Алая ночь - Инна Тронина

Сначала всё шло нормально. Торговцы много пили и закусывали запечённым мясом. А потом, на выходе, «челнока» забрала милиция. В его карманах нашли наркотики, которых сроду там не водилось. Налицо та же история, что и с Белугиным. Подбросили наркоту, чтобы посадить нежелательного соперника. Хенталов убедился, что «челнок» в данном случае невиновен, и согласился его защищать. Правда, в этом случае жизни адвоката пока никто не угрожал.

Третий клиент оказался жертвой той же надоевшей комбинации. Он содержал сеть коммерческих киосков, кому-то сильно не угодил. И однажды утром в его квартиру ворвались люди с масками на лицах и нашивками на рукавах камуфляжных курток. Они учинили обыск без санкции прокурора. Причём рыться сразу стали в стенном шкафу, за унитазом, не тратя время на тщательное обследование всех помещений.

Нашли автомат Калашникова, три гранаты Ф-1, две РГД-5, шесть запалов, три электродетонатора. Патроны к автомату и пистолету ТТ. Теперь предприниматель парился на нарах. «Челнок» же, выпущенный из СИЗО по состоянию здоровья, уже приобрёл инвалидную коляску. Энвер же считал, что сумеет этих бедолаг вытащить.

Забренчали часы в гостиной. Сразу же пронзительным сигналом откликнулись наручные. Хенталов поспешно вернулся в гостиную, подхватил свой пиджак, надел его в рукава. Потом открыл замок, проверил ключи во внутреннем кармане. И. выйдя на площадку, толкнул дверь назад. С еле слышным воем она встала на место, и замки закрылись.

До завтрашнего дня нужно забыть о клиентах и бандитах, о прочих служебных делах. Выбросить их из головы начисто, и заниматься только Иреной. Внучка, выспавшись за день у соседки, не даст покоя ещё долго. Ничего, деду это только в радость. Милая мордашка Ирены позволит забыть все горести. В больницу он позвонит завтра, тем более что утром уже справлялся о здоровье Сабины.

И всё-таки – что с ней? До сих пор она была здоровой, очень красивой молодой женщиной. Впрочем, врачи часто ошибаются. Сабина завтра придёт в себя. Конечно же, сразу спросит об Ирене. Не вина Сабины, что она лишилась разом мужа и матери. Конечно, они избавили бы сейчас Хенталова от забот о ребёнке. Но теперь ему надеяться не на кого. Надо забрать Ирену от соседки и обязательно извиниться.

Кроме того, следует съездить на Каширку и забрать внучкино барахлишко. В машине можно привести и одежду, и ванночку, и кроватку в сложенном виде. А то соседке приходится купать Ирену в ванночке, оставшейся от Киры. А ведь в ней уже стирали бельё, и не только детское. Потом Надежда Сергеевна приспособила для этой цели большой полиэтиленовый таз, купленный в универмаге.

Когда Энвер спешно собирал внучкины вещи после госпитализации Сабины, прихватил только самое необходимое. Из игрушек – большую пушистую панду со светящими глазами, и зайца. Игрушки двигались и звучали. Они служили предметом восторга не только для Ирены, но и для Киры.

Соседка сказала, чтобы Хенталов принёс специальное колечко. У Ирены режутся зубы, и она уже сжевала атласную ленточку Киры. Адвокат не имел понятия, где лежит это колечко, и было ли оно вообще. Надо завтра заехать в аптеку и купить. Или, лучше всего, дать деньги соседке – она лучше в этом понимает. И ленту пусть возьмёт новую – чтобы не оставалось вопросов.

Энвер подумал, что весь гардероб внучки перевозить не надо. Когда Сабина выпишется, придётся всё тащить обратно. И вообще, нужно когда-нибудь погулять с внучкой. Если дальше так пойдёт, ребёнок перестанет узнавать деда. Нет, довольно, нужно позвонить в Баку, матери Рудольфа. Пусть хоть на месяц, да приедет. Родственников пугает режим регистрации для гостей из ближнего зарубежья.

Ничего, решим проблему. Чего не сделаешь ради ребёнка? Другое дело, что придётся рассказывать о внезапной болезни Сабины. А в чём там дело, он и сам не знает. Бакинцы, конечно, с ума сойдут. Они ещё не оправились от горя после гибели Зиды и Рудольфа. Не хочется снова расстраивать их, но придётся. Ведь страдает младенец, внезапно оставшийся без матери.

Хенталов позвонил, и дверь тут же открылась. Кира ходила на цыпочках, приложив палец к губам. Её толстые щёки раздувались, а тугие косички болтались за спиной.

– Ирена спит. Я её уложила! – гордо сообщила девочка. – Так трудно было укладывать! Она встаёт и встаёт в коляске. Один раз чуть не перевернулась. Я её под мышки схватила…

– Здрасьте, дедушка! – весело сказала худенькая пожилая женщина в косынке на закрученных волосах. – Хоть к вечеру, да освободились!..

Уже в который раз Хенталов подумал, что бабушка и внучка совершенно не похожи – ни внешне, ни по характеру. Живчик Надежда Сергеевна выглядела младше медлительной Киры.

– Освободился наконец-то! – тяжело вздохнул Хенталов. Он готовил шёпотом. – Сейчас заберу Ирену. Вы не привезёте коляску сюда? Чтобы мне в комнату не идти…

– Конечно, привезу, если не хотите заходить.

В квартире пахло пирогами с капустой. Конечно, сейчас самое «капустное» время. Из комнаты выехала пёстрая итальянская коляска, где посапывала внучка. Персиковое личико, пухлые ручки с «перевязками», кружевной капор и соска-бутылка в руках – всё это было так дорого Энверу! Он вспомнил, что памперсы отдал соседке утром, и их должно хватить на несколько дней. У себя он тоже оставил две упаковки. Не стирать же ему ещё и пелёнки!

А вот питание Надежда Сергеевна покупала сама – на деньги Хенталова. Тот справедливо рассудил, что соседка, вырастившая сына и дочь, справится с этим делом лучше. А он – мужчина, по горло занятый, и совершенно не опытный. Должно быть, Надежда Сергеевна считала так же. Да и лишний приработок ей совсем не мешал.

– Осторожнее, а то разбудите. И расплачется на всю ночь. Вы там, у себя, свет не зажигайте. Я искупала её в шесть часов, так что капор не снимайте. Поставьте в тёплую комнату, чтобы не надуло. И на лоджию дверь закройте.

– Я уже закрыл. – Он вспомнил, что сегодня эту дверь и не открывал. Спасибо, Надежда Сергеевна, до завтра. Привет всем вашим, кого не видел.

– В десять, если проснётся, вы ей «Бону» или «Нутрилон» разведите, – успела сказать соседка, высунув голову на лестничную площадку.

– Обязательно. – Энвер стал открывать свои замки.

Войдя в квартиру, он услышал, что в кабинете, в спальне и в прихожей звонят телефоны. По всей лестнице расплывался вкусный запах поджаренной на подсолнечном масле капустной начинки для пирогов.

Перекличка телефонных аппаратов разбудила Ирену, и её лучистые карие глаза блеснули под рюшкой капора. Энвер между делом отметил, что звонок не междугородний, а московский, какие будоражили его квартиру по десять-двадцать раз на дню. Но сейчас он пришёлся очень уж некстати. С трудом успокоенная Ирена разбужена, и теперь придётся час-полтора ходить с ней по комнате, свистеть разные песенки, включать музыку.

Хенталов слыл меломаном и имел самую крутую, по меркам сезона, аппаратуру «High End» – «высший предел». Такая техника была давнишней мечтой Энвера. Он желал слушать компакт-диски с повышенным качеством записи. Они отличались золотистой окраской на тыльной стороне и отражающей подложкой из сверхчистого золота. Пластинки Хенталов признавал только выпущенные специально для аудиофилов – на тяжёлом стеклопластике.

Наверное, Ирена унаследовала вкусы и способности деда. И потому успокаиваясь, слушая сверхчистые аккорды. К тому же она вертела ручонками, будто танцуя, и пела что-то на своём непонятном языке.

За гардинами светились огни Москвы, которые так любил Хенталов. Они будоражили душу, заставляли сердце сладко сжиматься. Но сейчас они словно превратились в лазерные иголки, пронзили зрачки. Хенталов поспешно закатил коляску в спальню, прикрыл дверь. Тут они раньше спали с Зидой. И ему часто снилось, что жена рядом. Но, протянув руку, Энвер ощущал пустоту, и потом весь день мучился от тоски.

Он взглянул на определитель и вздрогнул. Звонили из той самой больницы, где лежала Сабина. Ежу понятно, что поздним вечером врачи просто так не беспокоят.

– Слушаю вас!

Энвер старался говорить, как всегда, – вежливо и в то же время равнодушно.

– Энвер Хасанович?

Этот женский голос он уже слышал. И он вспомнил заведующую нефрологическим отделением, которая вместе с лечащим врачом Сабины позавчера объясняли, что случилось с дочерью.

– Да, Елена Семёновна. – Память на имена у него была великолепная.

– Узнали? – Заведующая отделением вздохнула. – Я должна сообщить вам, что Шамогайлова Сабина Энверовна скончалась…

Хенталову казалось, что происходит во сне. Он был настолько потрясён, что даже не смог ни испугаться, ни расстроиться.

– От чего? – сухо спросил он, сам удивляясь своему спокойствию.

– Почечная, печёночная и сердечная недостаточность. Сабина так и не пришла в себя. Она ничего не понимала и не мучилась. Если это только сможет вас утешить…

– Когда? – перебил Хенталов.