Москва. Лица улиц. Продолжение легенд - Олег Фочкин

14-го января 1678 года новоприезжий доктор Андрей Келлерман представился в Аптекарском приказе начальникам его: боярину князю Никите Ивановичу да кравчему с путем князю Василью Федоровичу Одоевским и дьяку Андрею Виниусу, и ему был произведен, через толмача, допрос, где и чему он учился? И молодой доктор ответил: “Отпустил меня отец мой, торговый иноземец Томас для докторской науки за море и я был в Цесарской земле в городе Лейпциге шесть лет и учился докторской науки, да в городе Страсбурге три же года был в науке, да в голландской земле, в городе Лейдене – два года, в английской земле в городе Оксфорде и во французской земле в городе Парисе (Париже) – полтора года и, наконец, в Италии, в городе Падуе, в знаменитой Падуанской академии – два года, где и был “учинен доктором” и получил диплом за подписями учителей и за тремя висными (висячими на шнурках) печатями краснаго воска в красных кожаных ковчежцах (футлярах)”.

Читать, писать и говорить доктор Андрей Келлерман умел на шести языках: цесарском (немецком), латинском, французском, итальянском и голландском.

После этого молодой доктор представил большой и красиво расписанный пергамент, диплом Падуанской академии на докторское звание за тремя печатями.

Царь Федор Алексеевич принял молодаго доктора на службу и назначил ему “новичной” (начальный, как новичку) оклад: годоваго жалованья 60 рублей и месячнаго корму по 12 рублей на месяц, всего 204 рубля, кроме выдачи припасов натурою: вина, романеи, красных и белых медов, пива, калачей и конскаго корма: овса и сена (см. выше: оклад доктора Артмана Грамона).

Кроме того Андрею Келлерману за выезд было пожаловано царем: серебряный ковш весом в гривенку (фунт) и 40 золотников, 10 аршин камки-адамашки и сукно английское доброе.

Ковша такого точно веса не оказалось в запасах, тогда велено было сделать новый…

И работы у нового врача было предостаточно.

В Малороссии шла война русских с поляками из-за присоединения этой местности к великой России. Гетман Дорошенко, задумавший отложиться от Великороссии, был побежден, сдал город Чигирин князю Ромодановскому.

С театра войны стали прибывать в Москву раненые разные люди: полковники, полуполковники и разных чинов рейтары и стрельцы. Всем докторам давали их на излечение по нескольку десятков.

В ноябре 1679 года Андрей Келлерман подает роспись вылеченным им стрельцам 48 человекам, Грибоедова полку; в этом же месяце он жалуется словесно в Аптекарском приказе на своего толмача, Никиту Вицента, что не ездит с ним для толмачества больше недели, и поэтому он боится без переводчика давать больным лекарства. Толмачу Виценту приказано было ездить с доктором, а иначе его “бив батоги, откинуть”»…

Материалы Аптекарского приказа оканчиваются на 1682 году; в этом году Андрей Келлерман осматривает умершего Федора Нелединского: не умер ли он от лекарств, которые ему давали? Вероятно, была жалоба родственников на лечившего его доктора. Келлерман сказал, что знаков на теле, чтобы умер от лекарств, – нет, а умер он, по признакам, от «прилипчивой злой огневой болезни». А как его лечили и от какой болезни – про то знает доктор Захарий Фан-дер-Гульст (тот самый, в доме которого жила любовница Петра Первого Анна Монс), который его лечил… Больше о Келлермане сведений нет…

Кстати, фрагменты надгробий разных периодов находят на территории Москвы довольно часто. Так, в 2014 году были найдены фрагменты белокаменных плит во время реконструкции улицы Покровка, затем приходили сообщения о находке надгробных плит в районе Сада имени Баумана на Старой Басманной, которые стали частью парапета. Не всегда строители обращают внимание на старые надписи и просто используют качественный строительный материал для своих целей. Так что, если вы идете по улице и видите интересную надпись или фрагмент узора на белокаменной плите или ограде, остановитесь и приглядитесь. И если посчитаете, что перед вами интересная находка из прошлого – звоните в Департамент культурного наследия. Специалисты разберутся, что вам попалось на глаза.

Через несколько месяцев после первого представления находки ученые смогли прочесть надписи на плитах. Как оказалось, они были сделаны на нижнерейнском диалекте старонемецкого языка. Первое надгробие датировано 1635 годом – это времена царствования Михаила Федоровича, первого царя из династии Романовых. Надпись гласит, что под плитой был погребен сын Хиндриха (Генриха) Келлермана, Берендт.

Второе надгробие моложе почти на 20 лет (оно датировано 1653 годом), и текст на нем значительно интереснее. Вот его перевод: «Года 1653 8 октября в Бозе блаженно почил господина Томаса Келлермана любимый сыночек по имени Томас, чья душа у Бога в небе и чье тельце здесь земля покрывает, ожидает со всеми верующими блаженной вечности и вечного блаженства. Он прожил два месяца. Возжажди смерти каждый день, и будешь ты благословен!»

«Здесь мы впервые в истории немецкоязычных надгробий Москвы встречаем классическую религиозную формулу, восходящую к немецкой средневековой мистике: “блаженная вечность и вечное блаженство”, – говорит уже упомянутый выше Леонид Беляев.

«Но еще интереснее заключительное двустишие, – продолжает он. – Оно восходит к тексту проповедника Мартина Хиллера из города Райхенбаха (Нижняя Силезия)».

В 1625 году Хиллер написал эти строки в надгробном слове бургомистру города, Мельхиору Хорсту, заимствовав их, в свою очередь, из латинского средневекового текста, переложенного Иоанном Гебауэром, синдиком Республики Райхенбах.

«Поскольку прошло лишь 25 лет с момента появления райхенбахской проповеди, это двустишие, возможно, указывает на хорошее знакомство жителей московской колонии с протестантским “богословием в стихах”», – отмечает Беляев.

«Можно предположить, что в семье Келлерманов были сильны традиции изучения слова Божия, чрезвычайно характерные для Европы после Реформации», – говорит он.

Ученый подчеркивает, что находка еще раз показала тесные связи Московского государства с Западной Европой еще в допетровские времена. «Москва не была медвежьим углом, она была связана многочисленными торговыми и культурными связями с Европой. В конце концов, если бы не московские иноземцы, у нас не было бы Петра», – заключил Беляев.

«Это уникальные плиты, потому что в Москве и по всей России плиты с иностранными надписями можно пересчитать по пальцам, прослойка иноземцев была хоть и достаточно многочисленна, но по сравнению с численностью всего остального населения ничтожна. И здесь мы видим, как лютеранские, протестантские традиции накладываются на отечественную погребальную культуру, надписи накладываются на наши плиты, но уже с лютеранскими посвящениями, и, несомненно, для специалистов это очень важно», – считает Леонид Кондрашев.

Сюрпризы Зарядья

В Зарядье строят огромный ландшафтный парк. Одновременно с этим на площадке идут археологические раскопки. Территорию окружает высокий забор, а попасть туда – хочется очень многим. Ежедневно десятки москвичей и гостей столицы всматриваются с высокой стороны – Варварки – на то, как идет строительство и раскопки, гадая, что здесь будет и что нашли. Из всех церковных построек южной части Зарядья до наших дней сохранилась только церковь Зачатия Анны. В разветвленной сети переулков располагались многочисленные деревянные усадьбы.

Для защиты этой части московского посада в 1535–1538 годах была возведена кирпичная на белокаменном основании стена Китай-города. Начиная с XVI века в Зарядье появляются каменные постройки – «в камень» перестраивались не только деревянные церкви, но и светские строения зажиточных горожан. После пожара 1812 года вся застройка становится каменной, причем многие постройки были возведены на фундаментах более ранних палат XVI–XVII веков. Во второй половине XIX века район, застроенный трех-пятиэтажными доходными домами, постепенно уступает относительно более удобной для проживания «верхней» части Китай-города, здесь появляются первые трущобы.

В советское время плотно застроенное, требующее ремонта многих домов Зарядье из-за своей близости к Кремлю постоянно привлекало внимание архитекторов. Так, в 1920-х годах производится реставрация крепостной стены Китай-города – восстанавливаются верхние части башен, демонтируются многочисленные поздние пристройки. Но уже в 1930-х годах из-за решения возводить на территории Зарядья здание Наркомата тяжелой промышленности часть застройки (в центральной зоне Зарядья) уничтожается.

Общепринято считать, что московский посад в Зарядье – одно из самых старых поселений города – строился вдоль берега реки, поскольку здесь же был и причал, и поселения, да и Кремль в двух шагах: всегда можно спрятаться от набега недругов. Во всех учебниках и энциклопедиях указано, что это поселение появилось в XII веке. Однако последние раскопки московских археологов могли бы существенно изменить наши представления о том, как формировался город. К счастью, этого не случилось.