Стихотворения - Александр Полежаев

Нарядит в кофты всех, а лишнее все скинет.

Вот скоро, дайте лишь собрать владыкам ум,

Они вам выкроят уродливый костюм!

Задача им дана, зарылись все в архивы.

В пыли отцы, в поту! Вот как трудолюбивы:

Один забрался в даль под Авраамов век

Совета требовать у матушек Ревекк,

Другой перечитал обряды назореев,

Исчерпал Флавия о древностях евреев,

Иной всей Греции костюмы перебрал,

Другой славянские уборы отыскал.

Собрали образцы, открыли заседанье

И мнят, какое ж дать поповнам одеянье,

Какое - попадьям, какое - детям их?

Решите же, отцы! Но спор возник у них:

Столь важное для всех, столь чрезвычайно дело

Возможно ль с точностью определить так смело?

Без споров обойтись отцам нельзя никак,

Иначе попадут в грех тяжкий и просак.

О чем же этот спор? Предмет его преважный:

Ходить ли попадьям в материи бумажной,

Иметь ли шелковы на головах платки,

Носить ли на ногах Козловы башмаки?

Чтоб роскошь прекратить, столь чуждую их лицам,

Нельзя ли обратить их к древним власяницам;

А чтоб не тратиться по лавкам, по швеям,

Не дать ли им покров пустынный, сродный нам?

Нет нужды, что они в нем будут как шутихи,

Зато узнает всяк, что это не купчихи,

Не модны барыни, а меж церковных жен.

Беда вам, матушки, дождались перемен!

Но успокойтесь, страх велик лишь издали бывает:

Вас Шаликов своей улыбкой ободряет:

Молчите, говорит, я сам войду в синод,

Представлю свой журнал, и, верно, в новый год

Повеет новая приятная погода

Для вашей участи и моего дохода.

Как ни кроить убор на вас святым отцам,

Не быть портными им, коль мысли я не дам.

1825

НОЧЬ

Умолкло все вокруг меня:

Природа в сладостном покое;

Едва блестит светило дня;

В туманах небо голубое.

Печальной думой удручен,

Я не вкушу отрады ночи

И не сомкнет приятный сон

Слезой увлаженные очи.

Как жаждет капли дождевой

Цветок, увянувший от зноя,

Так жажду, мучимый тоской,

Сего желанного покоя.

Мальвина, радость прежних дней!

Мальвина, друг мой несравненный!

Он жив еще в душе моей,

Твой образ милый, незабвенный.

Так всюду зрю его черты:

В луне задумчивой и томной,

В порыве пламенной мечты,

В виденьях ночи благотворной.

Твоя невидимая тень

Летает тайно надо мною;

Я зрю ее - но зрю, как день

За этой мрачной пеленою...

Я с ней - и от нее далек.

И легкий ветер из долины

Или журчащий ручеек

Мне голос сладостный Мальвины!

Я с ней - и блеска сих очей,

На мне покоившихся страстно,

В сияньи радужных лучей

Ищу в замену я напрасно;

Я с ней - и милые уста

Целую в розе ароматной;

Я с ней и нет - и все мечта,

И пылких чувств обман приятный!

Как светозарная звезда

Мальвина в мире появилась,

Пленила мир - и навсегда

Звездой падучею сокрылась.

Мальвины нет! исчезли с ней

Любви, надежд очарованье,

И скорбной участи моей

Одна отрада - вспоминанье!

<1826>

ПОГРЕБЕНИЕ

Я видел смерти лютой пир

Обряд унылый погребенья:

Младая дева вечный мир

Вкусила в мгле уничтоженья.

Не длинный ряд аюипажёй,

Не черный флер и не кадилы

В толпе придворных и пажей

За ней теснились до могилы.

Ах, нет! Простой дощатый гроб

Несли чредой ее подруги,

И без затейливой услуги

Шел впереди приходский поп.

Семейный круг и в день печали

Убитый горестью жених,

Среди ровесниц молодых,

С слезами гроб сопровождали.

И вот уже духовный врач

Отпел последнюю молитву,

И вот сильнее вопль и плач...

И смерть окончила ловитву!

Звучит протяжно звонкий гвоздь,

Сомкнулась смертная гробница

И предалась, как новый гость,

Земле бесчувственной девица...

Я видел все; в немой тиши

Стоял у пагубного места

И в глубине моей души

Сказал: "Прости, прости, невеста!"

Невольно мною овладел

Какой-то трепет чудной силой,

И я с таинственной могилой

Расстаться долго не хотел.

Мне приходили в это время

На мысль невинные мечты,

И грусти сладостное бремя

Принес я в память красоты.

Я знал ее - она, играя,

Цветок недавно мне дала,

И вдруг, бледнея, увядая,

Как цвет дареный, отцвела.

1826(?)

ЧЕТЫРЕ НАЦИИ

I

Британский лорд

Свободой горд

Он гражданин,

Он верный сын

Родной земли.

Ни короли,

Ни происк пап

Звериных лап

На смельчака

Исподтишка

Не занесут.

Как новый Брут,

Он носит меч,

Чтоб когти сечь.

II

Француз - дитя,

Он вам, шутя,

Разрушит трон

И даст закон;

Он царь и раб,

Могущ и слаб,

Самолюбив,

Нетерпелив.

Он быстр, как взор,

И пуст, как вздор.

И удивит

И насмешит.

III

Германец смел,

Но перепрел

В котле ума;

Он, как чума

Соседних стран,

Мертвецки пьян,

Сам в колпаке,

Нос в табаке,

Сидеть готов

Хоть пять веков

Над кучей книг,

Кусать язык

И проклинать

Отца и мать

Над парой строк

Халдейских числ,

Которых смысл

Понять не мог.

IV

В России чтут

Царя и кнут;

В ней царь с кнутом,

Как поп с крестом:

Он им живет,

И ест и пьет

А русаки,

Как дураки,

Разиня рот,

Во весь народ

Кричат: "Ура!

Нас бить пора!

Мы любим кнут!"

Зато и бьют

Их как ослов,

Без дальних слов,

И ночь и день,

Да и не лень:

Чем больше бьют,

Тем больше жнут,

Что вилы в бок,

То сена клок!

А без побой

Вся русь хоть вой

И упадет

И пропадет!

1827

ВЕЧЕРНЯЯ ЗАРЯ

Я встречаю зарю

И печально смотрю,

Как кропинки дождя,

По эфиру слетя,

Благотворно живят

Попираемый прах,

И кипят и блестят

В серебристых звездах

На увядших листах

Пожелтевших лугов.

Сила горней росы,

Как божественный зов,

Их младые красы

И крепит и растит.

Что ж, кропинки дождя,

Ваш бальзам не живит

Моего бытия?

Что в вечерней тиши,

Как приятный обман,

Не исцелит он ран

Охладелой души?

Ах, не цвет полевой

Жжет полдневной порой

Разрушительный зной:

Сокрушает тоска

Молодого певца,

Как в земле мертвеца

Гробовая доска...

Я увял - и увял

Навсегда, навсегда!

И блаженства не знал

Никогда, никогда!

И я жил - но я жил

На погибель свою...

Буйной жизнью убил

Я надежду мою...

Не расцвел - и отцвел

В утре пасмурных дней;

Что любил, в том нашел

Гибель жизни моей.

Изменила судьба...

Навсегда решена

С самовластьем борьба,

И родная страна

Палачу отдана.

Дух уныл, в сердце кровь

От тоски замерла;

Мир души погребла

К шумной воле любовь...

Не воскреснет она!

Я надежду имел

На испытных друзей,

Но их рой отлетел

При невзгоде моей.

Всем постылый, чужой,

Никого не любя,

В мире странствую я,

Как вампир гробовой...

Мне противно смотреть

На блаженство других

И в мучениях злых

Не сгораючи, тлеть...

Не кропите ж меня

Вы, росинки дождя:

Я не цвет полевой;

Не губительный зной

Пролетел надо мной!

Я увял - и увял

Навсегда, навсегда!

И блаженства не знал

Никогда, никогда!

Между 1826-1828

ЦЕПИ

Зачем игрой воображенья

Картины счастья рисовать,

Зачем душевные мученья

Тоской опасной растравлять?

Убитый роком своенравным,

Я вяну жертвою страстей

И угнетен ярмом бесславным

В цветущей юности моей!

Я зрел: надежды луч прощальный

Темнел и гаснул в небесах,

И факел смерти погребальный

С тех пор горит в моих очах!

Любовь к прекрасному, природа,

Младые девы и друзья

И ты, священная свобода,

Все, все погибло для меня!

Без чувства жизни, без желаний,

Как отвратительная тень,

Влачу я цепь моих страданий

И умираю ночь и день!

Порою огнь души унылой

Воспламеняется во мне,

С снедающей меня могилой

Борюсь, как будто бы во сне;

Стремлюсь, в жару ожесточенья,

Мои оковы раздробить

И жажду сладостного мщенья

Живою кровью утолить!