Пермская обитель - Фридрих Незнанский

— У вас большая разница в возрасте?

— Четырнадцать лет, а это, по-моему, не катастрофа. Итак, мы поженились, и тут моя Людочка мгновенно преобразилась.

— Наверное, прописавшись у вас? — понятливо спросила Романова.

— Да. Точнее сказать, преобразилась буквально на следующий день после прописки. У меня была хорошая квартира на улице Герцена — не привыкну к тому, что сейчас она называется Большая Никитская, от родителей осталась. Чудесное место рядом с площадью Восстания, то бишь нынешней Кудринской. Там прошли лучшие годы моей жизни. Но с Людиными истериками, с ее капризами, с ее выходками, о которых сейчас вспоминать противно, я бежал оттуда без оглядки, лишь бы не терпеть адских мучений.

Приведя пару примеров неэтичного поведения Репиной, он замолчал. Галина, окончив писать, сказала:

— Вам нужно подписать протокол допроса.

— Так это был допрос? — удивился Микенский.

— А вы как считаете?

— Я думал, мы просто мило беседовали.

Глава 4

СОЖЖЕННАЯ ИНОМАРКА

Кодовый замок на дверях подъезда не позволил проникнуть внутрь наиболее популярными способами. Пришлось позвонить Каблукову по домофону. Невидимый собеседник отвечал бодрым, хорошо поставленным голосом. Он долго не соглашался открыть дверь, сомневался, что к нему пожаловали из милиции. Впустил он Яковлева и милиционера лишь после того, как Володя повысил голос и намекнул, что его противодействие будет служить одним из косвенных доказательств причастности к убийству Репиной.

Дверь открыл седоватый крепыш с модной щетиной, заменяющей нынче усы и бороду. Даже под порослью было заметно, что лицо этого нестарого человека испещрено морщинами. Он был одет в джинсы и пеструю бюргерскую безрукавку. Прежде чем пригласить неожиданных визитеров в квартиру, Каблуков долго вертел в руках удостоверение Яковлева.

— Я смотрю так тщательно не только потому, что сейчас на каждом шагу слышишь про оборотней в погонах. Просто мне с трудом верится в ваше объяснение про убийство Репиной. Почему же вдруг убили молодую известную певицу, которая сегодня выступала в праздничном концерте? Вы расскажете мне, как это произошло?

Несмотря на молодость, Володя часто сталкивался с фальшивым недоумением, напоминающим искреннее.

— Вообще-то, Евгений Владимирович, я предпочел бы задавать вопросы, а не отвечать, — сказал он. — Всему свое время. Если вы что-то не знаете, то выясните это позже.

— Про убийство Репиной я, конечно, не знаю.

— Но вы прекрасно понимаете, что человек, некогда близкий Репиной, а затем конфликтовавший с ней, — при этих словах Каблуков очумело потряс головой, — не может быть оставлен милицией без внимания. К тому же во время выступления певицы вы находились за кулисами. Кстати, сегодня вы разговаривали с Людмилой Николаевной?

— Нет, только раскланялись.

Наступило минутное замешательство. Наконец, хозяин квартиры поинтересовался:

— Ко мне-то вы зачем пришли? Обыск делать?

— Пока мы просто хотим задать несколько вопросов. Возможно, это поможет в поиске преступника.

— Тогда чего же мы здесь стоим — проходите.

Он провел визитеров в большую комнату с невероятно высоким потолком, какой им давно не приходилось видеть. Возле одной стены стоял дорогой тренажер — беговая дорожка.

— Это жена занимается, — объяснил Каблуков, перехватив взгляд Яковлева.

— Она сейчас дома?

— Нет, повела немецких коллег на какой-то вернисаж. Она художница.

Володя и Каблуков сели за круглый стол под старинной люстрой. Милиционер устроился на стуле в сторонке.

— Евгений Владимирович, расскажите, пожалуйста, нам вкратце историю ваших отношений с Людмилой Николаевной.

— Боюсь, после такого рассказа вы станете подозревать меня гораздо больше, чем без него, — улыбнулся Каблуков и опять посерьезнел. — Мы познакомились, когда я ставил программу в Театре эстрады.

Тогда, помнится, мне понравилось ее отношение к делу. Людмила ничего не требовала, безропотно выполняла все мои указания и не жалела времени на работу. Очень часто некоторые артисты отпрашиваются на радио, на телевидение. А Людмила безропотно уступала всем свою очередь, говорила, что подождет, так как она никуда не торопилась. Представляете? Когда у нее было свободное время, она сидела в зале и вязала. И выглядела такой спокойной, домашней — прямо не женщина, а эдакое воплощение уюта. Его-то как раз мне в то время и не хватало. Я тогда был разведен и жил на съемной квартире. Людмила была на редкость внимательна: то поесть принесет, то справится о моей дочке или о здоровье, то вызовется предупредить кого-нибудь из артистов о переносе репетиции. Одним словом, стала добровольной помощницей, вроде секретарши. В любом споре она принимала мою сторону, даже если я заведомо был не прав. Если же я вдруг менял свою точку зрения, то и у нее она менялась.

— Душечка, — вставил Яковлев.

— Совершенно точно. Она, дескать, полностью растворилась во мне. Ну и была, к тому же, молодой, эффектной. Я, дурак, хвост распушил, стал рисоваться перед ней. Людмила почти всегда оставалась до конца репетиции. Могла уйти раньше, но нет — сидела. И вот однажды вышли мы с ней после репетиции на улицу. А там дождь лил как из ведра. Зонтика не оказалось ни у нее, ни у меня. Она же в своей самоотверженности дошла до того, что собралась сбегать за такси. «Что вы, Люда, — говорю, — надеюсь, я все-таки мужчина». Сбегал за такси я, поймал возле «Ударника» машину и довез Репину до дома. Она мне говорит: «Вы, пока ловили машину, насквозь промокли, так можно простудиться. Давайте зайдем ко мне, обсохните». Одним словом, зашел я к ней да и остался. Утром, правда, заметил одну вещь, которая меня слегка покоробила. На стуле в коридоре лежала ее расстегнутая сумка, а в ней — складной зонтик. То есть она специально сделала из меня жертву стихийного бедствия, чтобы потом спасти. Но я ничего не сказал. Ладно, думают раз милая женщина так во мне заинтересована, будем вместе. Тем более что в загс она меня не тянула.

И как все банально началось, таким же образом и закончилось. Я подрядился ставить в Театре оперетты американский мюзикл. Бюджет был огромный, мощный промоушен…

— «Дикий почтовый голубь»? — уточнил Яковлев.

— Да, вы, конечно, об этом слышали. Вдруг Людмила сказала, мол, хочет сыграть в нем главную роль. Напрасно я с пеной у рта доказывал, что у нее нет ни внутреннего задора, ни нужной энергетики. Она настаивала. Но я не сдался и утвердил на эту роль Ларису Уфимцеву. Люда надулась, но промолчала. Вскоре после этого я получил хороший гонорар и купил новую иномарку. В первую же ночь мою машину сожгли. Ни застраховать, ни зарегистрировать ее я не успел. Вечером Люда ушла и больше не вернулась.

— Вы-то где ночью были?

— Спал.

— И никто из соседей не предупредил, что ваша машина горит?

— Так никто же не знал, что это моя. Я ее только купил.

— М-да, — протянул сидевший возле двери милиционер.

Яковлев почесал затылок.

— А ее последнего мужа вы знаете?

— Я их сам и познакомил. У меня был период увлечения теннисом. Сначала я днем ходил на динамовские корты на Петровке в компании со знакомым поэтом. А когда начал репетировать «Дикого почтового голубя», то мог играть только по утрам. Тогда у меня и появился новый партнер — Светличный. Как-то я пригласил Владимира Георгиевича на какой-то свой спектакль, где они с Людмилой и познакомились.

В это время раздался звук отпираемой входной двери. '

— Жена пришла.

— Надеюсь, своим присутствием мы вас не скомпрометируем, — сказал Яковлев, — тем более что сейчас уходим. Вы собираетесь в ближайшее время уезжать из Москвы?

— Вроде бы нет. Но иногда меня приглашают знакомые в другие города…

— Подписку о невыезде мы с вас брать не будем. — Но если вам понадобится уехать, предупредите на всякий случай, пожалуйста. Вот наши телефоны.

Глава 5

ЗВОНОК ГИТАРИСТА

Оформив на следующее утро следственные доку-, менты. Меркулов и Турецкий наметили стратегический план расследования дела.

— Начнем с извечного вопроса «кому это выгодно?», — сказал Константин Дмитриевич.

— Если исходить из того, что известно об этой публичной личности, то мотивами могут быть скорее всего деньги и в меньшей степени зависть.

— Ну, из зависти только Сальери отравил Моцарта, других случаев не припомню. Да и то теперь эту версию отвергают.

— Значит, деньги. Или, скажем, зависть к деньгам. В шоу-бизнесе крутятся большие суммы. Вдруг Репина кому-то перебежала дорожку, схватила выгодный гастрольный тур. К тому же нужно учесть, что ее муж работает в нефтяном бизнесе.

— Олигарх?

— Не знаю, насколько можно применить к нему этот громкое слово, — ответил Турецкий, — но он занимает в отрасли ключевой пост. А ведь с тех пор как начался нефтяной бум, там все прилично разбогатели. Даже на весьма скромных постах.