Похищение строптивой - Хелен Смолетт

На острове Санта-Круз у пиратов был дом, точнее два дома: небольшой двухэтажный особняк, принадлежавший капитану, и длинное одноэтажное строение – наполовину склад, наполовину жилой дом для тех, кто не был приближен к Ларсону настолько, чтобы занимать комнаты в его особняке. Вся эта недвижимость досталась Ларсону по наследству от знаменитых каперов братьев Литтлов – Сэма и Арки. Поговаривали, что с губернатором Санта-Круза их связывала не только дружба, но и общие дела, причем весьма специфического толка. В любом случае, теперь этим двум отчаянным парням их дома больше не понадобятся: Сэм упокоился на морском дне, но прежде он таки успел отправить на тот свет не меньше десятка красных мундиров. Арки повезло меньше. Проклятые британцы схватили его и вздернули на рее, причем не поленились для этой процедуры привезти его в Лондон. Да, братья Литтлы были знамениты по обе стороны океана.

Непомерные колониальные аппетиты англичан здорово злили и голландцев, и французов, и испанцев, и датчан. Поэтому губернатор Санта-Круза закрывал глаза на выходки каперов и даже пиратов и негласно разрешил им появляться на острове, с условием, что те не будут трогать голландские корабли.

Во время обеда Уильям убедился, что Ларсон не солгал: его кок действительно готовил хорошо. Конечно, до поваров в особняке Мидлсборо ему было далеко, но для корабля пиратов Луиджи – просто находка. Гарри успел рассказать Уильяму, что они отбили кока у других пиратов, сунувшихся на их территорию.

– К вечеру, если ничто не помешает, будем дома.

Ларсон снова задрал свою черную повязку на лоб, словно она мешала ему разглядеть содержимое тарелки.

В каюте капитана бригантины находились еще двое – тщедушный Гарри и Уильям Мидлсборо. Остальные члены команды питались отдельно, и для них Луиджи готовил блюда попроще. В то время как у матросов была на обед чечевица с солониной, Клайв Ларсон и его сотрапезники наслаждались изысканной похлебкой из моллюсков.

– Кстати, Уильям, – Ларсон поморщился, – тебе надо сменить имя. Твое годится лишь для какого-нибудь неженки из высшего общества, но не для пирата.

– Ну и что бы ты мне посоветовал, Клайв? – криво усмехнувшись, спросил Уильям.

Ларсон, не замечая иронии штурмана, отложил ложку и задумался. Наконец в глазах его промелькнула искра, и он, привычным жестом опустив повязку на левый глаз, изрек:

– Эдди! Это имя принесет тебе удачу: ни один корабль не сможет улизнуть от тебя[1].

Капитан захохотал своей шутке и, поднеся тарелку к губам, с шумом втянул остатки похлебки.

Уильям не успел ответить. Раздался грохот орудий, а потом послышался страшный треск, и бригантина резко качнулась. Все трое как по команде вскочили из-за стола и бросились к лестнице, ведущей наверх. Первым на палубу выбежал Клайв Ларсон.

– Они повредили бушприт! – пират был вне себя от ярости. – Полный назад!

В следующую секунду раздался еще один залп. Треугольный кливер беспомощно повис, раскачиваясь на ветру.

Уильям, выбежавший следом за Ларсоном на палубу, увидел, как совсем близко к их кораблю подошло торговое судно под британским флагом. Английский корабль стремительно развернулся, и капитан пиратов резко выругался при виде ощетинившегося десятком пушек на борту напавшего на них судна.

Разбираться, почему приближающееся судно англичан разглядели слишком поздно, было некогда. Ларсон отдавал лихорадочные команды, пытаясь увести бригантину от выстрелов. Еще два ядра взорвались совсем радом. О, если бы не захваченный шлюп, бригантина могла бы улизнуть в считанные секунды от этой старой английской посудины.

Уильям понимал, что с четырьмя пушками на борту и тремя десятками головорезов они не смогут отбиться от хорошо вооруженных англичан. В худшем случае их всех перестреляют, а в лучшем… О том, что было бы в лучшем случае, Уильям подумать не успел: еще два ядра достигли своей цели, и на борту бригантины в нескольких местах начался пожар. «Если огонь доберется до порохового погреба, мы пропали», – пронеслось в голове Уильяма.

Он прыгнул за борт, его примеру последовало еще четыре матроса. Нужно было срочно поднимать паруса на шлюпе, потому что уже было ясно, что бригантина обречена. Огонь вот-вот должен был добраться до крюйт-камеры, где хранились запасы пороха.

Ларсон также понимал, что сопротивление бесполезно. Пожар стремительно распространялся по кораблю пиратов. Ответные выстрелы не нанесли урона англичанам, но хотя бы заставили их сбавить скорость.

На шлюпе уже подняли паруса. Одноглазый дьявол отдал команду покинуть бригантину и перебираться на шлюп Уильяма. Приказ Ларсона заглушил оглушительный залп, и в следующую секунду раздался мощный взрыв…

Клайв Ларсон силился поднять веки. Он чувствовал, что лежит на свежих простынях, пахнущих его любимым лавандовым маслом. «Наверное, меня по ошибке запустили в рай», – подумал морской волк, но вдруг отчетливо уловил шепот знакомого голоса.

– Кажется, он очнулся, я видел, как он пошевелил рукой.

– Клайв, – кто-то тихонько позвал Ларсона. – Эй, одноглазый дьявол, ты слышишь меня?

Пират застонал и открыл глаза, но сразу же зажмурился от яркого света. Затем он приоткрыл один глаз. Напротив него стояли Уильям Мидлсборо и какой-то незнакомый юноша, худой и долговязый, едва ли достигший пятнадцатилетнего возраста.

«Привет, красавчик», – едва шевеля губами, произнес Ларсон, но в ответ эти двое услышали лишь нечленораздельное мычание.

По узору на ткани, которой были обиты стены, Ларсон понял, что находится дома, в особняке на Санта-Круз. Значит, он каким-то чудом уцелел после того несчастного взрыва. А кто еще спасся и что это за мальчик рядом с Мидлсборо? Эти мысли на мгновение промелькнули в сознании раненого и уступили место спокойному и глубокому сну. Впервые за последние десять дней Ларсон заснул, как младенец.

На следующее утро пират пришел в себя. Он встал с кровати, но, сделав пару шагов, упал – Ларсон был еще слишком слаб, и ноги не держали его массивное тело. Однако главное, что Клайв Ларсон для себя понял, что скоро он окончательно поправится, и что руки, ноги у него на месте, а голова соображает так же ясно, как и до взрыва.

Клайв Ларсон поднялся с пола, сделал два неуверенных шага по направлению к кровати. Он с удовлетворением заметил, что боль его не беспокоит. Дверь спальни скрипнула, и на пороге появился Мидлсборо. Пират был рад видеть красавчика, такого загорелого и веселого, и в то же время с легким чувством зависти отметил, что Мидлсборо стал еще привлекательнее. «Наверное, все местные женщины от него без ума, то-то у него прищур, как у довольного кота».