Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Миновав угловой магазинчик, он оглянулся, проверяясь в последний раз. Нет, всё чисто. А вон и ворота видны. Тим переложил пакет в левую руку, и достал пропуск. И толкнул дверь проходной с чувством, что вернулся домой.
Когда он вышел на плац, из дверей столовой вываливалась детская гомонящая толпа. Общий гомон прорезал крик:
– Пап-ка-а-а-а!!!
И Тим увидел. Бегущих к нему Дима, Катю и Зину. Он сглотнул, сталкивая вниз подскочивший к горлу комок, и, улыбаясь, пошёл навстречу. Дети с разбегу ткнулись в его ноги. Зина как-то очень ловко взяла у него пакет, и он смог их обоих по очереди поднять и подкинуть в воздух. Он видел, как Мороз и некоторые другие мужчины в лагере делали так со своими детьми, и все это одобряли, так что… Дим упоённо визжал и заливался смехом, даже Катя заулыбалась.
– Пап, а это чего? – оказавшись на земле, Дим обратил внимание на пакет. – Это ты купил, да?
– Да, – кивнул Тим, забирая пакет обратно у Зины. – Пошли домой, там откроем.
– Ну, не здесь же, – солидно сказал Дим, беря Катю за руку. – Налетят ещё, проугощаемся.
Зина уже совсем свободно взяла Тима под руку и пошла рядом, гордо оглядывая встречных. Но сегодня опять два автобуса пришло, знакомых совсем не видно, даже обидно. Ну, ничего, завтра она стирать пойдёт, и уж там-то…
Они пришли в свой отсек. Тим поставил пакет на тумбочку и стал расстёгивать куртку. Зина, очень ловко управляясь в тесноте пространства между койками, раздела Катю, помогла Диму повесить пальтишко и шапку, разделась сама. В этой суете Тим переложил коробочку с кольцом и серёжками в нагрудный карман рубашки, а кастет… все его вещи были убраны и разбираться, что теперь где, некогда, так что кастет остался лежать в кармане куртки.
– Ну вот, – сказала Зина. – Мы готовы.
Она сидела на койке Кати, обнимая Катю и Дима, сидящих по обе стороны от неё, и все трое, улыбаясь, смотрели на Тима. Он ответил им улыбкой и спросил, как, ещё до всего, мальчишкой, домашним рабом, видел раздачу хозяином подарков на Рождество:
– Съедобное или несъедобное?
Дим ахнул:
– Вот здоровско! А сразу?
– Нет, – сказала Зина. – Сразу нельзя, да?
Тим невольно кивнул.
– Съедобное, – пискнула Катя.
Тим открыл пакет и достал лежащий сверху белый лоток с виноградной гроздью.
В наступившей тишине Катя тихонько спросила:
– Мам, а оно настоящее?
– Конечно, настоящее, – вздохнула Зина. – Это же виноград. Я сейчас помою…
– Это ещё не всё, – остановил её Тим.
Его словно несло. Все страхи, что он скажет и сделает что-то не так, куда-то исчезли. Он доставал и выкладывал на тумбочку фрукты, и ахи, вздохи и взвизги – даже Катю стало слышно – восхищённых зрителей только пьянили его. Опустевший пакет он положил на свою койку. Горка фруктов на тумбочке была яркой и словно светящейся. Победно оглядев Дима, Зину и Катю, Тим повторил:
– Это ещё не всё.
– Теперь несъедобное, да? – догадался Дим.
– Да.
Тим отстегнул клапаны на накладных карманах на брючинах чуть выше колен и достал куклу и машинку. Протянул их детям. Но если Дим сам подставил ладони, принимая прозрачный пакетик, то Катя, словно испугавшись, только крепче уцепилась за Зину, и Тим положил куклу ей на колени. Улыбнулся Зине и достал из кармана рубашки коробочку, протянул ей.
– Это… – у него вдруг пересохло в горле, а вся смелость куда-то улетучилась. – Это тебе.
– Ой, – Зина растерянно смотрела на него, – как это?
– Это тебе, – повторил Тим и, как Кате, положил коробочку ей на колени.
И отступил, вернее, отступать ему здесь некуда, просто остался стоять, упираясь лопатками в край своей койки. Дим и Катя смотрели на него, потом Дим повернулся к Зине и удивлённо спросил:
– Мам, ты чего плачешь?
– Ничего, – Зина, всхлипнув, вытерла бегущие по щекам слёзы и встала. – Тима, спасибо тебе, Тимочка, – протянула ему коробочку. – Кольцо, оно ведь обручальное, да? – Тим кивнул. – Ну, так по обычаю, надень мне.
Тим взял коробочку и достал кольцо. Коробочку положил на тумбочку, а кольцо… Зина подала ему правую руку, и Тим надел ей на палец кольцо, как раз на безымянный впору пришлось.
– Ага, – вздохнула Зина, – и поцелуемся.
Тим нерешительно наклонился к ней и её губы, тёплые и мягкие, чуть солоноватые от слёз, прижались к его губам. Всего на несколько секунд, но ему и этого хватило. Он впервые целовался с белой женщиной. Да и вообще… Зина оторвалась от него, но не отошла, конечно, как понимал Тим, просто потому, что некуда. Её руки лежали у него на плечах, и Тим осторожно обнял её. Она сразу подалась к нему, и они поцеловались ещё раз. И опять застыли, глядя друг на друга…
– Пап! – ворвался к ним голос Дима. – Я пакет не могу открыть. И Катька… И чего мы сейчас есть будем?
– Сейчас, – сразу откликнулась каким-то новым певучим голосом Зина. – Сейчас всё будет, Димочка.
И всё было. Как-то сразу решили, что сейчас они поедят винограду, а остальное может и полежать, нечего всё зараз заглатывать. Зина заложила фрукты обратно в пакет, коробочку с кольцом и серёжками убрала в тумбочку и побежала в уборную мыть виноград, а Тим сел на койку Дима и аккуратно, по шву, вскрыл пакеты с машинкой и куклой. Дим обнаружил, что дверцы, капот и багажник открываются, а Катя – что шляпа снимается и у платья есть застёжка. И когда Зина вернулась, неся завёрнутую в полотенце гроздь, Дим и Катя сидели на коленях у Тима, втроём исследуя игрушки. Зина развернула полотенце и выложила обмытый и обсушенный виноград в лоток.
– Ну-ка, убирайте всё, чтоб не испачкать. И руки мыть, – весело скомандовала Зина и улыбнулась вскинувшему на неё глаза Тиму.
Помедлив, Тим кивнул и снял малышей с колен.
– Пошли, Дим.
– Ладно, – согласился Дим, кладя машинку на свою подушку.
Катя так же положила куклу и вопросительно посмотрела на Зину.
– Ну да, – кивнула Зина. – Пошли.
Тим, взяв полотенце, уже вышел, ведя за руку Дима.
В уборной было сравнительно тихо и малолюдно. Так что управились они быстро. Но когда вернулись, Зина с Катей уже были в отсеке.
– Ну вот, – удовлетворённо вздохнула Зина, когда все расселись. – Тима, а как же делить-то? К ней и подступиться страшно.
– А так!
Тиму снова
