Пермская обитель - Фридрих Незнанский

Не следует забывать, что в зале присутствуют первые люди страны. Понравишься — они могут тебя запомнить и при случае пригласить на какой-нибудь закрытый концерт. Там ведь сидят руководители всех силовых ведомств, многие министры, депутаты. В этот раз милиционеров приехал поздравить президент страны. Одним словом, есть перед кем стараться.

Организаторы приглашают не абы кого — патентованных артистов. По традиции, лишь одно новое имя может быть представлено в таком концерте. Понятно, что этот счастливчик сразу становится популярным. Все остальные хорошо известны публике, встречают их на ура, и они не позволяют себе халтурить. Поют исполнители на совесть, да и одеваются, как положено в приличном месте. На площадках, предоставленных для обычных афишных концертов, люди творческие выпендриваются кто во что горазд, а здесь выглядят более или менее строго, как и полагается на торжествах. Взять хотя бы экстравагантную Людмилу Репину. Зрители только ахают, глядя на ее умопомрачительные наряды. Эту длинноволосую блондинку журналисты называют секс-бомбой нашей эстрады. Ее пышная грудь вечно вываливается из декольте, юбки короткие, словно шорты, иной раз выйдет в рваных джинсах, с голым животом или в прозрачной блузке. Многое поражало в ее арсенале: блестящие боты на огромных платформах, королевские мантии, разноцветные парики. В этот раз она сменила свой имидж и выглядела на удивление скромно — была одета в простое розовое платье, правда слегка напоминающее ночную рубашку, но все же оно было ниже колен, без декольте, с круглым воротом. Привычную ярко-красную губную помаду певица заменила на менее кричащую. И самое удивительное — Репина исполнила новые, очень хорошие песни.

Смена репертуара особенно поразила публику. Пожилые силовики, конечно, далеки от музыкальной попсы, и им, было трудно по достоинству оценить преображение Репиной. Но в зале присутствовало достаточно много молодежи: чьи-то жены, дети… Все были покорены выступлением Людмилы. Выйдя в первом отделении последней перед антрактом, Репина исполнила три песни, одна лучше другой. Причем слова и музыка песен были написаны ею самой. Особенно зрителей восхитила бархатная, обволакивающая «Осенняя элегия».

Когда после третьей песни она скрылась за кулисами, публика устроила ей такую овацию, которой могла бы позавидовать сама Алла Пугачева. Ни один из выступающих перед Репиной не имел подобного успеха. Ритмичные аплодисменты тысяч рук, заставлявшие вспомнить о петербургском резонансе, из-за которого в свое время рухнул пешеходный мост, буквально сотрясали зал.

Грохот аплодисментов долго не смолкал. Певицу вызывали на поклоны. Однако она уже не могла выйти при всем желании. Стоило Людмиле Репиной после выступления удалиться за кулисы, как она была наповал убита выстрелом в голову.

Глава 2

ТРУП ЗА КУЛИСАМИ

Узнав об этом трагическом происшествии, начальник охраны Дворца торжеств окончательно и бесповоротно решил подать в отставку. Кстати, еще до начала концерта эмоциональный Самокатов вообще был близок к тому, чтобы наложить на себя руки. Хотя по сравнению с убийством тот случай можно считать сущим вздором — кто-то из проходивших во Дворец государственных торжеств зрителей оторвал провод металлодетектора.

Случайностью это назвать трудно. Теоретически можно уронить на провод что-то тяжелое, тогда он оторвется. Однако никто ничего не ронял, иначе это «что-то» лежало бы рядом или на полу была разбита керамическая плитка. Самокатов даже допускал, что кто-то из подслеповатых зрителей мог пройти не с той стороны ворот и зацепил провод ногой. Однако это утешало мало. Чтобы оторвать провод, нужно приложить немало силенок. Скорее всего, кто-то сделал это умышленно.

В брежневские времена те, кто имел честь наносить визиты в здание ЦК КПСС, видели на вахте странную картину: у входных дверей плечом к плечу стояли сержант внутренних войск и прапорщик КГБ. Такая практика возникла с легкой руки Бровеносца, считавшего, что стабильную работу способна обеспечить только конкуренция различных спецслужб, система сдержек и противовесов. Система двойных караулов казалась полковнику Самокатову правильной, и, став начальником охраны, он снова внедрил ее во Дворце государственных торжеств. Однако то, что срабатывало в советском госаппарате, оказалось неэффективным в нынешних условиях. Вместо здоровой конкуренции у обеих сторон появилось безразличие — каждый надеялся на другого. Так произошло и на этот раз. Возле рамы неработающего металлодетектора началась форменная кутерьма, охранники растерянно принялись разбираться что к чему, каждый торопился доказать свою непричастность к досадному инциденту. В тот момент им было не до проверки, и, прежде чем раму металлодетектора перекрыли, несколько зрителей могли просочиться без досмотра.

Вызванный с другого этажа Самокатов в тот момент расслабился. И зря. Ему нужно было сразу бить во все колокола и усиливать режим. Полковник же явно растерялся. Он начал размышлять о том, произошла ли досадная случайность или поломка подстроена нарочно и, если был умысел, для чего это понадобилось. В голову лезли какие-то экзотические варианты, вроде того, что командированному из Сибири — почему-то Юрий Алексеевич зациклился на Сибири — нестерпимо захотелось посетить в Москве Дворец государственных торжеств. Лишь когда очередь дошла до очевидного — злоумышленник мог пронести взрывное устройство, начальника прошиб холодный пот. Он приказал охранникам утроить внимание, в случае чего — подозрительных моментально выводить из зала. Однако ничего из ряда вон выходящего не случилось, и он постепенно стал успокаиваться.

Про оторванный провод металлодетектора начальник охраны сразу рассказал старшему помощнику генпрокурора Турецкому, который проводил осмотр места происшествия вместе с дежурной оперативно-следственной группой, почти молниеносно прибывшей с Петровки, 38.

Тут же пронесся слух, что разгневанный президент из-за убийства покинул дворец. На самом деле протоколом было предусмотрено, что на второе отделение он не остается. Однако это мало кого успокоило. Во всяком случае, находившегося в зале генерального прокурора Кудрявцева раньше никто не видел в таком паническом состоянии. Президент приказал ему взять следствие под свой контроль. Генпрокурор срочно вызвал на место происшествия заместителя и помощника. Благо обоих, Константина Дмитриевича Меркулова и Александра Борисовича Турецкого, застали дома. Причем Александра Борисовича, в известной мере, случайно: он заезжал в управление угро, где отметил с Грязновым и его сотрудниками профессиональный праздник. Потом хотели с Грязновым завалиться в ресторан «Пронин» на Лубянке, да решили, что сегодня туда не протолкнуться. Только вернулся домой, раздался звонок:

— Немедленно во Дворец государственных торжеств.

— Неужели во всей прокуратуре, кроме Турецкого…

— Сейчас не до шуток, — строго предупредил Константин Дмитриевич, уловив его настроение. — Я уже выезжаю. Там произошло убийство.

Они прибыли во дворец почти одновременно, Меркулов на несколько минут раньше. Ему было приказано осуществлять надзор за следствием, Турецкому — возбудить уголовное дело и провести в кратчайшие сроки расследование.

Ситуация сложилась — хуже не придумаешь. Концерт транслировался по телевизору, отменять его не то что нельзя, а даже технически сложно. Но и состояние выступающих можно понять: о каком вдохновении можно говорить, если в нескольких метрах от сцены лежит труп известной молодой артистки!

Теперь участники выходили на сцену из левых кулис. А с правой стороны работала оперативно-следственная группа — осматривали место происшествия и допрашивали свидетелей. Репина лежала на спине, левая половина ее лица была залита кровью. Пуля попала в висок певицы. Рядом валялись два букета, из-за чего казалось, будто ее уже хоронят.

— Точнехонький выстрел, — хмыкнул судмедэксперт Гаркавенко.

— Так ведь убийца-то находился рядом, — объяснил Турецкий.

— Даже для близкого расстояния точность завидная. Видимо, хорошо тренирован. С каждым днем растет и крепнет мастерство наших киллеров!

Несмотря на мрачный характер своей работы — с утра до вечера вскрывать «криминальные» трупы, круглолицый толстощекий Гаркавенко являл собой воплощенное жизнелюбие, острил по каждому поводу.

Меркулов приказал начальнику охраны:

— Приготовьте список всех артистов. Пускай охранники отмечают время прибытия остальных. Из тех, кто выступил, никого пока не отпускайте.

Он представил себе нетерпение и раздражительность артистов, оказавшихся невольными заложниками, и в то же время знал, с каким интересом они будут следить за действиями следователей, лелея уверенность в том, что те вот-вот обнаружат убийцу. И лишь у одного из них затаился страх.