Властелин колец - Джон Толкин

311

Параллель со знаменитым рогом Роланда из средневекового эпоса «Песнь о Роланде»:

Свой Олифан Роланд руками стиснул,

Поднес ко рту и затрубил с усильем.

Высоки горы, звонок воздух чистый.

Протяжный звук разнесся миль на тридцать…

…Трубит он в Олифан с тоской и болью…

…Увы, на помощь не поспеет Карл.

(Ст.1755–1806, пер. Ю.Корнеева)

312

Во многих древних традициях, в том числе иудео–христианской, оставить тело непогребенным — один из самых страшных грехов.

313

Ритмика данного перевода намеренно архаизирована.

314

В стихотворении персонифицируется столица Гондора — Сторожевая Крепость (Сторожевая Башня).

315

Толкин приложил много усилий, чтобы упорядочить фазы луны, время ее восхода и захода. Луна в книге ведет себя в полном согласии с законами астрономии.

316

Имеется в виду гондорская корона с чаячьими крыльями из мифрила.

317

Речь идет о священном Белом Дереве, которое росло во дворе Королей Гондора. См. гл.1 ч.5 кн.3.

318

Образовано от синд. корней рох- + -хир- + -рим («лошадь» + «князь» + «войско»). Ср. кв. рокко («лошадь»).

319

Внимательный читатель заметит, что ткань повествования во второй книге резко меняется по сравнению с первой. В первой книге все строилось вокруг пути Фродо и Отряда; когда же Отряд рассеялся, нитей сразу стало несколько, и они прихотливо переплелись между собой. Шиппи (с.121) соотносит этот художественный прием со средневековым приемом «переплетения» (interlacement). Повествование идет не поступательно — оно то забегает вперед, то возвращается, и требуется усилие, чтобы выстроить все события в одну линию. В разговоре Гэндальфа с Теоденом (гл.8) содержится прямой намек на «переплетение»: «Спроси у детей! Они легко извлекут нужный ответ из перепутанных нитей древних легенд», — говорит Гэндальф. При этом, замечает Шиппи, автор держит все нити в своих руках, но герои знают об этом еще меньше, чем читатель, и, следуя за своей нитью, узора видеть не могут. Это рождает у них чувство неуверенности, сомнения, уныния. Они стоят перед трудным выбором, не зная, что все уже решено заведомо. Блуждания персонажей по Роханским степям и позже в Фангорнском лесу приводят на память «Сон в летнюю ночь» Шекспира, где Пак, Оберон и Титания водят героев за нос, переплетая их пути и сталкивая друг с другом. Столкновения и выборы героев определяет wyrd — «случай, который на самом деле не совсем случай», но проявление Промысла (см. об этом подробнее в прим. к гл.2 ч.1 кн.1). Wyrd (случай) превращается в запутанную сеть, из которой тщетно пытаются выбраться герои. Злодеи невольно творят добро, добрые начинания приводят к совершенно неожиданным результатам — одним словом, в повествование вмешиваются скрытые, но могущественные силы, действующие под прикрытием «случая». Здесь правильность выбора и поступка значит во много раз больше, чем успех дела, и наоборот. Средневековая техника «переплетения» подразумевает, что мир — прекрасный персидский ковер с чудесным узором, где все продумано и выверено, все имеет свои причины, — а мы, «как муравьи, ползающие по ковру, видим только хаос красок и полное отсутствие смысла» (Шиппи, с.122). Смысл виден только Богу — или по крайней мере тому, кто так или иначе смотрит на этот ковер извне. В случае человеческого творчества это соответственно автор и читатель. Однако творение человека неизбежно вплетается в «узор» Большого Божьего Творения, порождая новые линии и узоры, которые автор и читатель, в свой черед, видят лишь частично; на то и существуют комментарии, чтобы показать хотя бы часть этого «большого» узора, не мешая комментируемому произведению оставаться абсолютно самодостаточным.

320

Шиппи (с.100) указывает, что Эмнет — название местности в графстве Норфолк. Emneþ — древнеангл. «степь» или «прерия», а также «зеленая трава». В этой связи обмен репликами Арагорна и Эотайна чуть ниже обретает новый смысл.

321

Синд. «последний пик». На Западном Языке это название звучит как «Последняя Гора».

322

Шиппи (с.89) утверждает, что «роханцы до малейших подробностей похожи на англосаксов», хотя сам Толкин от этой параллели открещивался. Единственное, в чем между роханцами и древними племенами англов и саксов наблюдается серьезная разница, — это отношение к лошадям, которые в жизни англосаксов играли весьма незначительную роль, в то время как у роханцев даже название страны — Eoþeod (Эотеод) — говорит об их страсти к коневодству (оно составлено при участии древнеангл. элементов ео- — «лошадь» и Þeod — «народ»). Шиппи (с.96) считает, что Толкин воссоздал не реальный, а «песенный» образ англосаксов: как ни странно, в поэтическом наследии последних образ коня окружен большим почтением. Возможно, это более древняя, готская традиция (по одной недоказанной гипотезе, этимологически слово «готы» означает «лошадиный народ»). Аналогия роханцев с готами подтверждается тем, что до Эорла Юного вожди роханцев у Толкина носили готские имена (например, Видумави). Однако язык роханцев далек от готского и является на самом деле диалектом англосаксонского (см. ниже). Страну свою они называют Марка, но на одном из диалектов древнеанглийского название англосаксонского королевства Мерсии звучало бы очень похоже — Миарк (Mearc); мерсийский же диалект (письменных источников, отражающих этот диалект, не сохранилось; он относится к числу наречий, реконструированных лингвистами по отрывочным свидетельствам того времени. Предположительно именно на нем говорили в самой Мерсии) дает вариант Марк (Marc). В письме к сыну Кристоферу от 9 декабря 1943 г. (П, с.65) Толкин замечает, что в случае повального распространения английского языка по земному шару в качестве языка массовой культуры ему ничего не останется, кроме как перейти на «старомерсийский».

Границу древней Мерсии издавна обозначала так называемая «Белая Лошадь» на зеленом меловом холме недалеко от Оксфорда — загадочная стилизованная фигура, считающаяся одной из достопримечательностей Оксфордшира.

О конниках «темных веков» Европы (VI–IX вв.) известно довольно много. В книге Франко Кардини «Истоки средневекового рыцарства» (М., 1989. С.248–260) можно вычитать много немаловажных для образа роханцев подробностей. Достаточно помянуть, например, о заимствованном германцами у римлян обычае окружать себя «букцелляриями» — стражниками, телохранителями, личной дружиной (есть и другие названия, например древнерусское гридь). «У германцев личная дружина (гвардия) на протяжении столетий была кузницей лучших и самых благородных воинов… доступ в нее был открыт только свободным людям… нередко… отпрыскам прославленных родов». В этой свите «верность своему вождю — самый главный долг». Королевские дружинники были «постоянным войском, отличавшимся от народного ополчения, в которое по призыву собирались все свободные люди».

Первоначально как конники среди германских племен особенно славились готы, одерживавшие победы с помощью своей легкой кавалерии (см. выше). Одежда конника в позднейшее время (под влиянием Византии) состояла из туники, закрывавшей колени, кольчуги с капюшоном и поясом (раньше — кожаной рубахи с железными бляхами), пелерины, войлочного плаща с капюшоном, металлического шлема с шишаком, который надевался во время сражений, и небольших круглых щитов из бронзы (для королевской свиты — еще кольчужные перчатки). Известен византийский трактат, в котором автор так описывает западных воинов (западные народы он именует «белокурыми», что справедливо и в отношении роханцев!): «Белокурые народы весьма ценят свою свободу. Они смелы и непреклонны в сражении, у них отважный и пылкий характер… Смерть они презирают. Они свирепы на поле брани и верхом на коне, и в пешем строю… Вооружены они щитами, копьями и короткими мечами…»

323

Также Проклятые Годы, Черные Годы. Годы, когда Саурон почти безраздельно властвовал над Средьземельем, поработив многие народы. Продолжались с 1000 г. ВЭ, когда Саурон поселился в Мордоре, до 3441 г., когда он был низвергнут войсками Последнего Союза. За это время Саурон построил Барад–дур, выковал Кольца Власти и одержал победу над эльфами Эрегиона. В письме к М.Уолдмену (конец 1951 г., П, с.154) Толкин пишет об этом времени так: «Во Вторую Эпоху… в Средьземелье растет и укрепляется королевство зла, теократия зла (ибо для своих рабов Саурон был еще и богом). На Западе… лежат непрочные королевства эльфов, и в тех местах люди остаются более или менее неиспорченными, хотя и невежественными. Лучшие и благороднейшие из них — дальние родичи тех, кто отбыл в Нуменор, но и они ведут простую патриархально–племенную жизнь «в духе Гомера»».