Кайа.История про одолженную жизнь - Александр Алексеевич Иванов

созидалась 3D модель, мне вдруг вспомнился железнодорожный узел.

Каким же все-таки образом преследователи выяснили, что тогда я находился на «узле»?

Нет, точно не из-за дряни, в которую я вляпался, убегая из корпоративной высотки. Ведь будь это, и правда, так, то мое местоположение попросту (и без спецэффектов, вроде целого полка солдат, коих согнали в оцепление) отследили бы по прибору, а затем грохнули бы меня без шума и пыли.

И не из-за маячка, могущего находиться в моем теле. По той же самой причине. Впрочем, я потом специально проверил этот вариант. И нет, никаких технических средств для слежения в организме не было. Слава богу…

Из памяти всплыл момент из фильма «Вспомнить все», где из носа Дага Куэйда вытаскивали здоровенный жучок.

Я зажмурился, прогоняя прочь ненужное воспоминание.

Как?

И тут меня словно бы током шибануло.

Это опять же были вы…правда? Это же вы сообщили «игроку», «играющему» на одном со мной «разлинованном листе», где искать Кайю Игоревну Филатову, то бишь меня. А уже затем он, она или они…

«Нет…нет…нет…не мы…не мы!». — обиженно загалдели «голоса».

Ну, хорошо. Допустим, я поверил, будто бы, и впрямь, это были не вы. Допустим… Но если не вы, то тогда кто? Могут ли другие «игроки» использовать, в качестве своих инструментов, сущности навроде вас?

Некоторое время я слышал мыслеобразы, шепчущие о событиях, никак ко мне не относящихся.

Вот, значит, как… Не хотите отвечать мне? Тогда уйдите…пошли вон. — велел им я.

«Такая вероятность существует…существует». — с явной неохотой, но все же признали «голоса».

Значит ли это, что кто-то из «игроков» уже«играет» против меня?

«Такая вероятность существует…существует». — столь же неохотно признали «голоса» и это.

Понятненько, но если «игра» конкретно против меня действительно ведется… Что мешало этим «игрокам» прикончить Кайю…ну, скажем, в больнице? Ведь тогда-то ее, то бишь меня, еще даже не охраняли толком, так что и сделать это было на несколько порядков проще. Или еще раньше, когда Кайа не была Филатовой.

Мне на ум пришел эпизод из Нового Завета. «Избиение младенцев».

Не-е-ет. Те, кто осознанно «ставят точки» на «разлинованном листе», категориями обычной человеческой морали не мыслят. Подобное — это для обычных людей, не для «игроков» нашего «разлинованного листа». У меня нет сомнений в том, что будь у «игрока» хотя бы малейшая возможность каким-либо образом уничтожить меня, пока я был еще полностью беззащитен, и он поступил бы со мной, как библейский царь Ирод с теми младенцами.

«Ты…„игрок“…неизвестная переменная…туман войны…войны…войны». — услышал я мыслеобразы обитателей преисподней.

Значит ли это, что пока «игрок» остается неизвестен для меня, я не смогу получить от вас сведений, относительно его или ее «ходов»?

«Все происходит так и тогда, как происходит…происходит…происходит». — дали пространный ответ голоса.

То есть «заскриптованные события». — подумал я, и из памяти всплыл эпизод, после которого меня выперли из Пансиона.

До сих пор не могу понять, какого черта я пошел тогда за Колобком. Подобная глупость мне совершенно несвойственна.

«Заскриптованное событие…событие». — услышал я мыслеобраз.

Кто конкретно «играет» сейчас против меня? — на всякий случай спросил я, без особой надежды услышать что-нибудь полезное.

«Неизвестная переменная». — было мне ответом.

Ладно. Но как же тогда мне победить в «партии» против того, кто может предвидеть каждый мой шаг? Против того, кто знает меня, но сам при этом остается скрыт «туманом войны»?

«Каждый из возможных шагов, которые ты делала раньше и много раз прежде…прежде…прежде». — поправили меня голоса, причем снова весьма пространно.

Значит, в каждой «точке» после любого из моих очевидных шагов…«которые я делал раньше и много раз прежде»…меня может поджидать засада. — подумал я, вспомнив слова приемной матери.

Если дашь себе труд по-настоящему изучить «разлинованный лист», на котором мы все «играем»…то только тогда ты сумеешь предвидеть опасности в каждой из возможных «точек». И чем лучше будешь знать «лист», и чем светлее будет твоя голова, тем меньше оставишь шансов для других застать тебя врасплох. И тебе будет по силам составить оптимальный «путь» и уверенно идти по нему к цели. И по большому счету не так уж важно с кем конкретно тебе в итоге придется пересечься в отдельных его «точках»… Если, по-твоему, встреча с кем-то известным или пока еще неизвестным тебе станет неизбежной, ты в большинстве случаев сумеешь сама выбрать наиболее подходящую для этого «точку».

Мысль моя внезапно скакнула в другую «степь».

У всего есть цена. И ваша помощь — не исключение. В какие-то из своих попыток я узнавал ей цену, а узнав, отказывался от вашей помощи, верно?

В ответ мою голову наводнили мыслеобразы, несущие в себе какую-то полнейшую чушь.

Ну, хорошо. Не хотите говорить и черт бы с вами. Сам узнаю. Но того, что случилось сегодняшним утром…такого более уже не повторится. Вы не завладеете моим телом, даже и не мечтайте об этом.

И сразу после этой моей мысли перед взором предстал мыслеобраз. Визуальный мыслеобраз, не звуковой.

Из некоего Зазеркалья на меня глядел чей-то лик. Причем совершенно невозможно было понять, мужской или женский.

Какое-то мгновение лик этот, уставившийся на меня…в мою душу, вернее…был безмятежен. А затем проявилась гримаса попросту нечеловеческой ненависти. Раздался крик, однако я услышал лишь высокочастотные «помехи». Ну а после, лик неожиданно разбился на мириады осколков…

Я дернулся, едва не скинув «вафельницу» на пол.

…которые исчезли в один миг.

И все, в голове настала оглушительная тишина.

Это что же получается…я сейчас сделал выбор? И «бога из машины», который в обмен на свою помощь, по всей видимости, жаждет заполучить тело Кайи, со мной больше нет?

Ответа не последовало.

Некоторое время спустя.

Завершив все необходимые процедурки, коих оказалось неожиданно много, медтехники ушли. Я же, вновь усевшись в кресло, уставился в никуда.

— Кузина?..

Вернувшаяся Вероника дотронулась до моего плеча.

— А ведь завтра меня ожидает вполне себе «заскриптованное событие»… — произнес я, поглядев на назначенную подругу, которая в ответ лишь вопросительно уставилась на меня.

Я принялся озираться по сторонам.

— Что-то случилось? Может, тебе пойти прилечь? — встревоженным тоном спросила кузина, кинув быстрый взгляд на охранника.

— У кого-нибудь есть монетка? — поинтересовался я.

— Монетка? — переспросила кузина, уточнив. — Какая монетка? И для чего она тебе сейчас?

— Сойдет любая, лишь бы у нее имелись две различные стороны. — ответил я, продолжив. — Нужно сделать выбор. Хочу бросить жребий, так сказать.

— Какой