Стареть не обязательно! Будь вечно молодым (или сделай для этого всё возможное) - Билл Гиффорд

Вся планета постепенно превращается во Флориду. Сегодня на Земле живет гораздо больше пожилых людей, чем когда-либо в прошлом. Это касается даже «развивающихся» стран, таких как Китай, в котором политика «Одна семья – один ребенок» в поразительно короткие сроки изменила демографическую структуру населения. На протяжении веков возрастное распределение человеческой расы было похоже на пирамиду, чье основание составляло огромное количество молодых людей, а на вершине располагались единицы, дожившие до преклонного возраста. Теперь же, из-за резкого увеличения продолжительности жизни и снижения рождаемости, особенно в развитых странах, прежняя пирамида возрастного распределения превратилась в гриб с весьма массивной шляпкой. Как пишет газета Nikkei, в скором времени продажи подгузников для взрослых в Японии превысят продажи подгузников для детей! На смену туберкулезу, полиомиелиту, чуме и т. п., выкашивавшим ряды молодых людей в прошлом, пришли другие четыре всадника уже гериатрического апокалипсиса – сердечно-сосудистые заболевания, рак, диабет и болезнь Альцгеймера.

Эти хронические заболевания стали настолько распространенными, что кажутся почти неизбежными. Четверо из пяти американцев старше 65 лет сегодня принимают лекарства от одного или нескольких хронических недугов, связанных с высоким уровнем холестерина, кровяным давлением, диабетами и многим другим. По мере старения человека лекарства начинают играть все бóльшую роль в его жизни, что означает: последние десятилетия своего земного существования мы проводим в качестве пациентов – то есть больных людей.

Эксперты в области здравоохранения называют эту часть нашей жизни, когда мы страдаем хроническими болезнями, периодом заболеваемости (morbidity period). В настоящее время для большинства людей этот период – страшно подумать! – составляет всю вторую половину их жизни. Еще страшнее думать, во сколько будет обходиться содержание этих легионов стареющих беби-бумеров, нуждающихся в огромных количествах дорогостоящих лекарств, искусственных сердечных клапанов и коленных суставов, – и насколько паршиво они будут себя чувствовать.

Пожалуй, никогда прежде человечество так сильно не нуждалось в волшебном цветке Гильгамеша, как сейчас.

Как заметил выдающийся французский философ Мишель де Монтень, трагедия старости заключается не в том, что она убивает старика, а в том, что она лишает молодого человека его молодости. Человек в силах вынести эту тяжкую потерю, считал Монтень, только потому, что она происходит медленно, почти незаметно: «Жизнь ведет нас за руку по отлогому, почти неприметному склону, потихоньку да полегоньку, пока не ввергнет в это жалкое состояние, заставив исподволь свыкнуться с ним. Вот почему мы не ощущаем никаких потрясений, когда наступает смерть нашей молодости, которая, право же, по своей сущности гораздо более жестока, нежели кончина еле теплящейся жизни или кончина нашей старости»[6].

Хотя официально я не отношусь к поколению беби-бумеров (я опоздал с рождением на три года), я разделял их странное заблуждение, что мы никогда не состаримся. Мы рассматривали старость как удел исключительно старых людей, наших бабушек, дедушек и родителей. Себя же по неким удивительным причинам мы считали обреченными на вечную молодость. Парадоксально, но в конечном итоге осознать со всей остротой неизбежность надвигающейся старости меня заставили не стареющие родители, отметившие свой 70-летний юбилей, и даже не появившиеся у меня со всей очевидностью первые признаки «нормального старения», а то, что случилось с моими собаками.

Их было две, замечательная пара красных енотовых гончих, собак южной породы, ставшей популярной благодаря детскому фильму «Цветок красного папоротника». Тео я воспитывал со щенячьего возраста, а Лиззи, можно сказать, с «подросткового», но теперь они стали пожилыми собаками. Тогда как Тео по-прежнему во многом напоминал щенка, у Лиззи поседела морда, лапы потеряли прежнюю гибкость, и ее походка стала какой-то деревянной и шаткой. Нисколько не заботясь о женских чувствах, люди на улице часто спрашивали у меня: «Это его мать?»

Нет: они были братом и сестрой, родившимися в одном помете. Но они столь же сильно отличались друг от друга, как мой дед и его брат Эмерсон: они были ровесниками, но один выглядел намного старше другого. Но если в случае моих дедов я мог объяснить эту разницу приверженностью церкви «христианской науки», то в случае с собаками никакого подходящего объяснения у меня не было. Они имели фактически одинаковые гены, ели одинаковую пищу, вместе ходили на прогулки. Как мой дед и его брат, они были одинаковыми – и очень разными.

Наверное, каждый из нас обращал внимание на то, что люди, кажется, стареют с разной скоростью. Это как нельзя лучше видно на встречах выпускников: одни наши одноклассники превратились в своих родителей, а другие выглядят так, словно только что получили аттестат зрелости. В чем причина такой разницы? Только лишь в «хороших генах»? Или в чем-то другом, что находится под нашим контролем, например в правильном образе жизни? В правильном питании? В правильном уходе за телом? В чем? Ответить на этот насущный вопрос – почему одни люди стареют медленнее других – и есть ключевая задача этой книги.

Что касается Тео и Лиззи, то я приписал эту разницу чистой случайности, которая играет важную роль в процессе старения, если верить ученым. Но на деле все оказалось совсем не так, и я в очередной раз убедился в том, сколь обманчивой может быть внешность. В одно из воскресений октября я вышел из нашего дома в Пенсильвании, чтобы совершить утреннюю пробежку, и обнаружил на крыльце радостного Тео. Он всегда любил бегать вместе со мной и даже теперь, несмотря на свои преклонные 12 лет, был готов на быстрый забег вокруг квартала. Я открыл ворота, и он спорой рысью засеменил рядом со мной – один круг, потом второй, третий. Казалось, он совсем не устал. Поэтому для меня стало шоком, когда четыре дня спустя на приеме у ветеринара у него был обнаружен рак.

Наш ветеринар – добрейшей души человек по имени Трейси Сейн, деревенский парень, волей судьбы занесенный на Манхэттен. Всякий раз, когда он видел моих красных енотовых гончих, он восклицал: «Вот это настоящие собаки!» Я привел Тео, чтобы удалить небольшой нарост на коже, который не считал большой проблемой. Поскольку операция должна была проводиться под наркозом, доктор Сейн взял стетоскоп и начал прослушивать его сердце. По мере того как он опускался все ниже по груди Тео, его лицо становилось все мрачнее. «У Тео в сердце есть небольшие шумы», – наконец сказал он.

Шумы в сердце означают, что сердце расширено и ослаблено. То же самое происходит и в организме человека, и это один из распространенных признаков старения. Но шумы в сердце также могут свидетельствовать о том, что в организме есть какая-то серьезная проблема. Рентген грудной клетки показал, что это было: пространство, где должны были находиться его печень и селезенка, было занято большим, расплывчатой формы пузырем размером с теннисный мяч. «Это проблема», – сказал доктор Сейн. Он назвал это «желчной массой», что было мягким способом сказать «опухоль». «Если нам удастся безопасно ее удалить, все будет в порядке», – сказал он. Мы назначили встречу на понедельник утром. «Но Тео предстоит тяжелый путь», – мрачно предупредил доктор.

В выходные мы с моей подругой Элизабет старались не думать об опухоли Тео. Все вокруг говорили об урагане «Сэнди», который готовился обрушиться на город. Предполагалось, что это будет самый сильный ураган за всю историю Нью-Йорка. В субботу мы сходили на фермерский рынок, где Тео и Лиззи потянули нас к своему любимому прилавку, где фермеры торговали колбасными изделиями из индейки и предлагали бесплатные образцы для собак. Потом мы все вместе расположились на уютном диване перед телевизором и стали смотреть фильм про парусное судно Bounty, затонувшее у берегов Северной Каролины. «Сэнди» надвигался.

В воскресенье из-за урагана мы не выходили из дома, читали газеты, пили кофе, а затем перешли на вино. После ужина мы попытались вывести собак на прогулку, но Тео отказался. В этом не было ничего необычного. Он ненавидел бури и мог терпеть несколько часов, прежде чем решиться выйти на улицу в сильный дождь, чтобы пописать. Он был упрямым парнем, и я никогда не тащил его силой. Я легко помассировал ему спину, чтобы помочь расслабиться, и оставил лежать на подстилке. Но я не предполагал, что дело может быть в чем-то другом, кроме ужасной погоды. На следующее утро, когда ураган закончится, я должен был отвезти его на операцию. До его двенадцатого дня рождения оставалось всего три недели.