Смертельный эксперимент - Джон Локк

Она попыталась развернуться, чтобы подползти ко мне, но я взобрался ей на спину и теперь сидел там, как на дикой свинье, которую она мне больше всего напоминала. Элайн вертелась изо всех сил, пытаясь помочь сестре, но результатом ее усилий было то, что она опять подтолкнула ко мне шприц. Я схватил его, воткнул в шею Эмбер и ввел ей полную порцию вещества.

Потом я связался с Дарвином, моим куратором в государственных структурах, и попросил его найти мне врача из «Хоумленд секьюритиз». А когда доктор Веббер перезвонил, я включил громкую связь.

И вот теперь мы можем вернуться к происходящему.

– Что вы в данный момент делаете? – Вопрос доктора Веббера раздался на фоне криков Элайн.

– Пытаюсь кое-что подчистить, – ответил я.

Из своей куртки я достал второй шприц и воткнул его во вторую сестричку Петерсон – она замолкла на полукрике.

И почти немедленно я почувствовал острую боль прямо в середине груди.

– Так что вы говорили о двух типах боли? – спросил я сквозь стиснутые зубы.

– Есть сжимающая боль. Ощущение такое, что вы сжимаете тюбик с зубной пастой, только вместо пасты у вас в руках ваше собственное сердце.

Я покачнулся, но сумел удержаться на ногах. Для того чтобы не упасть, прислонился к ближайшей стене. Мне еще предстояло привести здесь все в порядок, прежде чем идти к машине.

– Второй тип – это когда у вас на груди как будто стоит слон.

– Точно.

– Хорошо, – продолжил врач. – Главное, не паникуйте. Важно, чтобы вы лежали неподвижно. У вас есть кто-то рядом?

Я взглянул на два неподвижных тела на полу и ответил:

– Только виртуально.

– Что ж, это не очень хорошо. У вас есть аспирин? Если есть, то выпейте одну таблетку. Но сначала скажите мне, где вы находитесь, чтобы я послал к вам «Скорую помощь».

– Этого я сделать не могу.

Я разъединился и засунул руку в карман. Там я нащупал мой счастливый серебряный доллар – его подарил мне мой дед, когда я был еще мальчишкой.

– Не подведи меня, – сказал я монете.

Я перезвонил Дарвину и попросил послать вертушку на 706-ю федеральную трассу в двух милях к северо-востоку от Кэмптона.

– И пришли кого-нибудь, чтобы отогнали мою машину назад в Скрантон.

– Но ведь это не задание «Сенсори». Тебе придется оплатить расходы.

– Естественно.

«Сенсори ресорсез» было отделением «Хоумленд секьюритиз», в котором я работал.

Я помолчал.

– Что-то еще? – спросил он.

– И пришли еще пару ребят. Я хочу, чтобы они зачистили место преступления.

Я продиктовал ему адрес.

– Это будет очень дорого стоить. Может быть, мне перезвонить тебе с точной суммой, прежде чем ты примешь решение?

Я вздохнул, и по моему телу прошла новая волна боли. Хотя хорошо было уже то, что боль медленно покидала середину моей грудной клетки.

– Я все оплачу, – сказал я. – Только давай уже шевелиться.

– Ты ведь не собираешься умереть прямо там?

Вопрос застал меня врасплох. Дело в том, что мысли о смерти никогда не приходили мне в голову. Мне вдруг подумалось, что за все эти годы, пока в меня стреляли, пытались взорвать и насылали на меня банды наемных убийц, за все годы, что я испытывал новое вооружение для армии, мысль о возможной смерти ни разу не посетила меня.

Я и сейчас об этом не думал.

– Я бессмертен, Дарвин, – с натугой рассмеялся я.

Дарвин замолчал, обдумывая сказанное мной. Молчал он довольно долго, и я уже стал думать, не размышляет ли он над тем, что сейчас идеальный момент, чтобы покончить со мной. Я ведь подчиняюсь непосредственно Дарвину. А уже сам я контролирую Калли, и Куинна, и Лу Келли, и еще с полдесятка специально обученных убийц.

Именно поэтому я знал массу вещей о деятельности государственных служб, которые не очень хорошо бы выглядели в «60 минутах» или «Выходных данных»[11].

– Кто-нибудь еще знает о том, что с тобой произошло? – спросил Дарвин.

Лучшей страховкой против действий Дарвина были мои подчиненные.

– Только Калли и Куинн. – Я решил, что ему стоит представить себе, как эти двое охотятся за ним в случае, если со мной что-то случится.

– Кэмптон? – переспросил он. – Как в песне? А в каком это штате?

– В Пенсильвании. Посмотри по карте, – ответил я.

– Д-уу – д-аа.

Виктор был прав, звучало это совсем не смешно.

Глава 4

Больница Святой Троицы в Ньюарке, штат Нью-Джерси.

Палаты в кардиоваскулярном отделении были крохотными, но в моей было окно, которое выходило на автостраду. Я сидел на постели в полулежачем состоянии, в больничной одежде с дырой на заднице, наблюдал за проезжавшими машинами и размышлял о том, как удивительно, что у стольких людей есть какая-то цель, к которой они стремятся. Что, у всех этих людей были друзья, работа и семьи, которые от них зависели? У тех тысяч людей, жизнь которых пересеклась с моей в тот момент, когда они проезжали по автостраде, а я наблюдал за ними из своего окна?

Я сконцентрировал свое внимание на «Мустанге» вишневого цвета, с откидной крышей, 1997 года выпуска. Я мог наблюдать за ним секунд двадцать. Мне было интересно, кто сидит за рулем – мужчина или женщина и не встречался ли я с ними раньше. А может быть, нам суждено пересечься в будущем и в один прекрасный момент водитель этого «Мустанга» полностью изменит мою жизнь? Может быть, у водителя есть сын или дочь, которые когда-нибудь вырастут и наконец убьют меня? Или, может быть, через несколько секунд, пытаясь съехать с шоссе, водитель попадет в катастрофу и будет смертельно ранен? И бригада «Скорой помощи» проверит его документы и найдет в бумажнике карточку донора[12] и сердце водителя этого «Мустанга» будет забрано для того, чтобы спасти мне сегодня жизнь?

Дверь прошуршала, и в комнату зашла блондинка с бойкой улыбочкой. Она отодвинула в сторону занавеску, отделявшую мою кровать от остальной палаты, и автоматически произнесла заученную фразу:

– Ну и как мы себя сегодня чувствуем?

– Болтаемся между жизнью и смертью, как вошь на гребешке.

На секунду блондинка замерла, потом улыбнулась.

– А вы смешной, – сказала она.

С собою девица принесла небольшой поднос с медицинскими инструментами, на котором лежали иголки, вата, жидкость для дезинфекции и какой-то резиновый жгут. Поднос она поставила на столик рядом с раковиной, и я услышал звук надеваемых резиновых перчаток. После этого она стала тереть мне предплечье жидкостью для дезинфекции.

– Сначала вы почувствуете небольшое онемение, а потом я поставлю вам капельницу, – прощебетала она.

После Кэмптона прошло уже более трех часов, и боль в моей груди давно успокоилась. Я уже подумывал над тем, чтобы встать с кровати и плюнуть на неотложное шунтирование, о котором они все время говорили, но решил все-таки задержаться и выяснить, что же произошло с моим моторчиком. В том месте, которое терла сестра, я не заметил у себя ни одной вены, но решил, что ей виднее.

– Ой-ей-ей, – произнесла она, – промахнулась. Такое иногда случается. – Она зажала ранку ватой, чтобы остановить кровь.

Я кивнул головой, чтобы дать ей понять, что я полностью на ее стороне.

– Я поднимусь чуть выше по руке и попробую вот эту прекрасную вену прямо под вашим бицепсом.

Она была очень молоденькая. Такая молоденькая, что я почувствовал себя извращенцем уже от того, что просто прочитал ее имя на бирке, которая располагалась на очаровательной возвышенности.

Дана.

Я заставил себя оторваться от места, где располагалась бирка, и посмотреть ей в лицо в то время, когда она протирала ту вену, которая так ей глянулась.

Рот Даны слегка скривился, когда она без всякого изящества воткнула иглу в сгиб моей руки. У нее была идеальная кожа и миленькое личико, но что-то заставило ее нахмуриться.

– О боже, – сказала она.

– Что теперь?

– Кажется, эта венка ушла.

Я посмотрел на свою руку и увидел, что с веной ничего такого не случилось, просто Дана промахнулась на целый сантиметр.

– А вы крепкий парень, – проворковала она, – даже ни разу не сморгнули.

Она подмигнула мне, что, принимая во внимание ее возраст, выглядело особенно неприлично. Дана попыталась попасть иглой в третью вену – и опять промахнулась.

– Вы не обижайтесь, – сказал я, – но считайте, что с этим вы закончили навсегда.

Девушка подняла глаза, чтобы убедиться, что я не шучу.

Я не шутил.

Глаза Даны наполнились слезами и, подхватив свои иголки и испачканные кровью тампоны, она выбежала из палаты.

Прежде чем Дана успела рассказать о произошедшем остальным сестрам, в палату вошел взъерошенный молодой человек в помятом медицинском халате. Казалось, что он совершенно измучен. Дана была почти ребенком, но этот парень выглядел как ее младший брат.

– Мистер Крид, меня зовут доктор Хеджпет.

– Ваши родители знают, что вы украли этот халат?

– Давайте не будем прикалываться, – вздохнул юнец. – Я прохожу здесь резидентуру[13], и у меня есть для этого соответствующая квалификация.