Кайа.История про одолженную жизнь - Александр Алексеевич Иванов

— И даже заполучив мои образцы ДНК, отпечатки моих пальцев, виртуальные изображения с сетчатки моих глаз…да хотя бы и выписки с моих банковских счетов!..эта ваша «внутренняя разведка» все одно обнаружит, что вышла она на все того же самого гражданина Каменского. Рядового обывателя, родом из заурядного уездного городка, там же и проживающего. Ну ладно, хватит об этом, я не для того попросил вас о встрече.

— Если бы я не знал наверняка, что передо мной сейчас находится живой человек, то решил, будто бы вы — дьявол. — честно признался Мстислав, вспомнив все то, что связано с этим самым Воландом.

— Поверьте, мне это было бы очень лестно! — приложив ладонь к груди, ответил «Леонид Павлович».

Воланд, повернув голову к собеседнику, обнажил в широкой улыбке свои белоснежные ровные зубы (кроме правой стороны рта, ибо там блестели золотые коронки), явно искусственного происхождения.

— Нас могут записывать. — напомнил Мстислав.

— Не переживайте, если вдруг наши с вами недоброжелатели действительно удумают нечто подобное, мне об этом станет известно. — махнул рукой Воланд.

— Так зачем же все-таки вы попросили меня прийти? — поинтересовался замначальника Тайной канцелярии, после чего затушил сигарету в специальной урне для курящих.

— Вы же еще не позабыли про приемную дочь Игоря Филатова, прелестную Кайю, правда? — поинтересовался Воланд.

— Нет, конечно, она довольно…запоминающаяся особа. — ответил Мстислав, раскуривая следующую сигарету.

— Так много курить — вредно! — заявил Воланд.

— Я в курсе, благодарю за беспокойство. Так что там опять с Кайей этой?

— А! Переживать о ее благополучии не следует! С ней все прекрасно! — вновь замахав рукой, заявил Воланд, а затем резко сделался опять серьезным, — Все, кроме одного момента.

Он замолк.

— Я весь внимание. — напомнил о себе Мстислав, ощущая, как внутри него разгорается злость.

— Ей каким-то образом все же удалось добыть ту информацию. — соизволил, наконец, продолжить иностранец.

Ястребенский закашлялся.

— Этого…это невозможно! — громко зашептал Мстислав, покосившись на парочку мамочек, катящих перед собой детские коляски. — Вам же известно, что мои…преданные мне люди, служащие во «внутренней разведке», экспроприировали виртуальный накопитель, на который эта барышня транслировала те данные.

Воланд не удостоил его ответом.

— Но если вам наверняка известно, что у этой Филатовой действительно имеется то, о чем вы сейчас сказали… — слегка затараторил Мстислав.

— Мне даже известно кое-что более интересное. — прервал его иностранец.

— И что же?

— Место, где те данные окажутся завтра.

— Где? — слегка охрипшим голосом спросил Мстислав.

— С вероятностью девяносто девять процентов и три девятки после запятой, барышня Филатова завтрашним днем самолично доставит накопитель с информацией из Семейного особняка прямо в руки царской любовнице. Таким образом, у вас, дорогой мой Мстислав Андрианович, появляется прекрасная возможность взять любезную даму Кристину, что называется, за «жабры». Да еще и навсегда выбить из ее рук «пешку», в лице барышни Филатовой, чью важность для царской любовницы переценить невозможно.

— Три девятки после запятой, говорите? — Мстислав развернулся к Воланду. — Уж не знаю, кем вы меня там считаете…

— Предателем. — перебил его Воланд. — Я считаю вас, любезнейший, предателем. Ибо вы и есть оный, однако…

Воланд смахнул с лацкана пальто Мстислава невидимую пылинку.

— … в моих глазах это не делает вас каким-то негодяем или ничтожеством. Тем более что таковым вы стали, пытаясь сыграть со мной в игру. Помните же, правда? Но, к несчастью для вас, проиграли.

Мстислав, побледнев, крепко сжал зубы.

— Предатель? Ну что ж… Если, по-вашему… — начал он, когда сумел вновь взять себя в руки.

— При чем здесь мое мнение⁈ — снова перебил его иностранец. — Это факт, любезнейший! А факт — самая упрямая в мире вещь!

Явно цитата. — отрешенно подумал Мстислав, глядя на довольную физиономию «Леонида Павловича». — Вон какой, — весь радостный оттого, что сумел удачно ввернуть ее.

— … однако, я не стану предпринимать в отношении царской любовницы ровным счетом ни-ка-ких действий без железобетонной уверенности в том, что та самая информация завтра действительно окажется у нее. И что при помощи этой информации возможно будет взять ее за «жабры», как вы выразились. Насчет первого, вы и сами до конца не уверены, а насчет второго…

Мстислав развел руками.

— Но ей никак нельзя позволить заполучить сейчас это.

— Не забывайся. — тихим шепотом произнес Воланд, из образа которого вмиг исчезло всякое фиглярство, и он стал таким, каковым на самом деле и является.

Чрезвычайно опасным, как запрещенное всеми конвенциями ядерное оружие.

— Туше, Леонид Павлович! Вы же не хуже меня осознаете факт…самую упрямую вещь, с ваших же слов…: если я начну действовать против царской любовницы, а завтра вдруг выяснится, что та самая одна тысячная процента сыграет, как говорится, всю партию… В таком случае мне будет лучше прямо здесь и сейчас пристрелить вас, а затем, написав покаянное письмо Государю, застрелиться самому. Так, по крайней мере, моя Семья не пострадает…

— Вы драматически заблуждаетесь, любезнейший… — все тем же шепотом ответил Воланд.

Знаю! — с ненавистью подумал Ястребенский.

— Тогда…дорогой друг…не заставляйте меня проверять эту гипотезу на практике! Ладно, мы, кажется, свернули куда-то не туда.

— Согласен! — заявил Воланд, в поведении которого вновь начало появляться фиглярство.

— Говорите, завтра барышня Филатова самолично привезет информацию своей Госпоже? Что ж, прекрасно! У меня есть все полномочия, чтобы этого не допустить. А заодно и навсегда выбью из рук царской любовницы столь ценную…с ваших же слов…для нее «пешку». Ну а там, глядишь, и саму даму Кристину «пристегнем» к тому, что перевозила ее…

— Названая сестра. — произнес Воланд.

— Названая сестра. — повторил Мстислав.

— Хорошо, сделаем по вашему разумению. — согласился «Леонид Павлович».

Этот тип отказов не принимает. — подумал Ястребенский. — И, если он согласился, значит, убрать от Кристинки девку Филатовых для него сейчас важнее, чем низвергнуть саму царскую любовницу. Интересно, почему?

— Но… — продолжил Воланд.

— Что-то еще⁈ — чуть более резко, чем собирался, спросил Мстислав.

— Вы уже знаете, что царская любовница беременна? — вопросом на вопрос ответил Воланд.

— Этого не может быть! Ведь будь она, и правда, беременна, то я