Империя поздних генералов - Богдан Сучавэ

Споря таким образом добрых несколько минут стоя, каждый пробовал объяснить собеседнику очевидные вещи, вращаясь таким образом в каком-то порочном круге, который нигде не рвался.

- Завтра привезу тебе письменное указание, - прерывая спор, заключил генерал. - Но я запомню, что ты мне сделал в этом месяце.

Генерал вышел в коридор и прошёл по длинному пятидесятиметровому красному ковру, ведущему к лестнице. Не дожидаясь лифта, пошёл пешком, потому что (сам доктор сказал), даже подъём на этот единственный этаж, совершаемый ежедневно, улучшает работу сердца.

Он занимал типичное помещение начальника министерской комиссии, почти кабинет, такие же кабинеты были и у остальных двадцати генералов, находившихся на первом этаже здания по Дымбовицкой Набережной, будь они старики давно уже пенсионного возраста, или же потенциальные министры, президентские советники. После такой должности никому нельзя было бы предсказать будущее.

Генерал вошёл сперва в приёмную, где секретарша ему проговорила "Здравия желаю!", хотя это его раздражало до предела. Эти слова не должны были произносить уста женщины. По этой причине он не отвечал, а молча морщился, и взгляд его ещё больше утяжелял атмосферу помещения.

- Зайди, дам кое-что отстучать на машинке.

Приготовленный ещё с вечера, рапорт министру по поводу Архива содержал предсказание: всё в порядке, документы на своём месте.

Секретарша, взяв рапорт, спросила:

- В скольких экземплярах?

- В трёх. Их хочу видеть сейчас. И свяжись с приёмной министра, передай, что прошу о встрече.

Вешая фуражку и ставя чемодан-дипломат на свои места, получил и ответ от секретарши:

- Господин министр сейчас во Дворце "Виктория". Сможет вас принять, как только вернётся, он вас известит из кабинета.

- Хорошо. Сейчас печатай материал на машинке и посылай к чёрту всех, кто звонит по телефону, кроме министра.

Опустившись в кресло, устроенное как можно удобнее, генерал из всех папок, стоящих на бюро и содержащих корреспонденцию, материалы следствий, дела, доставленные курьером в это утро в восемь часов, выбрал папку с прессой. Сначала каждое важное лицо в Министерстве получало собственную папку с прессой.

Офицеры из бюро прессы начинали работать в четыре часа утра, когда получали первые газеты, читая и обрабатывая абсолютно всю периодику, выходящую на территории Румынии. Те статьи, которые считались интересными, в том смысле, что касались учреждения, копировались в стольких экземплярах, сколько папок нужно было подготовить. Клевету, сенсационные известия копировали меньше, лишь для лица, замешанного в этом, и ещё для двух-трёх человек из Министерства, непосредственно заинтересованных в карьере, о которой шла речь. Читая папку с прессой, каждый рисковал узнать о сенсационном продвижении какого-нибудь своего соперника, о чём никто не осмеливался доложить. В прошлом году генерал-майор Думитрашку, которому уже тогда было семьдесят, восстановленный на службе в 1989-м, так как был специалистом по борьбе с терроризмом, перенёс прединфаркт, прочитав в папке с прессой, что не является отцом своего единственного ребёнка, слух, ставший общеизвестным в Бухаресте за последние сорок лет, и не интересовавший уже никого. Статейка без подписи, опубликованная в одной скандальной газетке, была скопирована в бюро прессы специально для генерала Думитрашку, так как касалась министерства и, в частности, его сотрудника. За эту промашку (прединфаркт!) генерал Думитрашку был быстренько отправлен в отставку по состоянию здоровья.

Перелистывая статьи, генерал снова оказался поглощён приступом сна. Склонив голову, остался в таком положении несколько мгновений, упёршись руками. Подумал: "Только бы не сорвалась комбинация!.." Затем заснул. На этот раз ему даже что-то снилось. Будто бы видит он вновь айвовые деревья из детства, где-то на Проспекте Победы, совсем рядом с Министерством. Плоды были большие, жёлтые, пахучие, знак того, что созрели только что...

Через несколько мгновений секретарша его побеспокоила:

- Господин генерал... господин генерал... Вернулся господин министр и ждёт вас прямо сейчас.

Он проснулся с совершенно ясной головой, без какой-либо тени головокружения, с отпечатавшейся на щеке полосой рукава генеральского кителя. Спросил:

- Ты отпечатала рапорт?

Да, рапорт был готов. Поднявшись на ноги, прошёл в прихожую, затем вышел в длинный холл, обрамлённый дверями, обитыми кожей настолько, что кажется, будто слова здесь остаются в плену у стен, среди которых были произнесены. Спустившись в главный холл на первом этаже Министерства, оглядел позолоченные колонны, карикатурно имитировавшие дорический стиль, затем большие картины, каждая размером в стену, изображающие различные виды вьюг, отвратительность которых казалась всем проходящим в холле настоящим искусством. Отсюда генерал, без стука, вошёл в приёмную министра. Человек в кабинете даже не поднялся на ноги. Это был очень молодой и очень смелый лейтенант, который обращался на "ты" к генералам. Их это возмущало, но они не могли перечить. Кроме того, он был в курсе всех слухов по поводу внезапных отправок в отставку и неожиданных продвижений по службе, и вёл себя соответствующе, как тот, кто может предвидеть реальность. При виде генерала никогда не вскакивал на ноги. Этого нужно помнить. Этого и ту, с телефона - думал генерал. В то время, пока готовился войти, не глядя на человека в кабинете, тот прошипел сквозь зубы:

- Учтите, что министр очень устал.

Так и было. Генерал вошёл в кабинет и оглядел длинный персидский ковёр, пропитанный пылью, длинный стол для заседаний, с двенадцатью стульями, кресла с кружевным бархатом, библиотеку с сочинениями Ребряну и Славича, так и стоящими на полках со времён Постелнику, тома, которые никто никогда не открывал; и, в конце концов, заметил в конце полутёмного помещения лохматую голову и толстые губы министра, с закрытыми под наморщенным лбом глазами.

- Здравия желаю, господин министр.

Никакого движения. Через некоторое время министр сделал ему знак приблизиться, куда-то к креслам из бархата. Генерал так и не понял, нужно ли садится, и предпочёл остаться на ногах.

- Господин министр, я выполнил проверку, которую вы мне приказали совершить в Архиве. Разрешите доложить, что всё в порядке. Я составил и подписал рапорт.

Подойдя ближе, генерал почувствовал, что от министра страшно пахло коньяком. Он был на тридцать лет младше генерала и попал в Министерство внутренних дел в результате событий, заставивших сгореть несколько учреждений Бухареста. Была необходимость в каком-нибудь молодом проходимце в Министерстве, бескомпромиссном, с тонким опытом, с юридическим образованием, и в то же время, чтобы был понимающим человеком, так как времена были неспокойные. Так он стал министром. Единственным его недостатком была слабость к напиткам, из-за чего полицейские, люди опытные в этом деле и готовые всегда истолковать любой недостаток, всегда оказывались захваченными врасплох. Каждый вечер у него были всевозможные дегустации, и, через несколько недель после прибытия в Министерство ему ничего не оставалось делать, как принимать или отклонять предложения, поступающие к концу каждого дня. Однажды даже перенесли важное заседание командного совета Министерства, потому что министр настолько "устал", что больше не мог держаться на стуле.

В этот день, в среду, министр вернулся из Пояны Брашов, где один начальник полиции из Ардяла приготовил ящик французского коньяка и пригласил его на министерскую виллу. Теперь министр был после напряжённой ночи, закончившейся заседанием правительства во Дворце Виктория, о котором он не знал заранее, и где нужно было молчать, чтобы никто не заметил. Раздавленный от недосыпания, министр ощущал тяжесть в голове и желал отправить все проблемы как можно скорее.

- Вот рапорт, - сказал генерал, протягивая лист бумаги. - А по поводу выставки в Центральном Доме Армии я уже объявил в прессе, как вы постановили вчера.

Министр смущённо посмотрел на генерала, пробуя вспомнить, когда и что он постановил. Ему показалось, что генерал посмотрел на него, как на труп. Это был серый взгляд, который его пугал. Для того чтобы подтвердить свою власть, министр проговорил:

- Я лично проверю наличие документов в наших архивах. Наверное, на выставке.

"Чёрта с два проверишь" - подумал генерал. - "Увидишь, и знать не будешь, что ты видишь, обведут тебя вокруг пальца".

Министр продолжал:

- Подготовь лично дело комиссии по культуре, докладывать будешь на этой неделе, утром в субботу. А завтра хочу видеть дело тех, из Бакэу, то, что я перенёс с понедельника.

Помолчав мгновение, исчерпав свою власть, добавил, желая как бы вселить свою усталость собеседнику: