Кремлёвские тайны - Камиль Мусин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так и есть, – сказала Ирина, – вот ты и сделай его интересным. Столько народу брало у него интервью, а все чушь какую-то несли.
И я пошла делать Рому «интересным».
Созвонилась я с его аппаратом быстро, и через полчаса к нашему подъезду за мной подъехал высланный за мной микроавтобус с зеркальными окнами.
– Удивительно, – сказала я Ирине, – Ведь с нему чуть ли не за полгода записываются.
– А я полгода назад тебя к нему на прием и записала, – подмигнула Ирина и сунула мне в руки какую-то папку: – Пригодится.
Когда я села в автобус, увидела двух мужиков. Двое из ларца, совершенно одинаковых с лица, видимо близнецы были. Они приветливо поздоровались, после чего вежливо, но настойчиво действуя, натянули мне на голову мешок, а сумочку отняли. И папку – я даже не успела посмотреть, что там было.
Машина после этого еще долго ездила и постоянно сворачивала, видимо чтобы я не запомнила дорогу.
Повороты я считала, но потом сбилась.
Когда мешок сняли, то я увидела, что мы находимся в закрытом помещении и понять где это, совершенно невозможно.
– А моя сумочка?
– На обратной дороге получите обратно.
– Но там же диктофон!
– Мы Вам выдадим свой.
Они сопроводили меня в комнату без названия. Там сидел еще один тип – вовсе не Абрамович. Начальником его охраны представился.
Допрос, последовавший после этого я буду помнить всю жизнь. Он просто вывернул меня наизнанку, выведывая всё что со мной было от четырех лет. Пришлось перечислить одноклассников, соседей, родственников вплоть до тети Капы. Тянулись часы, я обливалась потом, во рту пересохло, спина болела, глаза жгло, а он все спрашивал и спрашивал. Я впала в транс – начала вспоминать казалось бы навсегда забытые события, а потом вообще принялась сочинять что попало.
Подловив этот момент, он, наконец, прекратил мои мучения.
– Вы допущены к проведению интервью. Возьмите Вашу папку, кстати.
– А что в папке?
– Вы разве не знаете? Ваши медицинские данные. Мы требуем это от всех посетителей. Иначе полный медосмотр. Нельзя же, чтобы сюда притащили какую-нибудь заразу.
На несгибающихся ногах я зашла в следующий кабинет.
Там сидела дама в очках, похожая на злую училку.
Я, не спрашивая разрешения, схватила с ее стола графин и осушила его одним залпом.
– Садитесь, милочка, – сказала она.
Я села. Мы посидели. Она смотрела на меня, я смотрела в никуда, отходила от допроса.
Время шло.
Она ничего не говорила, только рассматривала меня. Изучала вроде. Потом подсела поближе и долго пялилась мне прямо в глаза. У самой-то глазищи как у змеи. Брр. Близко так придвигалась, нюхала что-то. Мне было все равно, до того я устала после допроса, но все-таки странно.
– Ладно, даю вам 20 минут, – вдруг сказала она, – и помните, милочка, дверь будет открыта, я отсюда все слышу. Только интервью, никакой самодеятельности, никаких муси-пуси. За муси-пуси будет сильное атата и аяяй. А еше ферфлюхтер дрек и полное шайзе. Понятно?
– За что, за что шайзе?
Вместо ответа мне брызнула в лицо струя какой-то гадости из баллончика. Я было возмутилась, но тут мне стало совершенно все равно. Впрочем, сознание и координация не отключались, и диктофон, любезно сунутый мне в руки, я даже сумела включить.
Передо мной, как во сне, открылась настежь следующая дверь. И не закрылась, как и было обещано.
Я попала в тупиковый коридор. В конце стоял стул. Одна сторона коридора была стеклянная. Я доплелась до стула и грохнулась на него, умильно улыбаясь не поймешь чему. Если бы я вдыхала, а не выдыхала в момент брызгания, я бы, наверное, вообще уснула бы сразу. Но видимо в легкие попала ничтожная часть наркотика, и поэтому я держалась.
За стеклянной стеной я разглядела роскошный кабинет. Сам Баранович сидел в глубине, улыбаясь еще глупее, чем я.
Коварная секретарша, оказавшаяся у него за спиной, подкатила его кресло прямо к стеклу.
– Пуленепробиваемое, – сказала она мне зачем-то.
Слышимость была отличная. Она ушла вглубь кабинета, затем ее шаги раздались сзади, из ее кабинета.
– 20 минут. И помните, милочка, дверь не закрыта. Я все слышу.
Я совершенно забыла, что хотела спросить. Мне было абсолютно все равно. Барановичу судя по всему тоже было абсолютно все равно, что отвечать. Мы некоторое время сидели напротив друг друга. С уголка его губ стекала слюна. Я стала суетливо вытирать запястьем свой собственный рот – видимо, все-таки не все равно мне было, течет ли слюна у меня тоже.
Вдруг Баранович подмигнул мне, приставил палец к губам и указал куда-то на стену.
Я обернулась. В стене, где был тупик, медленно и бесшумно отодвигалась скрытая дверь. Баранович сделал мне знак, и я вошла туда. Через пару секунд я оказалась по ту сторону стекла. Баранович, хитро подмигивая, достал из кармана диктофон, такой же как у меня, включил его и положил перед стеклом.
Помещение наполнилось двумя голосами – женский задавал вопросы, мужской принадлежал самому Барановичу.
Была хоть и неполная, но добротная иллюзия того, интервью началось. Женский голос был немножко пьяный – видимо предыдущую интервьюершу тоже обрызгали успокаивающим. Но и голос Барановича был тягучим, речь сбивалась и перемежалась глупым хихиканьем.
Меня же от отвел меня в глубину необъятного кабинета и усадил в кресло за один из дальних столиков.
– Если говорить тихо, то там ничего не услышат, – прошептал он.
– А что это все значит? – спросила я.
– Охрана. Они меня так берегут. Чтобы меня не украли, не соблазнили, не заразили, не убили и так далее. Нате, выпейте это, через минуту очухаетесь.
– А Вы?
– А меня это уже давно не берет. Но я пока имитирую.
– Классно имитируете.
– Вы мне должны кое-что рассказать. У Вас 19 минут.
– А интервью?
– Ой, да напишите, что вам угодно. Мне все равно.
Его истинное лицо, свободное от идиотической маски, оказалось вполне интеллигентным и живым. Я же почувствовав, что антидот берет верх на наркотиком, приободрилась.
– Как там? – спросил он.
– Где?
– Ну там, – он ткнул рукой вверх, – на воле.
– Вы по-прежнему один из богатейших людей России. И мира. Но…
– Это радует.
– Но вы же появляетесь на публике. Вы что, при этом ничего не соображаете?
– Эти охранники сообразили, что я для них золотое дно и счастливый билет. И сразу как они мне брызнули в лицо этой дрянью, я уже ничего не помнил. Где-то ходил, что-то говорил. Вроде они мне все это надиктовывали по наушнику. Глупо получалось, да?
– Ага. Но как вы это терпите? – возмутилась я шепотом.
– Сам виноват. Слишком большую зарплату им положил. Но ничего, у меня теперь иммунитет выработался, выкручусь. А как наши – Гусик, Ваграныч? Как Дороховский?
– В опале. Раскидало их… Да у нас уже новый президент давно!
– Ничего себе!
– А вы зато – в фаворе. Новый президент вами очень доволен.
– Ух ты! Гм… Это надо обдумать… А каков этот новый президент?
– Авторитарный хам, тянущий страну в прошлое. Народ его ненавидит.
– Гм… наверное, мне стоит поприкидываться идиотом и далее. Ну ладно, разберусь.
– А как вы стали таким богатым?
– Ха! Отличный вопрос. Я ведь и сам не пойму.
– Да ну!
– Точно. История удивительная. Сказочная. Ну, в общем так. Был я Роман Баранович скромным бизнесменом, торговал игрушками. Не шибко прибыльное дело было, возни много прибыли пшик. Но хоть и малые денежки, зато свои кровные. И взял я их как-то в карман – тогда они туда все помещались – и поехал в Москву за чем-то – не помню даже зачем, какие-то бумаги выправлять, с кем-то встречаться, в общем ерунда какая-то.
Искал я тогда какую-то конторку, чтобы бумаги выправить. Ходил, ходил по-центру, да и заблудился немного. Сел на лавку, да и вздохнул.
И вдруг откуда ни возьмись, какая-то баба рядом оказывается, вроде цыганка.
– Что же ты касатик, вздыхаешь так тяжко? – говорит, – неужто горе какое? Или дела плохие?
– Да нет, мамаша, – говорю я ей, – все у меня нормально, даже хорошо. Только вот денег немного не хватает.
– Смешно сказал, касатик, – заулыбалась она, – денег-то всем не хватает.
– Но не у всех все хорошо, – парировал я, – В общем, на тебе 50 рублей, погадай мне что ли. Буду ли я богат?
Села она рядом, глянула на ладонь мою и говорит:
– Вижу, парень ты хороший, добрый. Отца и мать почитаешь, зла на людей не таишь, Бога боишься. Будут тебе деньги, да такие, какие за всю жизнь человек честным трудом не заработает. Завтра придут. Сюда приходи в это же время и жди. И не отказывайся ни от чего. Все будет хорошо, только морока бойся. А контора, которую ты ищешь – вот она за углом.
Глянул я за угол – и действительно, вывеска та, которая нужно. Откуда же цыганка про то знала? Вернулся я, а ее и след простыл.
Ну и ладно, думаю, хотя прикольно получилось. И так бы и забыл про нее, но в конторе мне сказали прийти завтра. Пришел я назавтра, выправил бумаги, потом нашел ту лавочку и жду.