лана вынуждена была стать единственным прагматиком в их несколько необычной семье.

С юного возраста жизнь приучила ее самостоятельно принимать большинство решений. Она одна способна была контролировать все дела старших. И вот впервые рядом с ней появляется человек, выказывающий настойчивое желание решать проблемы и за себя и за нее. Это было не только неожиданно, но и в достаточной степени неприятно.

Начался нелегкий рабочий день. Стайку усердных маленьких балеринок сменила группа женщин, занимающихся аэробикой, потом пришли дети старшего возраста. Работа нелегкая. Ведь каждый человек, доверившийся ее мастерству, будь то малыш или взрослая женщина, — требовал особого подхода, каждый имел свою индивидуальность, свой порог возможного… И каждый обязательно должен уйти из студии удовлетворенным, захотеть вернуться сюда, к своему учителю.

К концу рабочего дня Лана чувствовала себя вконец усталой. Ночь тревожная, утро не задалось, день утомил. Неудивительно, что сегодня, пожалуй, впервые за последнее время, она проехала мимо бывшего дома Тэннеров, едва обратив на него внимание.

А дома — снова нервотрепка. Стив обустроился тут еще основательней, чем прежде, Гостиная стала офисом со столом, на котором какие-то незнакомые приборы, лампа, пишущая машинка. Прибавился еще один телефонный аппарат, видимо, параллельный с ее аппаратом.

— Откуда эти вещи? — Прошлым вечером он притащил много всякой всячины, но неужели машина смогла вместить еще и предметы канцелярского обихода?

— Я тебя тоже приветствую самым сердечным образом, — с издевкой отозвался он. — Мне это доставили по моей настоятельной просьбе. Начальство нельзя не слушаться.

— Но почему? Во-первых, почему здесь, во-вторых, почему в таком количестве?

— На часть вопросов я уже ответил утром. А оборудование, поясняю, необходимо, потому что именно отсюда мне предстоит продолжать руководить моей компанией до тех пор, пока «папочка» не соизволит вернуться сюда вместе с моей матерью. — Он посмотрел на часы и неожиданно строгим голосом сообщил: — Ты опоздала.

— Ты предлагаешь мне оправдываться? — Она уселась на диван, всем своим видом подчеркивая свою независимость. Но потом, поразмыслив, снизошла до объяснения: — Во вторник у меня такое расписание. Даже несмотря на то, что у многих моих учеников сейчас каникулы, они все же предпочитают не прерывать занятий танцами.

— Я бы выпил что-нибудь. Присоединишься ко мне? Может, бокал вина?

Что за странный человек! С одной стороны, раздражает само его присутствие, его манера держаться хозяином в любой обстановке. С другой же… Если быть до конца честной, то приходится признать, есть в этом мужчине нечто симпатичное. А кроме того, оказывается, очень приятно, когда кто-то ждет тебя. И этот кто-то даже пытается, хоть и неуклюже, заботиться о ней. Насколько Лана могла вспомнить, она всегда сама все приносила своему отцу. Во всяком случае — никогда не было наоборот. А большинство мужчин из балетного мира — существа избалованные, те ждали особого отношения к себе. Как же — великие знаменитости!..

— Может, холодный чай? — предложила Лана. — В холодильнике должен быть готовый.

Стив без колебаний направился на кухню и почти сразу же вернулся с бокалом чая со льдом, который и предложил Лане.

Она отпила глоток.

— Спасибо, очень кстати.

— Я не очень хороший повар, — сказал он, — но картошка уже жарится. Кроме того, я нашел кое-какую зелень. А пару стейков положил в печку-гриль. Какой ты любишь?

— Средне запеченный, — ответила Лана.

Нет, что ни говори, этот мужчина полон сюрпризов! Хоть он и незваный гость, но, кажется, старается смягчить впечатление о себе вчерашнем. Во всяком случае, сейчас он ведет себя прекрасно. Впрочем, именно это и тревожит — нельзя терять бдительности, не стоит привыкать к этому особенному обращению, ведь открытая ссора между ним и ее отцом все же должна произойти. А кроме того, чем бы ни кончились эти выяснения отношений, Стив, в конце концов, уедет отсюда. Нет, не надо поддаваться обаянию этого нахала!

Они вместе приготовили ужин, вместе поужинали за деревянным кухонным столом, а потом сидели, расслабившись после трудного дня, попивая кофе. Стив добавил молока в свою чашку и посмотрел на собеседницу.

— Ты скучаешь по сцене?

— Иногда, — ответила она, удивленная тем, что он знает о несчастном случае и ее уходе со сцены. Должно быть, прочитал в газетах.

— Видимо, действительно очень тяжело, когда обстоятельства, не от тебя зависящие, заставляют поставить крест на твоей карьере?

Лана замешкалась с ответом. После смерти матери она никому не открывала своих чувств. Разве что полунамеком подруге Софи. Отец был охвачен собственным горем и какое ему дело до проблем дочери. А с кем еще поделиться своими горестями! Врачи проявляли профессиональную заботу, но раны-то зажили, а карьера тем не менее закончилась. Невыносимо даже думать об этом, а тем более обсуждать с посторонними людьми. Вместе с осознанием потери пришло чувство смирения.

Теперь в ней зародилось новое чувство — надежда. Надежда на возможность вернуться на сцену, продолжить карьеру. Однако не стоило слишком рассчитывать на это, чтобы не искушать судьбу.