Спящий сталкер - Владимир Владимирович Лебедев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рука вцепилась мне в горло и рванула вверх. Свет фонарика ударил в лицо.
– Что же нам с тобой делать? – задумчиво протянул «противогаз». – В заказ ты не входил, лишний грех на душу брать нет резона…
– Я вас не видел. – Я отвернул голову в сторону. И от света, и чтобы не смотреть на убийцу. – Я вас не видел, не знаю. Весельчак нас бросил, мы с Печкиным влетели в аномальное поле, сам выжил чудом.
«Респиратор» передернул затвор. Лязг железа прозвучал красноречивее любых слов. «Противогаз» хмыкнул.
– Складно чешешь. Убедительно. – Он засмеялся. – Хрен с тобой… Хабар добрый, купил ты жизнь свою.
– Благодарю. – Больше ни слова, чтобы не передумал.
– Ну-ну… – Его палец крючком зацепил край душегубки и потянул материю вверх. – Дай посмотрю на твою рожу, чтобы найти, если что.
Я ничего не мог сделать… Окуляры противогаза приблизились вплотную, и я увидел таящиеся за ними глаза.
Знание пришло сразу. Я знаю этого человека! Знал до Зоны. А лучше бы не знал вообще…
Я тупо таращился на противогаз и соображал, что делать. Вот сейчас мне точно не уйти. Хэфтик оттолкнул меня. Я споткнулся о Печкина и завалился назад.
– Алекс, сколько лет, сколько зим. – Попятившись, я с трудом поднялся. Все тело болело, но я встал. Не мог себе позволить трухануть перед бывшим корешем… и так ударил в грязь лицом.
– Койновский…
Хэфтик махнул рукой напарнику: «забирай барахло, я догоню». Мы с ним подождали, пока «респиратор» уйдет. Искали слова для предстоящего разговора. В луче света трава отливала золотом. Ночной ветер колыхал ее, и поле выглядело совсем как волнующееся море. Печкин, бедолага, мертв. Разговор… Он не будет долгим. Но все равно будет. И не в мою пользу… Вот она – жизнь. Земля круглая, срака скользкая…
– Ну что, Серый. – Хэфтик снял противогаз. – Не думал я, что встречу тебя. Слушок был, что закрыли тебя на приличный срок. Решил, что не достать мне тебя, не замочить за подставу. За долг. За кидалово. Ан вон как оно на самом деле…
Все правильно. Расплата настигла меня. Здесь, в Зоне.
Я покачал головой. Говорить что-то бесполезно.
– Алекс…
– Ты, значит, вот где осел. В сталкеры записался, – продолжил он. – А меня едва не гробанули из-за твоих долгов-косяков. Кое-как в НЗО сбежал, потом сумел за бугор свалить и в Африке затеряться.
– Алекс…
– А что – Алекс? – На лице Хэфтика расплылась хищная улыбка. – Алекс вывез. Вывезешь ли ты? Сыграем в игру, Серый? Посмотрим, как ты сейчас выкрутишься.
Выстрел.
Дикая боль.
Захожусь в крике.
– Заткнись. – Удар приклада. – Я ухожу. После Шторма проверю, как ты. Удачи.
Еще удар приклада по лицу. Удар в живот…
Удар…
…Легкий толчок. Я открыл глаза. По ногам пробежала крыса. Величиной с домашнюю кошку. Мелькнули еще несколько. Исчезли в траве. Проследив за ними, я понял, в какую сторону мне нужно двигать, чтобы выкрутиться.
В первую очередь надо посмотреть, что оставили мне шакалы, осмотреть ногу… найти ориентир…
Прежде всего – раны.
Превозмогая боль, дотянулся до Печкина. Он лежал в метре, лицом ко мне. Я рванул его за комбинезон и невольно вскрикнул от боли. Резкое движение пришлось не по нутру искалеченной ноге. Начал обыск. Через несколько минут подытожил: забрали всё. Хэфтик не планировал давать мне и шанса. Сволочь он. Даже фляги с водой забрал.
Я облизнул распухшие губы. Высокая трава, зеленая, сочная. Круглый год. Такую траву любят кролики. В Австралии эти твари расплодились так, что чуть не сгубили всю зелень. Некому их там было жрать. А в Зоне кроликов нет. И местная живность любит мясо, а не сочную траву. Хищники… Кто же заказал нас? Хищник? Этот может… Падок, сволочь, на редкие артефакты…
Хрен с ними, с артефактами, наймитами, хищниками… Вот трава – это да. Это проблема. Сквозь нее придется продираться. Только надо определиться куда.
Балансируя на здоровой ноге, поднялся над травой. Зеленое поле, несколько островков кустарника, рыжие ветки упавшей сосны. Рядом лес. У горизонта, за полем, заводские постройки…
Постройки! Склады химудобрений! «ЭкоХим», Когород с баром и братьями-сталкерами совсем рядом!
Колено выдавило в мягком дерне ямку. Нога заныла от напряжения. Другая тут же отозвалась резкой болью. Нужно обработать раны! Страх перед мучениями загнал мысли о баре в самый дальний угол рассудка.
Эх, Серега, Серега…
Нет. Нету в Зоне Сереги. Как и Серого Койновского. Есть только Каин. Окаянный… но не раскаивающийся.
Огляделся по сторонам. Прыгая, словно побитый пес на трех конечностях, и подвывая от боли, я добрался до подмеченной сосны. Сел, навалившись спиной на ствол. Закрыл глаза.
Шершавая, пахнущая смолой кора. Теплая. Но главное не это. Главное то, что из веток можно сделать шину и костыли. Тогда будет шанс добраться хотя бы до завода, чтобы переждать Шторм. Там уж найду какую-нибудь яму. И пусть Хэфтик идет со своей местью в задницу.
Зубы скрипнули в ответ на пронзившую ногу боль.
Я попытался отломить подходящую ветку. С трудом, но получилось. Мысли в голове превратились в какую-то кашу. Но чаще других возникала только одна – пока, наконец, не вытеснила все остальные:
«Хочу пить».
Пока готовил еще одну ветку, повторил эту мысль раз сто. А может, все двести… Лишь потом, когда наконец выломал третью, я осознал, что дал промашку и вместо слов: «Хочу пить», – грязно выругался во весь голос.
Нужно было взять одежду Печкина. Использовать ее для перевязки и фиксации шины!
А я стормозил! Теперь, после резких движений, кровотечение возобновилось.
Потеря крови. Вот причина слабости, жажды и тугодумия!
Нырнуть бы сейчас в реку и от души налакаться воды…
Я вытянул перед собой главный источник моих страданий. Ноющие ребра и голова – сущий пустяк… разве что из-за полученных тумаков я не сообразил использовать одежду Печкина. Эпицентр моих мучений пульсировал в правом бедре, помеченный дыркой с черными разводами. Мне нестерпимо захотелось растерзать ногу руками, чтобы заглушить тупую и выматывающую боль острой, но кратковременной. Вместо этого я пальцем потрогал толстый слой запекшейся крови. Сковырнул его. Под ним оказалось небольшое отверстие. Материя комбинезона, штанина, плоть… Зачарованный, я смотрел, как дыра тихонько наполняется кровью. Жидкость чуть-чуть задержалась в фиолетовых берегах поврежденной кожи, а потом тоненькой струйкой устремилась к земле. Почувствовав горячую дорожку, я очнулся. Сплюнул.
