Метафизическое кабаре - Мануэла Гретковска

— Ты видела, что в газете я просматривал спортивный раздел, чтобы сделать ставки на завтрашних забегах.

— Я ничего не видела — я знаю.

Интересно, права ли я. Президент договорился с шефом оппозиции, и разразился скандал. Я предсказала это неделю назад.

Домой возвращалась на автобусе. Люди рассматривали меня. С любопытством? С удивлением? Я хорошо одета, в дорогие, фирменные шмотки. Лицо ухоженное, нежная чистая кожа без сыпи. Я слежу за фигурой. Наверняка я не выгляжу заурядной девицей. Пожилой господин уступил мне место. Джентльмен.

Со среды в меня вонзился нож. Раздирал внутренности. Я проглотила штуки две лаксигена, только тогда отпустило. Соя совсем не так легко переваривается. Я ела ее только ради белка. После таких спазмов пропадает всякий интерес к пище. В первые дни голодания меня немного пошатывало, я чувствовала слабость. На третий и четвертый день — приятная свобода. Быстрота мышления, легкость в движениях. Интересно, мог бы меня убить отвердевший стул? Прорвать кишки, проникнуть в брюшину? Иногда я чувствую, как он смешивается с кровью. Из красной она становится кофейной, и от меня исходит зловоние. Бред, конечно.

Целый день ко мне приставали на работе. «Откуда ты знала, что она выиграет? У тебя свои люди на ипподроме? Скажи, на что поставить?» Около столика сутолока была такая — дышать нечем. Мы с Мишкой вышли в коридор.

— Ради старой дружбы, скажи, что происходит? — обнял он меня.

— Иногда на меня находит какая-то уверенность, — сказала я искренне (ну, а как иначе это описать). — Тогда я знаю вещи, о которых понятия не имею.

— Ты медиум? Вступила в секту, и тебя морят голодом, чтобы результаты были лучше?

— Я не голодаю, а соблюдаю диету. Это ты вступил в секту — рекламщиков. Я вырвалась и вернулась в приемную. Вечером, уходя домой, я зашла в его кабинет. Он сидел над проектом предложений клиенту.

— Мишка, погаси свет и отправляйся домой. Отоспись. С твоей работой ничего не выйдет. Мужик обанкротится. — Я говорила правду. По крайней мере, так мне казалось. Говоря правду, ощущаешь спокойную уверенность. Это обязанность честных людей.

— М-м-м… — Мишка мне не верил.

Шефиня вернулась из отпуска. Я была первой, кого она встретила. Двери лифта открылись, и она вышла — благоухающая, оплывшая. При виде меня отшатнулась. Я изменилась за этот месяц. Не так сильно, как хотелось бы, но приблизилась к идеалу.

После обеда меня вызвали к ней. В кабинете уже сидел Мишка. Шефиня предложила, чтобы с завтрашнего дня я перешла в кабинет внутренней приемной. Буду принимать особо важных гостей. Одним словом — повышение. Я согласилась. Заказала такси, чтобы ехать домой. В автобусах люди глазеют на меня. Вечером звонил Мишка. Спрашивал, как здоровье. Интересовался моими предчувствиями относительно его биржевых акций. Продать? Докупить? У меня не было никаких предчувствий. Он злился, что я не хочу ему помочь. Хвастался: «Это благодаря моим просьбам ты не вылетела с работы». Говорил, что шефиня хотела меня тут же уволить. Приемная — это визитная карточка фирмы. Якобы мой вид отпугивает клиентов.

Слишком худая? Я смотрюсь в зеркало и вижу две пухлые щечки вместо торчащих скул. Завистливая баба. Ничего удивительного: рядом со мной она выглядит как тюлень. Мне стало плохо. Я уже не принимаю никаких лекарств, витаминов и другой дряни. Перешла на натуральную терапию. Поднимаю себе настроение, глотая собственные гормоны. Когда мне очень весело, я плюю в бутылочку. Храню ее в морозильнике. В момент депрессии развожу водой и глотаю. Помогает сразу. Слюна содержит серотонин — натуральный антидепрессант. Слюна сытная. Ложечки с сахаром хватает на целый день. Я вешу сорок килограммов. Чем больше я худею, тем лучше себя чувствую. Меня заливают волны счастья. В голове зажигается свет, я вижу цветные трехмерные картины. Мир исчезает.

На работе у меня собственный кабинет. В конце коридора, тихий, уютный. Рядом — туалет, только для моего пользования. Литры французской минеральной воды, которую ежедневно меняют. Шефиня приходит с утра. Мы болтаем, она достает газету и спрашивает моего мнения. Я рисую стрелки вверх или вниз на биржевых котировках. Это так просто. Существуют три возможности: повышение, понижение и затишье. Иногда газетные фотографии шевелятся, и я вижу, что будет дальше. Генерал, пожимающий руку президенту, готовит на него покушение. Улыбающийся министр выбросится из окна. Если ничего не приходит мне в голову, я вслушиваюсь в слова. По соседству рабочие долбили стену. Осыпалась штукатурка. Это слово звучит так, как будто должно сейчас отвалиться. Шту-ка-тур-ка, тур-ка.

Мне нравится сидеть в туалете и писать. Вслушиваться в струю, в тональность звука. Соотносить его с отголосками газов. Симфония тела. Я изобрела интимную коллекцию. Писаю в формочки для льда. Кладу туда перышко, соломинку, палочку, муху. Замораживаю, и получаются янтарики с утопленными в них следами жизни, обломками прошлого.

Я осталась в офисе почти до четырех утра. Копирайтеры просили помочь. Завтра они подают проекты. Мишка предложил мне ночевать в кабинете. Поставят кровать, сделают шкафы. Зеркало будет во всю стену. В комнате рядом закончился ремонт, там установили ванну и небольшое джакузи. Не нужно будет платить за квартиру. Я сэкономлю триста долларов в месяц. Куплю телевизор побольше и косметику нового поколения из эпифиза зародыша овцы. Я согласилась сразу.

Позвонила Эля. Просила совета, брать ли кредит на машину и отделку квартиры. Получит ли муж работу в крупном американо-польском проекте о жизни Пулаского?

— Да-да, знаю. Вы купили дом. Он все уничтожит ради единственного предмета. Как это — какого? Ради кровати — я не могла ее обманывать. — Муженек нашел себе актрисулю. Ты станешь счастливой, когда поймешь, что эрегированный хуй — единственная моральная высота для мужика. Конечно, я могу так говорить, прекрати реветь. Вытри нос и займись ребенком. Ты еще не поумнела? Конечно, человечество глупо, потому что интеллект наследуется по матери. Дай ему грудь, он хнычет, ничего не слышно. Ну, что ты? Кто тебе наплел, что меня вылечит человеческое молоко? Позвони, когда придешь в себя. У меня все в порядке. У мамы? Я посылаю ей половину зарплаты. Успокойся, подруга. У тебя впереди будущее, я его ясно вижу…

Режиссер узнал от Эльки о моем ясновидении. Предлагает роль в эротическом фильме ужасов о ведьмах «Позвоночный столб». Пусть отдыхает. У меня теперь есть свой собственный фильм с главной ролью. Лучезарные сцены проходят перед моими закрытыми глазами.

«Современная Венера Милосская. Женственная фигура без рук, с округлостями и манящей выемкой для объятия. Она удовлетворяет жажду каждого. Демократическая богиня желания. Гурия потребления, теряющая девственность всякий раз, как ее откупоривают» — мое описание бутылки кока-колы записали на магнитофон.

Предметы являются скрытым шифром. Некоторые его понимают. Вещи содержат в себе собственное определение. Я говорю об этом из легкости своего тела, и директора отделов приходят слушать.

Неделю я не получаю газет. Телевизор сломался. Шефиня решила послать меня во Францию, на курорт Paradiso, недалеко от Парижа. Тропики под стеклом. С утра сауна, массаж, диетологи. Две недели отдыха — советы визажисток, парикмахер, косметичка. Я заслужила отпуск. Со мной поедет Мишка.

В самолете раздавали газеты, я взяла первую с краю. Крупный заголовок: Кассандра свободною рынка и моя фотография, которая должна была быть в «Плейбое», а не в черно-белой газетенке. Прежде чем Мишка вернулся из туалета, я прочитала… о себе. Режиссер под видом фильма о ведьмах собирался снять скрытой камерой документальную ленту об одержимой, заточенной в стеклянном небоскребе. Журналист-газетчик разузнал, что в здании рекламной фирмы держат аноректичку. «Типичным проявлением анорексии (психосоматического заболевания девушек из развитых стран) является болезненное стремление похудеть. Оно приводит к крайнему истощению, частыми являются случаи голодной смерти. У больных нарушается восприятие мира. Появляются галлюцинации, являющиеся побочным результатом серьезных физиологических изменений. Доходы рекламной фирмы, эксплуатирующей больную девушку, в течение квартала возросли пятикратно. Фирма также выигрывает на бирже».

Я спросила Мишку, что это значит, правда ли это?

— Пресса вынюхивает сенсацию. Конкуренты не могут нам простить успехов, — махнул он рукой. — Мы — отличная команда. Все тебя любят. Нам так хорошо вместе, что некоторые переселились на работу. Нормально. А знаешь, что ненормально? Еда в самолете. Посмотри на эту пластиковую гадость, — он придвинул мне подносик с отравой.