Похищение строптивой - Хелен Смолетт

На стене, возле двери, висел документ, выданный деду Бланш и подтверждающий его право основать собственную торговую компанию. Этот документ был вставлен в рамочку и успел изрядно пожелтеть от времени. Посреди комнаты стоял добротный стол орехового дерева, который видел лучшие времена и был свидетелем процветания дома Пристли.

Устало опустившись в старое кожаное кресло, Бланш потерла закрытые веки, стараясь избавиться от навязчивых колонок цифр, то и дело возникающих у нее перед глазами. Бланш размяла онемевшие плечи. Господи, сколько всего еще нужно сделать! Но сейчас ей больше всего на свете хотелось горячей еды и благословенной тишины. Цифры, мелькавшие у нее перед глазами, постепенно исчезли, зато вместо них стали возникать картинки аппетитных дымящихся блюд. Бланш отдала бы сейчас все, что угодно, за бифштекс или горячий пирог с мясом, или ломоть яблочного пирога, не говоря уже о ее любимом десерте с миндалем! В конце концов, девушку сморил сон, и она уснула прямо в кресле, в котором сиживал еще ее дедушка.

Но вскоре что-то растревожило сон Бланш, что-то не очень приятное. Запах чеснока. Этот неприятный запах, смешанный с «ароматом» эля, вызывал в ее мозгу только одну ассоциацию. Нет, только не это! На сегодняшний день с нее хватит приключений: сначала выходка отца, потом известие о нападении на фургон, а теперь еще этот отвратительный запах Генри Торна.

Окончательно проснувшись, Бланш увидела прямо перед собой круглое красное лицо с лоснящимся подбородком и мясистым носом. Опираясь толстыми руками о подлокотники кресла, над ней склонился Генри Торн. Его крепкие обтянутые бархатом ноги прижимались к ее коленям, лицо кривилось в плотоядной ухмылке.

– Спишь за штурвалом, Бланш Пристли? Так ты вряд ли ты продашь много товара. Женщины только одной профессии могут зарабатывать, когда они спят.

Генри засмеялся, пахнув на Бланш очередной порцией чесночного смрада. Сморщив носик, Бланш помахала перед собой рукой, отгоняя пары тяжелого дыхания.

– Тебе бы тоже не мешало прилечь после обеда.

– Только с тобой, моя лапочка. – Генри Торн опустил свою лапу на колено Бланш.

– Дай мне встать! – потребовала она. – И немедленно убери от меня свои лапы!

Генри, не переставая похотливо улыбаться, выпрямился и отступил назад ровно на столько, чтобы позволить Бланш подняться с кресла. Не успела она это сделать, как Торн схватил ее, словно в тиски, и, не давая опомниться, прильнул толстыми влажными губами к ее нежному рту.

Бланш отчаянно пыталась вырваться. Она сжала кулаки и принялась молотить по толстому телу Генри Торна. Наконец ей удалось освободиться и глотнуть немного воздуха.

– Пошел вон, негодяй! Убирайся!

Но Торн не обратил на слова Бланш никакого внимания. Он снова схватил девушку за талию и впился губами в ее шею.

– Как ты смеешь, немедленно отпусти меня…

Бланш с силой оттолкнула мужчину от себя и пятилась назад до тех пор, пока не оказалась прижатой спиной к стене между шкафом и секретером.

Торн лишь похотливо хохотнул и, желая подчеркнуть, насколько смехотворны эти усилия, буквально пригвоздил Бланш к стене. С виду Генри Торн казался несколько рыхлым, но под мясистой оболочкой этого наглеца скрывалась недюжинная сила. Несколько раз он уже предпринимал попытки «познакомиться поближе», однако Бланш давала ему резкий отпор, чем, похоже, только веселила толстяка. Оставалось надеяться, что и эта стычка закончится для него еще одним разочарованием.

В конце концов, не осмелится же Торн овладеть ею тут же, на полу кабинета, хотя сейчас он как никогда был близок к этому. Охваченный безумным желанием, Торн, не мигая, смотрел в ее необыкновенные медовые глаза. Изящно изогнутые полуоткрытые губы девушки сводили его с ума. Он плотоядно облизнулся и, не долго думая, приник ко рту Бланш. Его пропахший чесноком язык властно раздвинул ее губы. Этого Бланш выдержать уже не могла: ее просто вырвало.

Генри Торн был вполне нормальным мужчиной, с естественными мужскими потребностями, но его гастрономические пристрастия стали главной причиной, по которой утонченные женщины Согуса всячески избегали общения с ним. Бланш не была исключением. Но, откровенно говоря, не только запах чеснока стоял между Торном и предметом его вожделений.

Генри Торн принадлежал к числу тех людей, которые всего добиваются сами, не брезгуя, правда, никакими средствами в достижении цели. Он жаждал завоевать уважение высших слоев общества почти так же, как богатства и власти. Желания плоти находились у Торна не на первом месте, но присутствие Бланш действовало на них, как красное полотнище на быка. Торн хотел стать владельцем Торговой и фрахтовой компании Пристли, но еще больше он хотел обладать телом Бланш. Поскольку одно желание не исключало другого, Торн собирался приложить все усилия для достижения заветной цели. Он всегда славился своим умением доводить до конца любое начатое дело. Его терпение было поистине безграничным. Но, оказывается, и безграничное терпение однажды может лопнуть.

– Проклятье! – взревел Торн, отпрянув от Бланш.

Девушка зажала рот рукой и поспешила встать за письменный стол так, чтобы он находился между ней и Генри. Торн в этот момент испытывал невероятное унижение. Бланш даже побледнела, увидев, как он яростно ударил кулаком по стене. «Хорошо, что я не успела пообедать», – подумала девушка.

– Я пыталась предупредить тебя… что неважно себя чувствую, – пролепетала Бланш.

Торн оперся руками о крышку стола и угрожающе подался вперед.

– Ты возомнила себя королевой, Бланш Пристли. Считаешь себя самой умной? Но я думаю иначе, – с этими словами толстяк схватил со стола испещренные цифрами листы бумаги и потряс ими в воздухе: – Вот! Это подтверждение того, что женщине место в постели мужчины, а не в кабинете. Ты разорена, и, тем не менее, слишком упряма, чтобы признать это. Ваш последний фургон с товаром стал легкой добычей каких-то налетчиков, а все потому, что тебе нечем платить за охрану! В твоем магазине нет ничего стоящего…

Итак, Торн рылся в ее бумагах и разгуливал по ее магазину, прежде чем наброситься на нее. К тому же он знает о нападении на фургон. А не его ли рук это дело? Зная Торна, Бланш могла предположить, что тот не побрезгует нанять отъявленных негодяев и налетчиков, если это сулит ему выгоду.

Бланш, конечно же, не стала бездоказательно обвинять Генри, чтобы не разозлить его еще больше. Вместо этого она как можно спокойнее сказала:

– Тебя не должно волновать, как идут у меня дела и что лежит на полках моего магазина. Моя жизнь тебя не касается. А теперь уходи, мне нужно работать.

– Я сам решаю, что меня касается, а что – нет. Так вот: Торговая компания Пристли меня очень даже интересует, – Торн попытался через стол схватить Бланш за руку, но она увернулась. – Я собираюсь завладеть этой компанией. А также и тобой в придачу, нравится тебе это или нет. Еще до Рождества, моя дорогая, ты станешь миссис Торн. Я одену тебя как принцессу и заезжу как кобылу.