Когда закончилась нефть - Андрей Егоров

— Давай, — согласился я. Мне стало легче от того, что диалог налаживался. Ну, если по-мужски, по-северному, следовало разузнать у Шатрова все в подробностях, расспросить его, как он дошел до жизни такой, почему ничего не сообщил в институт о первом за несколько десятков лет новом месторождении? Что у него, вообще, в голове творится, раз нормальный мужик, ученый, пошел на измену Родине? И ради чего, спрашивается? Ради денег?..

Я и расспросил. Начал разговор издали и привел к нужной точке — прямиком к нефти. Мне хотелось, чтобы Шатров солгал, глядя мне прямо в глаза. Пусть скажет, что нет на Диксоне полезных ископаемых и никогда не было…

— Всюду нефть, нефть, нефть. Только и слышишь о ее синтезе. — Он вдруг сделался очень раздраженным. — А мне надоело. Понимаешь, Виталий, все надоело. Что там хорошего, на большой земле? Что я забыл на материке?

Я пожал плечами. Убеждать кого-то, что жить среди людей лучше, чем в заснеженной пустыне, — занятие бесперспективное. Каждому свое. Для одного сторожка в лесу — рай земной. А другому подавай шумный город.

— А жена… — напомнил я.

— А что жена?! — буркнул геолог.

— Дети есть?

— Двое. Им без меня только лучше будет. Чему я их научу? Что скажу? Что мы все с тобой просрали? Ученые… Меня же никто не слушал, когда я на каждом ученом совете говорил — надо перестраивать производство, надо менять индустрию, опоздаем, к такой-то матери. Но нет, как качали нефть, так и продолжали качать, строили новые нефтеперегонные заводы, топливные склады. И все предприятия наши российские, главное, под нефтянку были заточены. И вот ее не стало. И где мы теперь? В глубокой жопе. Заводы стоят. Производства нет. Китайцы заселяют Дальний Восток. Да что там говорить, уже заселили. И что мы можем с этим сделать? У нас же все танки и самолеты на горючем топливе. С десяток газовых броневых машин выпустили в две тысячи пятнадцатом, и где они все теперь? Пустое все, говорить тошно, — Шатров махнул рукой. — Может, лучше хлопнем по рюмашке, за встречу, а?.. А то здесь и выпить не с кем… — Он осекся.

— А что Сермягин, не пьет?

— Не пьет, — почему-то обрадовался геолог. — Совсем не пьет.

— Тогда ладно, — согласился я, рассудив, что под водку разговор пойдет еще более доверительный. — Наливай. Только я все равно попробую тебя уговорить вернуться.

— Да уговаривай сколько влезет. — В бороде геолога шевельнулась лукавая улыбка. Он полез в стенной шкаф, извлек пузатую бутыль самогона и водрузил на стол. — Вот.

— Откуда такое богатство?

— Вертушка привозит, вместе с консервами. Пилот, мать его за ногу, дерет втридорога. Но без самогона на базе совсем тоска. И потом, пройдешься по морозцу, сам бог велел немного выпить — для согрева не только души, но и тела…

— Вы нефть-то, вообще, здесь искали? — спросил я, когда было съедено по банке тушенки, и третья доза самогона разлита по стаканам.

— А как же… — удивился Шатров. — Все как полагается. Оборудовали лабораторию — взяли пробы воды, грунта. Даже подорвали кое-что… Нет здесь нефти, нет, и никогда не было. Собственно, кто бы сомневался. Нефти вообще нигде больше в мире нет. И глупо ее искать.

— Значит, нет. — Я побарабанил пальцами по крышке стола, выпил залпом пахучий напиток и отодвинул стакан. — Пожалуй, хватит… Значит, так, Антон, мне надо знать, что здесь происходит. И если вы не собираетесь возвращаться, ты должен, по крайней мере, доложить, как обстоит дело. А я, в свою очередь, все, что ты мне расскажешь, перескажу в институте.

— Если бы ты только знал… как обстоит дело, — пробормотал он. От самогона геолог сразу захмелел. Меня такой дозой было не взять.

— Я хочу поговорить с Сермягиным, — твердо сказал я.

Шатров изменился в лице.

— Вот, значит, как… А мне ты уже не доверяешь?..

— На меня возложены институтом определенные обязательства. А я человек ответственный, сказал, что сделаю, значит, должен сделать.

— Хорошо. — Геолог поднялся одним рывком. Его «хорошо» прозвучало как угроза. — Идем…

Через пару минут он стучал в дверь одной из комнат второго этажа.

— Леша, ты как?

— Чего тебе? — неприветливо отозвался Сермягин.

— Извини, что разбудил. Тут такое дело. Из института приехал человек.

— Как?..

— Я говорю, человек из института приехал, потеряли нас совсем. Вот его и прислали.

Последовала долгая пауза. Сермягин переваривал свежую информацию.

— Уходите, — крикнул он наконец, — я болен.

— Болен? — удивился я, обернулся к Шатрову за разъяснениями. Тот пожал плечами. — У вас больные ходят на ночную рыбалку?..

— Да ладно тебе… Про рыбалку — это я так, сболтнул. Заболел он, правда. А на рыбалку я сам ходил.

— Значит, сболтнул, понятно… Бывает. А что Орловский, тоже болен?

— Угадал. Но ему намного хуже. Он даже не разговаривает. — Мне почудились в тоне Шатрова издевательские нотки.

— То есть на станции только ты здоров?

— Ну да. Пока здоров, как видишь.

— А чем они больны? Может быть, им нужны какие-нибудь лекарства с материка?

— Нет, — быстро ответил Шатров, — ничего им не нужно, никакие лекарства им не помогут.

Я нахмурился. И заявил:

— Хочу увидеть гидрографа. Немедленно.

Геолог замялся.

— Тебе не понравится то, что ты увидишь.

— И все же…

— А ты упертый. Ну хорошо, идем, — он поманил меня за собой. И мы направились к лестнице. — Я поместил его в герметичный бокс, — рассказывал Шатров. — Иначе поступить было нельзя.

— Думаешь, он заразный?

— Теперь это уже неважно.

Загадки мне порядком надоели, но, прежде чем что-либо предпринять, я решил дождаться встречи с гидрографом Орловским.

— Здесь он, — сказал Шатров, когда мы спустились на первый этаж и остановились у двери с выведенной на ней черной краской надписью «Бокс». — Не передумал?

— Нет.

— Валяй, — разрешил геолог и толкнул дверь.

В нос мне шибанул едкий запах с характерным букетом. Я и опомниться не успел, как понял, что стою едва ли не по колено в буроватой жиже. Она выплескивалась через порог, как вода из переполненной ванны.

— Боже мой, — пробормотал я.

На койке, весь залитый нефтью, похожий на смоляное чучелко из сказки, лежал неестественно тощий человек. Его грудина то и дело спазматически вздрагивала, а изо рта вырывался хрип. Если бы не лихорадочное дыхание, я решил бы, что Орловский мертв. Какой маньяк с ним сотворил такое?!

Я попятился от Шатрова, захотелось бежать сломя голову. Но куда?!

— Не надо меня бояться, — сказал он мягко. — Я тут ни при чем…