Алая ночь - Инна Тронина

Вот там и можно будет прописать родственницу, которая согласится ухаживать за внучкой. На новом месте меньше четырёх комнат точно не будет. Если повезёт, то получится и пять. Приняв чёткое решение, Энвер встал, даже вскочил. Теперь нужно всё здесь изучить, чтобы сделать определённые выводы.

Он обошёл жилище Сабины, которое она обставила в авангардном стиле. Детская кроватка с пологом смотрелось здесь странно. И сам Хенталов всегда чувствовал себя, будто в декорациях для научно-фантастического фильма. Скорее всего, при выборе мебели сказалось влияние зятя. Тому надоела восточная роскошь, и захотелось простоты.

Странно, но при взгляде на флакончики и тюбики с косметикой Сабины сердце не сжалось. Казалось, что дочка просто уехала, и скоро вернётся. Но на самом деле ей вскоре предстояло накраситься в последний раз, чтобы достойно выглядеть на публике. Только делать это она будет не сама и не здесь. Жаль, что Зиду не довелось увидеть на прощание. Говорили, что её лицо при теракте сильно пострадало, и лучше гроб не открывать.

И всё же, дочка, кому ты помешала? Конечно, такие карьеристы, как я. всегда спохватываются поздно, когда уже ничего не исправишь. Я всегда считал воспитание детей уделом женщины, а сам преумножал благосостояние семьи. Но для чего теперь тебе деньги, Сабина? Конечно, я куплю тебе лучший гроб. Ты будешь спать, как в царской постели. Но тебе же не то нужно было, девочка моя. Фактически у тебя не было отца. Даже по выходным, на пикниках я думал только о работе. И на твои бесхитростные вопросы отвечал односложно, рассеянно.

Знать бы тогда, что совсем недолго остаётся мне слушать милый, звонкий голосок, я не отпустил бы твою ручонку ни на минуту. Но теперь сожму её на прощание – окостеневшую и холодную, понимая, что бесповоротно опоздал. Счастливый поезд мне уже не догнать. Но одно я тебе обещаю твёрдо – я обязательно найду этих ублюдков. И они за всё ответят.

Сабина, я считал, что ты уже взрослая, и тяготишься моей опекой. Думал, что досаждаю тебе, названивая раз в неделю. А получилось, что я безнадёжно тебя забросил. Если бы ты, как в сказке, смогла вернуться, я излил бы на тебя всю накопившуюся в душе нежность. Отмолил бы грехи – до последнего. И ты была бы довольна. Надо было нам съезжаться раньше. Сразу после того, как это случилось в Алжире…

Вспомнив, что нужно ещё принять душ, Хенталов открыл шкаф-купе, где хранилось бельё покойного зятя. Из своей квартиры адвокат, естественно, ничего не взял. Выбрав белый махровый халат с капюшоном, он отправился в ванную, сверкающую кафелем «под мрамор» и отличным розовым фаянсом. Там он встал под бьющие сверху струи душа, продолжая думать о своём.

Так бывало и раньше – когда они с Зидой ночевали у молодых. Потом Энвер навещал свою овдовевшую дочь. Но сейчас в квартире стояла мёртвая тишина. В полном смысле слова мёртвая. Слышался только шум воды. Но, главное – там не было родных и близких Энвера. Они ушли навсегда.

Может быть, отправить Ирену в Азербайджан? Это легче, чем выписывать сюда сватью. Там у всех дети и внуки, семью не бросишь. А так они будут вместе. Ладно, с этим потом разберёмся. А пока пойдём по горячему следу. Надо тряхнуть стариной. Ведь после окончания университета он работал милицейским следователем в окраинном, неблагополучном районе столицы. Тот человек, который должен был курировать молодого специалиста, внезапно умер от инсульта. Он буквально сгорел на своём посту. И Хенталову, которому было чуть за двадцать, пришлось постигать все премудрости самому.

С детства сирота, Хенталов мечтал о семье, которая у него когда-нибудь появится. Пусть она будет небольшая, но дружная, интеллигентная и зажиточная. И скреплять её должна не только общая жилплощадь, но и потребность членов каждый день видеть друг друга, делиться горем и радостью.

Энвер не хотел, чтобы у дочери, а потом и у зятя появлялись нежелательные друзья и опасные тайны. Так неужели это всё у Сабины появилось? За что дочь поплатилась жизнью? Как она не сообразила, не смогла вовремя одуматься и выйти из игры? Теперь Сабина не ответит на эти вопросы. Она лежит в морге, её вскрывают в прозекторской. Потемневшие её губы навсегда сомкнулись.

Сейчас Хенталов вышел из ванной посвежевшим и энергичным. Спать ему пришлось на угловом диване, завернувшись в плед. Он не мог устроиться на кровати сразу двоих покойников, которых помнил весёлыми и беззаботными. Он подумал, что скоро чета Шамогайловых навечно соединится в земле Головинского кладбища – под памятником с полумесяцем и звездой. Там лежит и Зида. А когда к ним присоединится сам Энвер, не знает никто, кроме Всевышнего.

Зять не жаловал спорт. Отговаривался даже от лёгкой утренней гимнастики. Он постоянно ссылался не нехватку времени, а вот поесть любил. И потому в свои тридцать два года был уже полным, часто потел. Кроме того, он начал сильно лысеть, хотя к этой проблеме гимнастика отношения не имела.

А его жена Сабина, выйдя из роддома, в срочном порядке накупила тренажёров. В частности, «Степпер», заменяющий длительную ходьбу по лестнице, и имитатор гребли с подвижным сидением. Молодая мать панически боялась, что её развезёт. Она не садилась к телевизору или «видаку» без приспособлений для тренировок. Кроме того, часто носила пояс на липучках. Он обладал «эффектом сауны» и поддерживал фигуру.

Мужу Сабина тоже купила такой пояс. Но, как видно, Рудольфу уже ничто не могло помочь. А Хенталов, которого дочь называла «статуэткой», в поясе не нуждался. Сейчас, с помощью бритвенных принадлежностей Рудольфа, он избавился от надоевшей синеватой щетины. Чтобы нормально выглядеть, адвокат должен бриться по крайней мере три раза в день. В комнату он вернулся, благоухая восточной мужской парфюмерией, оставшейся от Рудольфа.

По счастью, в квартире остался его синий костюм с «искрой» – однобортный пиджак на трёх пуговицах и брюки. Ту одежду, в которой ночью пришлось лазать в кустах и в грязи, нести раненую собаку и вставать на колени, Хенталов не мог надеть в приличное место, не постирав и не вычистив. Но сейчас было совершенно некогда этим заниматься.

Скрепя сердце, Хенталов позаимствовал широкую шёлковую сорочку Рудольфа и его же чёрный галстук в белую крапинку. Туфли он надел вчерашние, хорошенько их вымыв и вычистив. А потом сел завтракать, непонятно почему ожидая телефонного звонка. Должно быть, натура требовала суеты, запарки, разговоров. Вчера хотелось тишины, а сегодня она уже надоела. Хенталов пил кофе с найденным в холодильнике лимоном и любовался солнечным утром. Окно кухни выходило на восток.

Интуиция адвоката не подвела. Телефон зазвенел ровно в десять. Кстати, сейчас ему уже нужно было находиться в больнице, в кабинете Елены Семёновны. Но встреча с Сашей Мером уже состоялась ночью – на пустынной платформе «Москворечье». А всё остальное могло и подождать. Кто же это, интересно? Наверное, Елена не нашла его на Ясном, и набрала этот номер. Его Хенталов оставил как запасной.

Конец ознакомительного фрагмента.