Мир Савойя. Зов тьмы - Лара Ингвар

— Я ее не продам ! - вдруг воскликнул Сайрус, переместившись так, чтобы оказаться перед входом в клетку - Она моя, я ее нашел.

— Не обращайте внимания. - Милена протянула сухую руку, в которой тут же оказался тяжелый кожаный кошелек. Она воровато запрятала его под полы штопанного плаща, оттесняя сына в сторону. Сайрус тоже приметил кошель и теперь метался между желанием сохранить Луну и по-королевски повеселиться в ближайшем кабаке. 150 золотых – сумма немыслимая. На такую можно было купить весь цирк трижды с птицами Лей, единорогом и котенком Мантикора.

— Я бы на вашем месте, накинула ей ошейник на шею, прежде чем куда-то перевозить. Она сильна.

На эти ее слова из капюшона раздался ответ:

— Я уверен, что легко смогу перевезти эту девушку.

Луна замерла как вкопанная, ощущая, как Милена возится с замком, сковывающим ее ноги. Она так давно не бегала, что боялась, что у нее не удастся развить достаточную скорость. Милена раскрыла замок и поспешно выбежала из клетки. Она то не обманывалась в возможностях своей пленницы. Колдун спокойно ждал на выходе, протянув ей руку. Луна улыбнулась ему самой очаровательной улыбкой, на какую была способна. Она выходила медленно, чувствуя небольшую боль в затекших мышцах. Мать с сыном глядели на нее настороженно, выражение лица колдуна девушке так и не было видно, поскольку оно было скрыто за капюшоном. Наконец клетка, эта ужасная клетка осталась позади. Впереди человеческое поселение, позади поле и лес. В лесу ее не смогут найти. Даже без магии, она была достаточно эльфийкой, чтобы раствориться в нем. Луна помнила о запрете матери использовать голос, но она устала. Ее измучило молчание, насмешки во взглядах окружающих, она устала от того, что ее считают неразумным зверем. Набрав в грудь воздуха, девушка наконец-то сказала то, о чем так долго мечтала, она посмотрела на своего мучителя, на человека, убившего ее маму:

— Сайрус, я желаю, чтобы ты сдох. Я ненавижу тебя, твою чертову мать и весь ваш Цирк. Когда-нибудь я найду тебя и сделаю так, чтобы тебя разорвали те звери, которых ты с радостью бьешь. Жди. - Голос ее звучал хрипло, долгое молчание сделало его тихим.

Изумленные люди замерли, колдун опомнился первым и качнулся в сторону девушки, но там где она должна была быть, ее не оказалось. Луна напала на колдуна, ударила его в грудь, отбросив на целый метр, он ей не сделал ничего плохого, а потому била она не сильно. Мужчина упал, капюшон слетел с головы. Оказалось, что половина его лица представляет собой собрание шрамов и борозд. Синие глаза, единственное красивое, что осталось на этом лице, изумленно наблюдали за ее действиями. Милену Луна миновала, а вот Сайруса ударила наотмашь, так что он повалился на землю. Ох… она бы хотела оборвать его никчемную жизнь, выпустить кровь из его вен, полить ей землю, но девушка отдавала себе отчет, что главное сейчас - бежать и выпустить остальных. А отомстить она успеет позже.

Сорвав с пояса Сайруса ключи она бросилась к клеткам зверей. Первым она выпустила Мантикора. Котенок, пока размером с небольшую собаку, радостно засеменил рядом. Следом она сорвала серебряную цепь с ноги единорога. Это бессмертное создание жило в цирке уже 40 лет, его рог постоянно подпиливали, и продавали, что приносило ему неимоверные страдания. Единорог, чьи глаза увлажнились, прижался к ней на секунду, выражая благодарность, а затем перемахнул через загон и скрылся к лесу. Когда она выпускала экзотических птиц Лэй, славящихся своим золотым окрасом и сладким голосом, который никогда не звучал в неволе, из вагончика выскочил Гер.

— Луна, будь хорошей девочкой, подойди сюда, - говорил он успокаивающим голосом.

— Уйди с моего пути, Гер. Ты был ко мне добрее прочих, но я не стану щадить тебя.

— Ты все таки говоришь! - удивленно воскликнул он. А затем оглянулся назад и увидел спешащих к ним Сайруса и колдуна. В руках Сайруса был Свисток, его звук оглушал, именно так они смогли поймать Луну в прошлый раз. - Беги, - сказал ей Гер - Беги, девочка!

Только сейчас девушка приметила, что у Гера тоже имелся при себе подобный свисток, но действовал он, только если подобраться близко. Гер же не стал в него дуть. Оценив жест мужчины, Луна кивнула, подхватила Мантикора на руки и кинулась в лес. Сейчас она была не намного быстрее мужчин, что гнались за ней потому как ноги ослабли в клетке, но она бежала, спасая свою жизнь. Мантикор прижался к ее груди, и затих, стремясь максимально облегчить им побег. Все работники цирка, поняв, что что-то происходит, кинулись во двор.

Лес был совсем рядом, когда Луна услышала за собой топот копыт. Колдун скакал на гнедом жеребце следом за ней и Мантикором, на ходу создавая какое-то заклинание. Девушка почувствовала, что ноги перестают ее слушаться и, не выпуская из рук котенка, медленно осела на землю. Колдун спешился, подошел к ней, погладил серебряные волосы так, словно она была строптивым животным. Мантикор мужественно бросился вперед, шипя на него и размахивая бесполезным пока хвостом. Луна почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Свобода была так близка… В свете красного заката левая половина лица мужчины казалась еще страшнее. Он приметил изумленное выражение лица девушки и быстро повернулся правой его стороной. Совершенная, она была изумительно прекрасна, высокий лоб, идеальный профиль, нежные красиво очерченные губы и темные волосы, закрывавшие уши. Левая же представляла собой месиво разрозненных выжженных шрамов и полос с которых смотрел чудом сохранившийся ярко синий глаз.

— Я забираю тебя - сказал он, голос его оказался вибрирующий и низкий - Мантикора заберу тоже. Есть два варианта развития событий: ты снова попытаешься сбежать, и тогда я стану с тобой обращаться как с глупым зверем, а его - он кивнул на Мантикора, использую для зелья - Или ты ведешь себя хорошо, слушаешься меня и я буду обращаться с тобой как с равной. Котенка оставишь себе. Тебе выбирать.

— Я выбираю второе, - не задумываясь, сказала Луна. Тут же заклинание, связывающее ее ноги распалось. Колдун протянул ей правую руку и она поднялась, боязливо ее приняв:

— Меня зовут Ришар

— Луна, — представилась она, все еще чувствуя что не способна ни на что большее, чем шепот: — Зачем я